Аудитория устало рассмеялась.
– Старая шутка, – шепнул Такахаси Патриции.
– Мы теперь знаем, что Александрия до исхода была заселена, в основном, ортодоксальными надеритами. Они, видимо, придерживались технологий и мод, предшествовавших двадцать первому веку.
Слегка потрясенная Патриция поняла, что никто из этих людей, кроме нее самой, Такахаси и Римская, не знает, почему эта временная грань столь важна.
– Этим они чем-то напоминали членов секты Эмиша и подобно им допускали некоторые уступки, в частности, мегаблоки и другие архитектурные новшества. Но цель их была ясна: они намеревались сохранить стиль Александрии и отвергали более совершенную Пушинку. Мы не можем точно сказать, когда произошло разделение на ортодоксальных надеритов, более либеральное их крыло и гешелей, но мы абсолютно уверены, что это произошло не на раннем этапе существования Камня.
Есть доказательства, что город Пушинка был эвакуирован и закрыт, по крайней мере, на сто лет раньше Александрии. Другими словами, исход из третьей камеры завершился почти за сто лет до окончательной эвакуации второй камеры. И есть веские доказательства того, что вторая камера была очищена силой.
Таким образом, Камень опустел не просто из-за массовой миграции, но при выполнении определенного плана. Те, кто стоял за этим планом, видимо, дали своим более консервативным согражданам век на размышление, а когда те все же не проявили особого энтузиазма, выселили их против воли. Как это ни странно, но появились подтверждения того, что некоторые ортодоксальные надериты вынуждены были прожить несколько лет в Пушинке.
Мы полагаем, что все камнежители ушли через коридор. Однако у нас нет доказательств этого и мы даже не знаем, что послужило причиной исхода и почему стоявшим за этим силам потребовалось тотальное выселение людей.
Доклад завершился серией слайдов, изображавших жилые помещения Александрии, и графиков предполагаемой численности населения второй и третьей камер в разные столетия. Под жидкие аплодисменты Райнер уступил место Римская.
– Антропологическая и археологическая группы проделали прекрасную работу, вы согласны? – спросил Джозеф, указывая на первый ряд кресел.
Когда раздались аплодисменты, Патриция встала. Такахаси вывел ее из кафетерия под свет плазменной трубки.
– Замечательно, – сказала она. – Я высоко оцениваю сегодняшнюю поездку. Они работают вслепую, верно?
Такахаси пожал плечами, потом кивнул.
– Да. Социологи и антропологи не имеют допуска третьего уровня. Римская руководит ими, делая все возможное, чтобы не нарушить секретность.
– Вам не становится дурно от этой шарады?
Такахаси энергично покачал головой.
– Нет. Это крайне важно.
– Может быть, – с сомнением пробормотала Патриция. – Мне еще многое нужно сделать до возвращения Лэньера.
– Конечно. Вам нужна помощь?
– Нет. Я на некоторое время вернусь в Александрию. Потом, если я зачем-либо понадоблюсь, вы найдете меня в седьмой камере.
Такахаси помолчал, засунув руки в карманы, кивнул и потом вернулся в кафетерий.
Через несколько секунд появилась Фарли и догнала Патрицию у гаража за пределами комплекса.
– Прокатимся? – предложила она.
– Руперт дал мне урок. Думаю, я смогу расслабиться, если немного поведу машину.
– Конечно, – согласилась Карен.
Они уселись в машину.
В помещении пахло застоявшимся дымом, кондиционированным воздухом и нервной работой. Когда появились Лэньер и Хоффман, там уже находились четыре человека, все – мужчины. Двое были одеты в серебристо-серые костюмы из синтетики – грузные, лысеющие, комично выглядящие русские. Двое других носили тщательно подогнанные шерстяные костюмы; их аккуратные прически и стройные фигуры выглядели вполне респектабельно. Хоффман улыбнулась всем присутствующим. Все обменялись любезностями, после чего расселись вокруг овального стола переговоров. Несколько минут стояла неловкая тишина, пока ждали Хейга и Кронберри.
Когда все оказались в сборе, старший из русских, Григорий Федоровский, достал из папки единственный лист бумаги и положил его на стол. Затем плавным движением руки он надел очки в металлической оправе.
– Наши правительства считают необходимым обсудить ряд вопросов, имеющих отношение к Камню, или, как мы его называем, Картошке. – Его английский был великолепен, речь – спокойна и нетороплива. – Мы представили свои возражения в МКСОК и сейчас хотели бы услышать, что вы можете сказать по этому поводу. Мы признаем, что первоочередные права на исследования принадлежат тем, кто первым прибыл на Камень…
Это, вспомнил Лэньер, было признано уже два года назад.
– …Однако считаем, что права Советского Союза и дружественных ему суверенных государств нарушены. Хотя советские ученые были допущены на Камень, им постоянно чинят препятствия, не дают нормально работать, не допускают к важной информации. В свете этой и других жалоб, которые в данный момент доведены до сведения вашего президента и сенатской комиссии по космосу, мы считаем, что МКСОК скомпрометировал себя и что отношение к Советскому Союзу и дружественным ему государствам со стороны этой организации является… – он откашлялся, словно в замешательстве, – крайне отрицательным. Мы рекомендовали нашим союзникам отказаться от дальнейшего участия в программе исследований Камня, где главную роль играют Соединенные Штаты и НАТО-Еврокосмос – ввиду полной его бессмысленности. Соответственно, мы вскоре отзовем наш персонал и прекратим поддержку этого предприятия.
Хоффман кивнула, плотно сжав губы. Элис Кронберри выждала необходимые для обдумывания фразы десять секунд, затем сказала:
– Мы сожалеем о вашем решении. Мы считаем, что ваши голословные утверждения в отношении МКСОК, НАТО-Еврокосмоса и персонала Камня являются бездоказательными, основанными на ничем не подтвержденных слухах. Является ли решение вашего руководства окончательным?
Федоровский кивнул.
– Соглашения МКСОК требуют отзыва с Камня всех исследований до разрешения спорных вопросов.
– Это абсолютно нереально, – бросила Хоффман.
Федоровский, выпятив губы, пожал плечами.
– Тем не менее, это обусловлено соглашениями.
– Мистер Федоровский, – начал Хейг, положив обе руки на стол ладонями вверх. – Мы считаем, что существуют иные, не названные здесь, причины для отзыва вашего персонала. Может быть, мы обсудим их?
Федоровский кивнул.
– Но предупреждаю, что никто из нас не уполномочен вести переговоры или делать официальные заявления.
– Понятно. Мы тоже. Думаю, нам всем нужно немного расслабиться и… быть честными и откровенными друг с другом. – Питер Хейг посмотрел на присутствующих, вопросительно подняв брови. Все согласно кивнули. – Президент знает, что, по мнению СССР, на Камне обнаружена опасная информация технического характера, касающаяся вооружений.
