- Милорд!.. - неожиданно громко воззвал Фабрициус Барма.
Геккон даже вздрогнул.
И тем не менее, замкнутое лицо его немедленно стало любезным.
Он вежливо произнес:
- Да, дорогой друг, я признаю справедливость ваших упреков, они ранят мне сердце и скорбь моя - неизбывна. Но ведь я не брал на себя в этом случае никаких обязательств, единичный транспорт не улучшит вашего положения, откупиться вам все равно не удастся, разве что вы собираетесь тайно договориться с принцем. А к тому же, женщины нужны и моим воинам тоже, как вы знаете, это и послужило целью похода, и теперь они вправе рассчитывать на награду, будет хуже, если они начнут хватать женщин на улицах, это, дорогой друг, поставит нас в затруднительную ситуацию, а ведь скоро нам предстоит вместе сражаться, и не стоит, наверное, осложнять отношений между воинами и горожанами, мы должны быть едины перед угрозой вражеского нашествия. Между прочим, я вовсе не думаю, что принц рассчитывает получить этот транспорт. Женщины ему, конечно, нужны, но он, дорогой друг, достаточно сообразителен...
Геккон вдруг сухо и коротко засмеялся.
- Но мы, по крайней мере, могли бы оттянуть время, - не слишком довольно сказал Мэр. - А пока - подготовиться, провести, быть может, пару учений. Горожане и воины должны привыкнуть друг к другу. Я считаю, что не помешал бы и совместный парад - для поднятия духа. Как вы, дорогой друг, относитесь к небольшому параду?
Геккон махнул рукой.
- Причем здесь парад? - сказал он пренебрежительно. Просто ваши люди не умеют сражаться. Слишком сыто они живут, и слишком многое теряют в случае смерти. Роскошь и излишества погубили уже не одну великую цивилизацию. Имейте это в виду, дорогой друг. Рассчитывать, в случае нападения, можно только на мои Железные роты. На копейщиков, на арбалетчиков, которые сейчас тренируются. Главное, не допустить ближнего боя. Тем не менее, принц Фелида, по слухам, очень силен, и поддержка горожан несомненно потребуется. Мне нужны будут резервные формирования. Поэтому, дорогой друг, ваша мысль о координации совместных усилий, представляется мне чрезвычайно заманчивой. Честно говоря, я уже обдумывал некоторые моменты сотрудничества, и мне кажется, что многое здесь зависит от сэра Фабрициуса. Потому что именно сэр Фабрициус обеспечивает нашу внутреннюю и внешнюю безопасность. В связи с этим, я предложил бы сэру Фабрициусу провести некоторое время у меня в резиденции - просто, чтобы наше сотрудничество стало еще более плодотворным.
Мэр вздернул голову.
- Я не совсем понимаю, - холодно сказал он. - То есть, вы, дорогой друг, настаиваете, чтобы... сэр Фабрициус здесь поселился?
- Так будет лучше, - мягко ответил Геккон.
- И насколько, вы полагаете?..
- Время покажет...
Тогда Мэр, не скрывая тревоги, посмотрел на своего молчаливого представительного помощника, а помощник сдержанно улыбнулся, как будто данное приглашение доставило ему удовольствие:
- Я - арестован?..
Крупное, породистое лицо его не выражало ничего, кроме радости.
Видимо, он превосходно владел собой.
Геккон поднял брови.
- Ну что вы, дорогой друг! - воскликнул он протестующе. - Разумеется, вы останетесь у меня только в качестве гостя! Ваша свобода... на острове... нисколько не ограничивается. Вы можете приглашать к себе, кого захотите, и вы можете поддерживать связь со своим Департаментом - я надеюсь, что трех телефонов вам будет достаточно? И потом, все это - лишь на короткое время: до тех пор, пока обстановка в городе не станет спокойной...
- Но все-таки... дорогой друг... - растерянно начал Мэр.
Однако, сам Фабрициус Барма неожиданно поклонился, и глаза его просияли - как будто от внезапного озарения.
Он сказал:
- Я благодарю вас, милорд, за оказанное мне исключительное доверие...
Голос также не выражал ничего, кроме радости.
А ладони были церемонно прижаты к груди.
Геккон тут же, с подчеркнутым уважением, взял Мэра под локоть:
- Дорогой друг, мы же не будем из-за таких пустяков омрачать наши действительно искренние отношения? Настоящее благородство должно быть выше повседневности и суеты. Если вы не против, то я хотел бы показать вам картины, привезенные с Юга. Они просто великолепны. Без сомнения, южные мастера лучше прочих умеют сочетать изысканность и колорит. Я надеюсь, что сэр Фабрициус извинит нас за то, что мы ненадолго его оставим. Он пока тут освоится, может быть, изменит здесь что-нибудь сообразно своим потребностям. Мы еще увидимся, сэр Фабрициус, я не прощаюсь...
Дверь закрылась и стало слышно, как недоумевающего, изумленного мэра увлекают по коридору: И все же, дорогой друг, я решительно не понимаю... - Ах, какие там, дорогой друг, необыкновенные краски!.. - Я не о картинах, дорогой друг, если позволите... - И напрасно: вам еще не приходилось видеть подобного... - Но, дорогой друг, вы не находите, что это - несколько странно?.. - Что вы, дорогой друг, ведь между нами - искренность и доверие...
Голоса затихали, по-видимому, перемещаясь на улицу. В наступившей, пугающей, как в подземелье, сплошной тишине вдруг отчетливо выделилось тиканье маятника, снующего под циферблатом. Часы, судя по всему, были старинные, древней ручной работы: стрелки у них поражали ажурным литьем, а на металлическом круге, который служил как бы основанием рыцарской башни, соответственно ходу времени, передвигались мелкие фарфоровые фигурки. Изображали они кошек и сарацинов, стоящих друг против друга в готовых к сражению позах: кошки, растягивая животы, поднимались на задние лапы, а плотные приземистые сарацины выставляли короткие копья, по-видимому, угрожая воткнуть их при первой возможности.
Сделано все это было с большим искусством.
Барма некоторое время смотрел, как очередная фигурка исчезает в двустворчатых, распахнувшихся вдруг наружу воротцах средневекового замка, а затем, по-прежнему улыбаясь, осторожно подвинул минутную стрелку, которая, по его мнению, отставала, и, дождавшись, пока птица с роскошным павлиньим хвостом, появившаяся на вершине башни, приподнимет изящные крылья и пропоет состоящую всего из трех нот, чистенькую простую мелодию, удовлетворенно прослушал ее и даже прищурился от наслаждения.
Он вообще вел себя так, словно оказался в музее: очень неторопливо прошелся по комнате, изучая с поверхностным интересом то один экспонат, то другой, постоял, впрочем, без всякой видимой цели, у изложья меча, который, не будучи освещен, тем не менее, как живой, извлекал из своей глубины звездчатые яркие искры, заглянул ненадолго в соседнее помещение, предназначенное, судя по громадной кровати, для мирного отдыха, и, наконец, убедившись, что в этих апартаментах кроме него никто не присутствует, пододвинул к себе телефон - деревянный, с рогами, как у оленя, корпус которого был оформлен в стиле прошлого века.
