— Я имел в виду, что двери закончились. — Обрадованный этим, Витале транспонировал свою мысль Тадеу.
— И что же в этом хорошего? — возразил тот. — Я обошел уже весь этаж. Одни коридоры. Только эти два зала отличаются от всего остального. И, по крайней мере, они открыты. А выхода с этажа так и нет.
Витале объяснил Эмили точку зрения Тадеу.
— Он в чем-то прав! — задумчиво произнесла Эмили, пытаясь отфильтровать из услышанного то, что могло бы быть просто ошибками перевода.
Все медленно пошли дальше осматривать помещение.
— Странно, ничего не упало, не взорвалось, не выбежало, не напугало, — с досадой произнесла Эмили.
— Ты точно не нормальная, если тебе плохо, когда все хорошо, — сказал Витале. — И ты уже, кажется, второй раз наступаешь на эту мысль.
— Да. Мысли действительно ходят по кругу, — согласилась Эмили, — не находя никакого ответа и даже зацепки. Уж лучше бы что-то взорвалось, и я бы проснулась. Возможно и вы тоже. Хотя вас на самом деле, наверное, нет.
— Я бы не сказал, что меня нет. И меня тоже мучает ощущение, что это сон.
— Хм. Такого я во сне еще не видела, чтобы тот, кто мне снится, утверждал, что это я ему снюсь.
— Вы достали, говорить по-английски. Как будто здесь больше никого нет, — вскипел Тадеу. — Я ничего не понимаю.
Витале объяснил Эмили, чем так не доволен Тадеу.
— Нормально. А когда вы смеялись на своем бонджорно-престо-амиго? [(итал.) здравствуйте-быстро- (исп.) друг] — возмутилась Эмили, выпалив на смеси итальянско-испанского, пожалуй, все, что знала. — Я так и не знаю, о чем вы там смеялись. Витале, переведи ему, пожалуйста. Судя по всему, тебе придется постоянно это делать. Других способов понимать друг друга у нас пока нет.
Тадеу и Витале на долю секунду встревожились знакомой речью из уст Эмили, но осознав этот бессмысленный каламбур остыли. Деви понимала, о чем говорят Эмили и Витале, но не принимала участия в разговоре.
— Вот эта конструкция у противоположной стены. Она мне что-то напоминает, — заметил Тадеу. Витале перевел его слова.
— Мне она напоминает шведский стол, — сказала Эмили. — Только пустой!
— Точно! И столы здесь не зря, — включился в фантазирование Витале. — Но тогда здесь должно быть и что поесть.
Витале уже, кажется, начал привыкать дублировать все сказанное и услышанное на двух языках.
— Хотелось бы! А кто-нибудь здесь видел место, куда сходить? — поинтересовался Тадеу. — Я не видел. Ходить, видимо, не предусмотрено. Значит, и еда тоже не полагается!
— Больше оптимизма. Там видите перегородки? За ними, судя по всему, еще помещение, — обратила внимание Эмили.
За перегородками действительно оказалось помещение.
— Невероятно! Это кухня? — наконец, проявила реакцию Деви. — Или я ошибаюсь?
— Может, и нет. Действительно похоже на кухню, — подтвердил Витале.
В центре помещения был большой сегментированный стол. Судя по нанесенным пиктограммам, одни сегменты были для разделки, другие представляли собой плиты, третьи…
— Сколько я здесь нахожусь, меня поражает отсутствие чего-либо лишнего, — констатировала Эмили.
— Как, впрочем, и нужного. Здесь есть, на чем готовить, судя по всему, но нечем. Нет ножей, кастрюль, — добавил Тадеу.
— И нет продуктов, что не мало важно, — вставил Витале, еле успевая монотонно справляться с синхронным переводом.
— Может, мы просто еще не все нашли? — предположила Эмили. — Эти стены. Они выглядят как шкафы.
— Боковые стенки стола тоже, — добавил Витале.
Шкафы открывались простым нажатием на дверь, что было выяснено экспериментальным путем, но не сразу. Впрочем, данный механизм ни для кого не оказался чудом. И то, что они не сразу догадались до этого, даже огорчило Эмили.
— Я согласен, что это странное место, но нельзя не заметить, что здесь все просто и логично, — заключил Тадеу, открыв шкаф под столом. — Кроме дверей! — добавил он.
Под столом оказалась утварь, которой ему так не хватало.
— Я же говорю. Здесь все в порядке! — воскликнул он.
Стали открывать все шкафы подряд и изучать доставшееся неизвестно от кого наследство. В работу включились все, даже нерешительная Деви.
В закромах вдоль одной из стен оказались продукты. Ну, или, по крайней мере, всем показалось, что это они. Они выглядели потенциально съедобно как сырые овощи и фрукты. Как их готовить, конечно, никто не знал, как и то, какие из них вообще действительно можно употреблять.
— Зачем мы здесь? — начала рассуждать Эмили. — Зачем здесь еда? А выглядит это все именно как еда. Это же не случайное совпадение? Значит, это нужно есть. Значит, это можно есть. В смысле безопасно.
— Ты так уверенно говоришь. Может, первая и попробуешь? — предложил Тадеу, после некоторой заминки, связанной с переводом.
— А вдруг они не свежие? — встревожилась Деви.
— В шкафах вообще-то холодно. Это попросту холодильники, — ответила Эмили. — Мы можем, конечно, и дальше бояться, что они не свежие, или что их нельзя есть сырыми, или вообще. Здесь нет никаких инструкций и поваренных книг. Придется пробовать. Я лично готова, так как не вижу другого выхода. Больше трех-четырех часов еще я не продержусь.
С этими словами она начала выбирать глазами, что бы она попробовала первым. Видя, что с Эмили все в порядке, ее примеру последовали остальные.
Через некоторое время все четверо сидели за столом в обеденном зале и вполне привычно ели и одновременно болтали. Только тема разговора была непривычной.
— Итак, значит. Мне кажется, прошло как минимум несколько часов, как я проснулась, — вернулась к хронологии Эмили. — Часов пять, шесть. Я даже уже проголодалась. Тадеу, ты здесь сколько уже ходил, до того, как мы с Деви тебя встретили?
— Да часов, может, тоже пять, шесть. У меня уже крыша начала ехать, — ответил он.
— Значит, мы имеем историю длиной в девять часов где-то. Ты проснулся, было светло?
— Да. Как днем.
— За окном и сейчас день. Значит, это было утро.
— Ты обошел весь этаж? На других этажах ты был?
— Я не знаю, весь этаж я обошел или нет. Все коридоры одинаковые. Кроме этой двери, я больше ничего не нашел интересного.
Непринужденности беседы так же мешала необходимость толмачества. Витале явно не был рад своей роли переводчика и надеялся, что рано или поздно это закончится. Но сейчас он хотел просто спокойно поесть.
— Я понимаю важность разговора, — вдруг пожаловался он, — но я устал переводить с английского на итальянский, догадываться, что именно он говорит на своем долбанном португальском и переводить это на английский. Я все-таки не профессиональный мультипереводчик.
