— Да вроде ничего. — Бетти Джо покачала головой и облизнула губы. Брайсу понравился этот жест: у неё были полные губы, покрасневшие на морозе без всякой помады. — Но они задавали уйму вопросов. О Томми.
Почему-то при упоминании о Ньютоне Брайс смутился. Ему не хотелось говорить об антейце.
Бетти Джо словно почувствовала его замешательство, — а может, смутилась сама. Немного помолчав, она спросила:
— Не хотите пойти пообедать?
— Неплохая идея. — Брайс встал и запахнул пальто. Затем наклонился и помог подняться Бетти Джо, взяв обе её руки в свои.
Им повезло — они нашли приятный тихий ресторанчик и сытно пообедали. Здесь подавали натуральную еду, без синтетики, и даже настоящий кофе, хоть и стоил он целых тридцать пять центов за чашку. Но ни у кого из них не было недостатка в деньгах.
За едой они почти не разговаривали — тем более о Ньютоне. Брайс поинтересовался у Бетти Джо о её планах на будущее, и выяснил, что никаких планов у неё нет. Когда они пообедали, он спросил:
— Что будем делать теперь?
Бетти Джо уже полегчало, она успокоилась и оживилась.
— Может быть, сходим в зоопарк? — предложила она.
— Почему бы нет? — Брайсу это показалось хорошей идеей. — Давайте возьмём такси.
В зоопарке почти не было посетителей, — наверное, из-за рождественских каникул, — и это было Брайсу по душе. Все звери прятались в своих зимних домиках, и только Брайс с Бетти Джо ходили от одного здания к другому, весело переговариваясь. Ему нравились большие надменные кошки, особенно пантеры, а ей — яркие тропические птицы. Брайс обрадовался, что к обезьянам Бетти Джо проявила не больше интереса, чем он сам, — ему они всегда казались бесстыжими маленькими тварями. Если бы она, как многие женщины, сочла их милыми и смешными, он пришёл бы в ужас. Он не находил в них совершенно ничего забавного.
Ещё Брайс порадовался, что можно купить пива в киоске, — где бы вы подумали? — у входа в аквариум. Они взяли пиво с собой внутрь, — хотя знак это строго воспрещал, — и уселись в сумеречном свете перед большим резервуаром, в котором плавал огромный сом. Это было большое, красивое, мирное на вид создание, с тонкими свисающими усами и толстой серой кожей. Сом понуро смотрел, как они пьют пиво.
Они посидели немного в тишине, глядя на сома, а потом Бетти Джо спросила:
— Как вы думаете, что они сделают с Томми?
Брайс вдруг понял, что только и ждал, когда она снова заговорит о Ньютоне.
— Я не знаю, — ответил он. — Но не думаю, что они причинят ему вред.
Бетти Джо отпила из своего стакана.
— Они говорят, что он… не американец.
— Это правда.
— Вы уверены, доктор Брайс?
Брайс хотел было попросить называть его Натаном, но решил, что это пока неуместно.
— Я думаю, они правы, — отозвался он. Интересно, каким же образом они смогут его депортировать, если узнают правду?
— Думаете, его долго продержат?
Брайс вспомнил тот рентгеновский снимок, а ещё он вспомнил, как тщательно проверяли его самого в этом маленьком зубоврачебном кабинете, и до него вдруг дошло, зачем они это делали. Они хотели удостовериться, что Брайс — не антеец.
— Да, — ответил он. — Я думаю, его продержат долго. Так долго, как только смогут.
Бетти Джо ничего не ответила, и Брайс взглянул на неё. Она держала свой бумажный стаканчик на коленях обеими руками, и смотрела в него, как в колодец. Плоский, рассеянный свет от резервуара с сомом не отбрасывал бликов на её лицо, и её простые черты без единой морщинки, и то, как надёжно и уравновешенно сидела она на скамейке, — всё это делало её похожей на изящную статую. Он смотрел на неё молча — казалось, целую вечность.
Затем Бетти Джо взглянула на него, и ему стало понятно, почему она тогда плакала.
— Наверное, вы будете по нему скучать, — сказал Брайс и одним глотком осушил стакан.
Выражение её лица не изменилось.
— Конечно, буду, — тихо произнесла она. — Пойдёмте, посмотрим на других рыб.
Они посмотрели на других рыб, но больше ни одна не понравилась Брайсу так, как старый сом.
Когда настало время взять такси обратно в город, Брайс вдруг понял, что у него нет адреса, который он мог бы назвать шофёру, что ему некуда пойти. Он взглянул на Бетти Джо, стоящую рядом с ним в лучах зимнего солнца.
— Где вы собирались остановиться? — спросил он у неё.
— Я не знаю, — ответила она. — У меня в Цинциннати никого нет.
— Вы ведь можете вернуться к своей семье в… где они живут?
— В Ирвине. Это не очень далеко. — Бетти Джо задумчиво посмотрела на него. — Но я к ним не хочу. Мы никогда не ладили.
Не очень-то задумываясь, что это означает, Брайс спросил:
— Может быть, останетесь со мной? В гостинице, для начала? А потом, если захотите, мы можем подыскать квартиру.
Бетти Джо на миг остолбенела, и Брайс испугался, что оскорбил её. Но она шагнула к нему и сказала:
— Господи… Да! Мы должны остаться вместе, доктор Брайс.
Пошёл второй месяц заключения. Ньютон снова запил — сам не зная почему. Одиночество не было тому причиной: с тех пор, как Ньютон исповедался перед Брайсом, он не слишком нуждался в общении. Теперь, когда заботы стали незатейливы, а ответственности почти не осталось, огромный груз напряжения, с которым он работал все эти годы, исчез. В оправдание пьянству осталась лишь одна тревога: следовать ли плану и дальше, если правительство это ему когда-нибудь разрешит? И всё же Ньютон не часто об этом думал — неважно, пьян он был или трезв, — уж очень мала была вероятность того, что у него будет в дальнейшем хоть какой-нибудь выбор.
Он по-прежнему много читал, а в последнее время увлёкся авангардной литературой. Особенно ему нравились сложные для понимания стихи жёстких поэтических форм, которые печатали в авангардистских журнальчиках, — секстины, виланеллы, баллады, — которые, хоть и не могли похвастаться богатым содержанием, часто очаровывали его великолепной игрой слов. Ньютон даже попробовал сложить итальянский сонет — александрийским стихом — но понял, что пугающе бездарен, ещё до того как одолел первое восьмистишье. Когда-нибудь он попытается написать его на антейском…
Кроме стихов он поглощал немало научной и исторической литературы. Тюремщики Ньютона снабжали его книгами так же щедро, как и джином. Чего бы он ни попросил у человека, который приносил ему еду и прибирал комнату, — тот лишь приподнимал бровь, и не позднее, чем на следующий день, книга была у Ньютона. Как будто их этому специально учили! Однажды Ньютон попросил арабский перевод «Унесённых ветром» — из чистого любопытства — и сотрудник ФБР невозмутимо доставил ему книгу через пять часов. Поскольку Ньютон не знал арабского, да и вообще не очень-то любил романы, он приспособил увесистый том в качестве подпорки для книг.
