Интерьер корабля оказался до крайности простым и утилитарным, как и на всех грузовых танкерах. В центральной каюте были по кругу расставлены синие противоперегрузочные кресла; вверх тянулась прозрачная труба пневмолифта, доставляющего пилотов на командный мостик. Ажурная конструкция мостика, нависавшая над кают-компанией, пульт управления, места для вахтенных и огромная панель из экранов.
Человек в окровавленной белой одежде уже сидел в кресле. Джон осторожно усадил Мэг, пристегнул ее ремнями и сам устроился рядом с Бэем. Откуда-то возник песочник и подплыл по воздуху к старику эльшиту. Йэхард искоса взглянул на того, за кем так долго и безуспешно гонялся. Он выглядел гораздо старше, чем на фотографиях Петри; на левой щеке багровели рубцы от удара нейронного хлыста.
Под потолком, из динамиков внутренней связи, гулко зазвучал голос:
– Говорит капитан Хокстоун. Добро пожаловать на флагманский корабль компании «Люфт-лайн» танкер «Орн». Всем занять свои места, пристегнуть ремни и ждать старта. Нам предстоит хорошая встряска.
Снизу в каюту проник мощный гул, от которого завибрировал пол.
– Двигательный отсек, – скомандовал Хокстоун, – полная мощность через две минуты.
Свет потускнел, тревожно замигали красные лампы. Две минуты! Йэхард вспомнил, какими томительно долгими были периоды разгона во время путешествия с Глегана.
– Внимание, отчаливаем! – раздалась команда. Голос капитана заметно окреп. Здесь, на знакомом мостике, среди подчиненных и приборов, он вновь почувствовал себя сильным и уверенным.
«Орн» медленно выплыл из дока; дюзы радостно взревели, и корабль рванулся вперед. Перегрузка безжалостно навалилась на Джона, сдавливая горло широкой мягкой лапой.
– Лейтенант Дана Олки, координаты «Славы Галактики», – потребовал Хокстоун.
Ускорение нарастало, дышать становилось все тяжелее.
– Крейсер в главном порту Нострамедеса, – отрапортовала Дана, – четыре миллиона километров отсюда.
– Хорошо, лейтенант. Двигательный отсек, каков уровень мощности?
– Нарастает, капитан. Достигнем пика через сорок четыре секунды.
Рев внизу перешел в пронзительный высокий вой.
– Капитан, на линии центральный контрольный пункт Сунера!
– К чертям его.
– Не могу, они…
На большом экране вспыхнуло взволнованное лицо диспетчера.
– «Орн», вы что, с ума сошли?! Вы же устроите тут грандиозное столкновение. Немедленно вернитесь!
– Извини, Сунер, объяснять некогда. Берген, убери его с экрана.
– Слушаюсь.
– Эй! – крикнул диспетчер. – Что значит некогда?
– Вы прекрасно понимаете это слово. До свидания.
Экран погас.
– Двигательный отсек, какова мощность?
– Скоро выйдем на пик. Капитан, вы думаете, что это безопасно? Слишком близко масса Сунера. Нас может захватить притяжением.
– Боюсь, в нашем положении остается лишь рисковать. Ситуация угрожающая…
– Угрожающая?! – выкрикнул кто-то. – Да после убийства агентов Верховного Бюро нас предадут публичному Искуплению, предварительно продержав неделю в Зверинце. Этот маньяк с пистолетом подписал нам смертный приговор!
– Умолкни, Мак Ни, твоя точка зрения нам уже известна, – прервала его Дана.
– Капитан! – встревоженно воскликнула она. – «Слава Галактики» покинул Нострамедес. Он движется очень быстро, силуэт даже раздваивается на локаторе.
– Они почуяли нас! Сколько им потребуется, – чтоб добраться сюда?
– Им еще надо развернуться. Думаю, у нас в запасе тридцать – сорок секунд.
– Мощность? – крикнул Хокстоун.
– Теперь мы погибнем! – зарыдал кто-то на мостике. – Все погибнем из-за него!
Внезапно вой двигателей умолк: «Орн» совершал переход. В каюте повисла напряженная темнота и тишина. Потом легкий толчок, дрожь, и на экранах снова вспыхнула панорама звездного неба.
– Включаю искусственное притяжение. Уровень – пять, – сообщил капитан.
Йэхард облегченно вздохнул и потянулся.
– Когда я летел к Ноканикусу с Глегана, каждый переход у нас занимал несколько часов.
Неожиданно из динамиков раздался ответ Хокстоуна:
– Пилоты фешенебельных лайнеров должны всячески заботиться о своих пассажирах. А мы рисковали. Вероятность, что мы попадем в эту исключительно благоприятную точку, равнялась примерно одному против пяти. Но точки с такой хорошей гравимагнетикой попадаются редко. Нас бы здорово потрясло, не попадись она нам. Лайнерам приходится тщательно балансировать уровни гравитации, поэтому каждый переход занимает много времени.
– А «Слава Галактики»? – спросил Йэхард.
– Если крейсер уже готов к прыжку, нам не уйти. Четыре миллиона километров – не такой уж большой отрезок для лоовонского боевого корабля, – вздохнул голос капитана в динамике.
– А он в состоянии уничтожить нас?
– На этом расстоянии его лазерные орудия сожгут нас как щепку.
– Где мы сейчас?
– На противоположной стороне системы Ноканикуса, – объяснил Хокстоун, – я рассчитал трассу так, чтобы использовать силу тяготения звезды. Это сэкономило нам уйму энергии. Теперь наши шансы выжить выросли на двадцать процентов.
– То есть крейсер не сможет нас теперь обнаружить?
– Конечно, нет. Нас от него закрывает Виллиам.
Рядом послышался легкий вздох – Элвис Бэй открыл глаза. Йэхард вскочил и, схватив стакан витакола, протянул эльшиту. Песочник немедленно издал угрожающее гудение.
– Нет! – пробулькал шар. – Нельзя! Нельзя подходить!
Бэй со стоном приложил руки ко лбу.
– Я сплю или уже умер? Вот уж не думал, что даже в рай придется отправиться на космическом корабле.
Йэхард рассмеялся.
– Ни то, ни другое. Вы на борту «Орна», в безопасности.
Прищурившись, эльшит рассматривал Джона, а потом принял стакан и сделал большой глоток.
– Да ведь я знаю вас! – внезапно воскликнул Бэй.
– Откуда?
– Вас же ловят по всей Галактике. Каналы забиты сообщениями о розыске. Говорят, вы уложили восемнадцать лоовонов.
– А вы – Элвис Бэй, беглый преступник, устроивший взрыв на станции, стоивший жизни двум Голубым Сейфанам.
Эльшит весело обхватил Йэхарда за плечи.
– Прекрасно, молодой человек! Приглашаю вас в нашу экспедицию. Добро пожаловать! Впереди предстоит горячая работа, и нам нужны люди вроде вас.
Песочник радостно подпрыгнул:
– Добро пожаловать!
Йэхард улыбнулся. В своей жизни ему так редко приходилось слышать эти слова, что он был рад им, даже если они исходили от говорящего бильярдного шара.
Командор Петри со смешанным чувством страха и невольного сочувствия смотрел на неподвижную фигуру, замурованную в пластиковый кокон.
