— Максвелл Моррэйн! — воскликнул я.
Предел посмотрел на меня:
— Да, сэр? А что с ним?
— Мне почему-то не пришло в голову спросить об этом вас, Предел. Что вы знаете о покойном коллеге вашего хозяина, Моррэйне? Сэр Иммануил вышвырнул меня из дома при одном упоминании его имени.
Предел пожал плечами. Он неожиданно показался мне очень уставшим. Чарли спустился с лестницы и встал рядом с ним, протягивая книгу. Предел начал говорить, одновременно листая страницы:
— Вы слишком молоды, чтобы помнить это, сэр, но то была большая трагедия. Профессор Моррэйн тронулся.
— Куда тронулся?
— Головой, сэр. Говорят, это из-за того, что его жена сбежала с каким-то джентльменом, но сэр Иммануил говорил мне, что мистер Моррэйн всегда был немного не в себе. Даже когда они вместе учились.
— Да, я слышал, что они посещали один колледж. И после выпуска работали вместе, не так ли?
Предел закивал, а потом стал сравнивать обрывок схемы с иллюстрацией в огромной книге.
— У отца сэра Иммануила был этот дом, а ему самому всегда нравились итальянские предместья. Казалось, это место просто создано для того, чтобы проводить здесь исследования. Для вас и для меня это, наверное, не понятнее греческого или итальянского, сэр, но у профессора Моррэйна имелись теории, касающиеся огромной потенциальной энергии, которой обладает лава, само содержимое земной коры! Но это ничем не увенчалось. А потом случился пожар, и бедная миссис Моррэйн… в общем… Ага! Я нашел наш вулкан, сэр.
Он поднял книгу — часть схемы была приложена к соответствующей странице. И, что никого особо не удивило, это оказалось поперечное сечение Везувия.
Невероятная библиотека сэра Иммануила была просто бесценным кладезем информации. После опознания геологической схемы мы начали искать хоть какие-нибудь зацепки, чтобы понять, каким странным веществом был отравлен старик.
Чарли сел, закинул ноги на стол, снял башмаки и стал выковыривать грязь между пальцами, заработав очередную порцию негодующих взглядов Предела.
— Сделай что-нибудь полезное, — приказал я, вручив ему «Отравление мышьяком и его причины».
— Я делаю. В смысле — полезное. Я думаю.
— Ха! Я служу Его Величеству. А ты служишь мне.
Он заложил руки за голову. Можно ли сидеть и одновременно выглядеть настолько развязно?
— Мне кажется, что существует связь между этой фиолетовой дрянью и тем, что я рассказывал вам о любовнике Венеры.
А что с ним?
— «Дом сгоревшего дерева». Помните?
Его лицо растянулось в кривой улыбке.
— Опий? — вскричал я.
И через несколько минут, благодаря перекрестным ссылкам, которые давал Предел, мы наши это вещество.
— Дистиллят семян марганцевого мака, — прочел я, проведя пальцем по изящной иллюстрации, на которой был изображен цветок.
— Никогда о таком не слышал.
— Не сомневаюсь. Он растет только в определенных областях Гималаев. А теперь надевай ботинки, Чарли, ты возвращаешься в город.
— Да?
— Да. Найди нам какой-нибудь транспорт для поездки в этот притон. Встречаемся в фойе «Санта-Лючии» в десять.
— Хорошо, шеф. — Чарли встал и натянул ботинки, держась за дверной косяк.
— Да, и еще, Чарли.
— Да?
— Береги себя. Мне кажется, ты становишься незаменимым.
Мальчик улыбнулся, а когда он закрыл за собой дверь, я почувствовал странный приступ боли. Сначала я подумал, что это, должно быть, несвежее пирожное из «Гамбринуса», но наконец понял, что это какая-то почти чужеродная эмоция. Нежность.
Я попрощался с Пределом и вернулся в отель. Софисм, Вердигри, Белла, Рейнолдс, Чарли — у меня голова шла кругом. После того, как я долго просидел в ванной, мне стало получше — на самом деле, настолько лучше, что я занялся самоудовлетворением, представляя восхитительную Беллу в своих жарких объятиях.
В тот вечер мы ужинали вместе. Мисс Пок прелестна как никогда, подумал я, она — как лунный свет в золотистых тенях ресторана. Я еще раз извинился за неподобающе быстрое исчезновение с фуникулера.
— Не стоит, — непринужденно сказала она. — Вы же предупредили, что вам придется… исчезать время от времени.
— Этот итальянский юноша проводил вас обратно? Все было нормально?
— О да. Он был весьма мил. — Она улыбнулась и подняла бокал. — За вас, Люцифер.
Я ответил, поднеся свой бокал к ее:
— Нет. За нас.
— Однако вы не были со мной полностью честны, — сказала она, сделав глоток.
— Нет?
— Нет. Если только у вас неожиданно не возникло желание запечатлеть в наброске толпу. Было очень похоже, что вы кого-то преследуете.
— А, — сказал я. — Ну…
Она подняла руку:
— Ничего не говорите. Я знаю, если бы вы могли, вы бы мне рассказали. На кону что-то очень важное, не так ли?
Я медленно кивнул.
— И мистер Чудоу каким-то образом связан с этим делом?
— Именно.
Она кивнула:
— Тогда вы когда-нибудь расскажете мне об этом.
Мне понравилась эта фраза. В ней слышалось будущее.
Совместное.
У двери ее номера мы распрощались, и мне в первый раз было позволено поцеловать ее гладкую щеку.
Ай да я!
Решив, что ночью меня ждет работа, я вернулся к себе в номер и переоделся в норфолкскую куртку, моряцкий свитер и легкие, но практичные брюки. Когда пробило десять, я спустился в фойе и обнаружил там Чарли.
Я поискал глазами экипаж, но Чарли дернул меня за рукав:
— Никаких кэбов. Они нас за милю услышат.
К моему удивлению, он отодвинул в сторону узел какой-то парусины, валявшийся на улице. За ней обнаружился прислоненный к стене велосипед-тандем.
— Это лучшее, на что ты способен? — вскричал я.
— На безрыбье и рак, — ухмыльнулся он. — Я его украл.
Я никогда не был, скажем так, велолюбом и пребывал не в том настроении, чтобы ездить на этом аппарате. Однако Чарли был прав — это куда более незаметный способ подобраться к главному опийному притону Неаполя, чем кэб. Я ворчливо согласился и вытащил велосипед из тайника. Нам даже удалось на него взобраться. Через несколько мгновений мы обуздали эту штуковину и, бешено вращая педали, покатили к Каподимонте, следуя указаниям Чарли. По крайней мере, мне наконец-то захотелось поблагодарить свою гувернантку за те уроки езды, которые она заставляла меня брать.
Мы свернули в какие-то трущобы — хаотичное нагромождение полуразрушенных вилл у оливковой рощи. Даже при свете звезд я видел гнилую штукатурку, карнизы домов практически сливались друг с другом — они напоминали шеренгу гвардейцев на параде.
