Мне-то все равно, что будет, чего не будет, чем дело кончится и сердце успокоится. Нет у меня иного пикового интереса, кроме как быть тут, сию секунду, таким способом, каким я есть. Застрять в тягучем, темном янтаре этого сновидения - не дохлой мушкой, крошечной искоркой живого огня, что испепеляет меня изнутри и снаружи. Древние греческие мифы из толстой книжки с картинками, по которой я учился читать и мечтать, внезапно обретают актуальный смысл; теперь я знаю, как чувствуют себя герои, ставшие созвездиями по воле изобретательного Зевеса: пылают во тьме, как я (как мы) сейчас и, подобно нам, не желают ничего иного.
Глава 56
Похьела
В финской и карельской мифологии северная страна, иной мир...
К списку Екклесиаста хорошо бы добавить еще несколько пунктов.
Есть время гореть и время догорать, время быть и время существовать, время поднимать веки и время отверзать уста, время забывать слова и время к ним возвращаться.
Пожалуй, достаточно. В остальном список безупречен.
Поэтому теперь мы разговариваем.
В этом сне я на удивление хорошо соображаю. Или просто знаю больше, чем наяву. Мне сейчас ничего разъяснять не нужно, и так все понимаю. Ну, почти все.
- Тебя теперь только в этом доме можно найти? И только во сне? Наяву, в Москве, тебя не будет?
- Да уж, наяву, в Москве, не будет, пожалуй, - шепчет она. - Но не только в этом доме: есть немало других мест, где я люблю назначать свидания. Дом этот, как ты, наверное, уже догадываешься, не человечье жилье, но и не убежище каких-нибудь ссыльных богов. Просто - дверь. Возможность уйти, возможность вернуться, возможность потерять себя и встретить кого-то иного. Вообще - возможность. Хорошее место.
- Перекресток судеб, - вспоминаю не то собственную, не то чужую чью-то, но точную формулировку. - Судьбокресток на пустыре между Мирами.
- Правильно. И таких мест - великое множество.
- А лоцию, небось, никто нарисовать не удосужился? - смеюсь.
- Почему же, - серьезно возражает она. - Были попытки. Ни одна из них, впрочем, успехом не увенчалась. Тайна-то из числа тех, что любой посвященный за счастье почтет разгласить: единожды попробовав на вкус неизвестность, понимаешь, что этот напиток надо бы разделить поровну между всеми жаждущими, но несведущими. Да только карта у каждого своя. По чужим маршрутам можно после воскресного обеда прогуливаться, со всем семейством: ни один завалящий демон из-за угла не выскочит, как ни зови его...
- И что, часто зовут? - спрашиваю.
- Ты не поверишь, как часто. И ведь солидные, благополучные люди, никому и в голову не придет их в метафизической тоске какой-нибудь заподозрить... Но почти всякое человеческое сердце хоть однажды, да заходилось истошным воем по несбывшемуся. Так-то! Очень важно, чтобы ты об этом не забывал...
Глава 57
Пространство
К центру ведет путь, т.е. то, что связывает самую отдаленную периферию, во-первых, и все объекты, заполняющие пространство, во-вторых, с высшей сакральной ценностью.
- ... Слышишь? Повторяю: важно. Чтобы. Ты - именно ты! Не. Забывал.
- Именно я?
- Ага. Такое вот специальное полезное знание для отдельно взятого тебя. Этот дом... точнее сказать, эта возможность, - существует по милости Ключника. Он называет себя именем Франк и, кажется, привязан к этой последовательности фонем... Наш Франк, понятно, не единственный. Ключников не сказать, чтобы много, но несколько сотен по миру сейчас бродит. Предполагается, что ты - такой же, как он. Потенциально. То есть, может быть, когда-нибудь, а может быть никогда, бла-бла-бла... - тут сам Франк непременно добавил бы, что гарантий в таком деле не бывает. Но все же. Ты такой же.
- И?..
- Не знаю. Это тебе Франк когда-нибудь расскажет, что происходит с такими как вы после союза "и", я не специалист... Но я знаю другое. Ключники затем лишь нужны, чтобы открывать двери для людей... Чтобы давать нам возможность. Чтобы у каждого, кто в отчаянии призывает своего демона, был шанс докричаться до этой твари и посмотреть, что будет...
- Благородная профессия, - смеюсь тихонько.
Вопросов у меня по-прежнему нет, вот что удивительно. Казалось бы, такую невнятицу несет прекрасное мое наваждение, - но нет. Мне все понятно. Даже чудится, будто я знаю куда больше, чем она мне поведала. А что не могу пока это знание расшифровать, перевести на понятный мне самому язык - так то пустяки, дело наживное. Расшифруется, небось, когда время придет...
- Это на самом деле была не столько лекция, сколько нотация, признается она. - Ты всегда был очень высокомерным, Макс. Считал, что это лишь перед тобой в темноте, под опущенными веками, бездны разверзаются. А прочие - так, свинствуют помаленьку... Они-то, возможно, и свинствуют, но не твоего ума дело выставлять им оценки. Высокомерие - роскошь, которую Ключник не может себе позволить. Вы, и правда, могущественные существа, избранники. И бездны ваши поглубже наших будут, все это так. Но вы обслуга... Не хмурься, слово, конечно, дурацкое, зато - производная от "служить". Жизнь Ключника - бесконечное служение. После того, как вы открываете дверь, мы уходим так далеко, что вам и не снилось... А вы, избранники судьбы, остаетесь на границе. Так уж все устроено. Поэтому завязывай со своим высокомерием, ладно?
- Ладно, - соглашаюсь легко. - Но почему ты говоришь: "вы", "мы"? Разве мы с тобой - не одно и то же?
- Нет, что ты. Природа у нас разная. Я - одна из человеческих детенышей, которым повезло встретить своего Ключника. Ты сам привел меня сюда, к Франку, помнишь?
- Помню. Смутно, но помню.
- Хорошо. В тот день я нашла свою возможность, а ты - своего учителя. Мне фантастически повезло. Тебе... - уж не знаю!
- И теперь ты - своего рода связной между нами обоими? Моя лестница в небо?
- Угадал, - в награду за сообразительность меня снова заключают в объятия.
Мне бы не слушать, мне бы растаять, мне бы умереть от счастья и ужаса, но я все же слушаю.
- Ко всему, я еще и заложница. Пока я тут, Франк может быть уверен, что и ты от него никуда не денешься. Вернешься. Рано или поздно, так или иначе, ты, или другой...
Глава 58
Психея
По Пифагору, Психея питается кровью; кровь - "седалище души".
- Подожди, ты говоришь "другой"?!
Я почти кричу, потому что наихудшие из моих предположений всплывают на поверхность, мутят хрустальные воды дивного сна, превращают его в кошмар.
- Но я и есть "другой", - добавляю шепотом, словно бы в надежде, что, убавив громкость, превращу чудовищную догадку в некое подобие глупой шутки.
- И не подумаю ждать. Успокойся. "Другой" он, видите ли... Ты - это ты. Твоя кровь отравлена памятью обо мне. Меня это вполне устраивает - чего ж тебе еще?
Глава 59
Птицы
Обские угры считали что у человека несколько душ: одна из них <...> "уходящая по реке душа" <...> другая - "сонная" душа (приходящая к человеку только во сне) предстает в виде "птицы сна"...
