ИП, ИНОПЛАНЕТЯНИН И ЕГО ПРИКЛЮЧЕНИЯ НА ЗЕМЛЕ[7]
(перевод с английского А. Санина, Ю. Смирнова)
Фантастическая повесть по сценарию Мелиссы Мэтисон
Космический корабль плавно парил над землей, заякоренный пучком голубовато-красного света. Окажись кто-то на месте посадки, ему на мгновение могло показаться, будто с ночного неба скатилось огромное украшение для рождественской елки — корабль был круглый, блестящий, украшенный изящным готическим узором.
Его мягкое сияние и словно припорошенный алмазной пылью корпус невольно заставляли искать причудливо изогнутый крючок, на котором эта игрушка висела в отдаленной галактике. Но любоваться этим зрелищем было некому — место посадки было тщательно рассчитано, а управляющий кораблем разум исключал навигационные ошибки. И все же одна ошибка должна была произойти…
Крышка люка открылась, члены экипажа выбрались наружу и с помощью странных инструментов стали ковыряться в почве казалось, старички-эльфы колдуют над туманными садами в лунном свете. Когда мгла отступала, в нежно-голубом сиянии корабля становилось видно, что это вовсе не эльфы, а существа с научными склонностями — они собирали образцы цветов, мха, кустарника и молодой поросли. И все же при виде нелепой формы голов, висящих плетьми рук и пухлых, словно опиленных по краям туловищ невольно вспоминалась сказочная страна эльфов; случись кто-нибудь рядом, это впечатление усилилось бы от их ласкового обращения с растениями; но вокруг не было ни души, и космические малютки-ботаники работали, не опасаясь, что их потревожат.
Но стоило только промелькнуть с писком летучей мыши, заухать сове или в отдалении залаять собаке, они испуганно вздрагивали. Дыхание их тут же учащалось, и струйки тумана сочились из кончиков их длинных пальцев рук и ног, окутывая малюток плотной дымкой, так что одинокий путник миновал бы освещенное лунным светом туманное облачко, не заподозрив, что в нем затаился представитель вечной Вселенной.
Укрыть корабль было не так просто. Огромные украшения с рождественских елок не каждый день падают с неба. Нюх военных, радары и другие сканирующие устройства незамедлительно выявляют их присутствие, и гигантский елочный шар не был исключением. Никакой маскировочный туман не скрыл бы его от посторонних глаз ни на земле, ни на раскачивающейся ветке ночи. Найти его — лишь вопрос времени. И вот уже мчатся особые машины, и федеральные специалисты, отрабатывая ночные часы, трясутся по проселочным дорогам, переговариваясь по радио, и сжимают кольцо вокруг огромного украшения.
Но крошки-ботаники не выглядели обеспокоенными, во всяком случае пока. Они знали, что время еще есть; им было известно, вплоть до мельчайших долей мгновения, когда в ушах послышится скрежет и рев самодвижущихся аппаратов землян. Пришельцы из космоса наведывались сюда не впервые, ведь Земля большая, растений на ней великое множество, и надо хорошо потрудиться, чтобы собрать полную коллекцию.
Они собирали и собирали образцы, и относили драгоценные экспонаты Земли на корабль, каждый в своем туманном облачке.
Поднявшись по трапу, они исчезали в матово сияющем чреве сказочной игрушки. Свободно двигаясь по пульсирующим коридорам, порождениям немыслимой технологии, они попадали в чудо из чудес: в гигантский храм земной растительности. Огромная оранжерея была сердцем корабля, его смыслом и предназначением. Здесь были цветки лотоса из лагун Индии, папоротники из африканских дебрей, крошечные ягоды с Тибета, кусты ежевики с американских проселков. Здесь были собраны по экземпляру все земные растения, или почти все — ибо работу еще предстояло завершить.
Все цвело. Попади в оранжерею эксперт из крупнейшего ботанического сада Земли, он встретил бы здесь растения, никогда не виданные им прежде, если не считать их отпечатков в угольном пласте. У него глаза полезли бы на лоб при виде живых растений, которыми в доисторические времена лакомились динозавры. Бедняга лишился бы чувств, но его мигом привели бы в себя травами из висячих садов Семирамиды.
С купола сочилась питательная влага, поддерживающая жизнь бесчисленных видов, украшавших оранжерею, самую полную коллекцию земной растительности, столь же древнюю, как и сновавшие туда и обратно малютки-ботаники; морщинки в уголках их глаз, казалось, окаменели за бессчетные века работы.
Один из них вошел в оранжерею, держа в руках растение, листья которого уже поникли. Он опустил его в бассейн, и под воздействием чудотворной жидкости растение тут же распрямилось, листья ожили и корни радостно зашевелились. В тот же миг сверху из круглого отверстия заструился матовый свет, омытое им растение уютно устроилось по соседству с изящным цветком давно минувших времен.
Подождав немного и убедившись, что все в порядке, инопланетный ботаник повернул к выходу. Он миновал цветущую сакуру, лианы с берегов Амазонки, на мгновение остановившись перед приветливо качнувшимся навстречу листом обыкновенного хрена. Погладив растение, он покинул храм и, пройдя пульсирующий коридор, спустился из светящегося люка.
Очутившись на ночном воздухе, он окутал себя облачком-дымкой и отправился продолжать поиски. По дороге он повстречал коллегу, который бережно нес корешок пятнистого веха. Они не встретились взглядами, но что-то запылало у них в груди, словно багряный огонь осветил изнутри тонкую, прозрачную кожу там, где находилось сердце. А через несколько шагов, когда малютка-ботаник миновал своего товарища с корешком и ступил на каменистый склон, его сердце-фонарик погасло. Окутанный дымкой, он пересек заросли высокой травы, скрывшей его с головой, и очутился на краю рощи вечнозеленой секвойи. Стоя под исполинскими деревьями, рядом с которыми казался муравьем, он повернулся к кораблю, обожаемой старинной игрушке, в которой ему довелось путешествовать столько веков. На трапе и поблизости от него, словно светлячки, мерцали сердца-фонарики его товарищей. Убедившись, что убежище близко, и зная, что еще есть время, прежде чем нагрянет опасность, он углубился в полную ароматов рощу.
Вокруг пели козодои, стрекотали невидимые насекомые, а маленький ботаник пробирался во мраке, похожий на лешего, сходство с которым добавлял вытянутый книзу, волочащийся по лесной подстилке живот; вообще-то он был очень удобен — придавал устойчивость благодаря низкому центру тяжести. Из-под бутылкообразного живота торчали, будто росли прямо из него, крупные перепончатые лапы, а по бокам свисали длинные, как у орангутана, руки. Словом, с такой наружностью инопланетянин не мог рассчитывать на любовь землян с первого взгляда. Робость сознававших это малютки-ботаника и его коллег так и не позволила им за миллионы лет попытаться вступить в контакт с какими-либо представителями Земли, кроме растений. Возможно, кто-то счел бы это ошибкой, но инопланетяне достаточно долго наблюдали за землянами, чтобы понять, что чудесный корабль для них — прежде всего мишень, а сами они — мечта таксидермиста, набивающего чучела для витрин.
