Стивен Дональдсон - Мордант превыше всего!

Кадуольцы оказались застигнуты врасплох, окружены; их главнейшее оружие, слизняк—монстр, был мертв, пути к отступлению отрезаны. Их растерянность была четко видна в зеркале, явная, как крик. А силы Морданта и Аленда наносили удары, словно знали, что, когда их ведет король Джойс, проиграть невозможно.

Они не знали, что король Джойс все равно что мертв, что Эремис в любую минуту может превратить его в безумца. Они знали, что он снова во главе их и сражается как герой, что никто не припомнит, когда бы он проигрывал. Его дух, казалось, вселился в них и придал им сил.

Почти сразу, хотя битва лишь разгоралась, стало похоже, что победа на стороне короля Джойса.

Териза откашлялась. Тихо, но внятно, так, чтобы каждое слово звучало отчетливо, она спросила:

— Вы слышите звуки рогов?

Рогов?

Нахмурившись, Эремис внимательно посмотрел на нее. Его не волновала битва, нисколько; огонь, пылавший в нем, должен был найти другой выход. Неважно, что произойдет в долине, судьба Джойса решалась здесь; это зеркало уничтожит его. И если Фесттен сначала будет проигравшим — тем лучше. Эремис мог покончить с союзом. Он уже достиг своей цели. Но Териза не смотрела на него.

Он хотел, чтобы она посмотрела. Хотел увидеть страх в ее глазах.

И, положив ей руки на плечи, он повернул ее к себе.

Но она не боялась. Жалость, которая теплилась в ней раньше, исчезла. Ее место во взгляде заняла пустота.

Нет, Териза, пообещал он про себя, тебе не уйти таким путем. В тебе не останется ни одного закоулка, ни одной тайны, которую я не открою, а после — причиню тебе боль…

Чтобы привлечь ее внимание, он расстегнул плащ и позволил ему упасть, затем стянул штаны, чтобы она могла оценить его страстность.

Но снова в ее глазах не было страха. Териза смотрела мимо него или сквозь него, словно внезапно ослепла.

Он яростно схватил ее, сжал в объятиях, накрыл губами ее губы. Он собирался целовать ее — пусть сопротивляется или растает…

Но она была неподвижна. Вся ее плоть омертвела. Губы были холодны, словно ее кровь и сердце превратились в лед.

Он нещадно сдавил ее — зачем она отказывалась от него? — словно хотел сломать ей спину, наконец—то наказать ее в полной мере. Он был достаточно силен; он мог сделать это. Ощупывая ей спину, он пытался найти место, где она почувствует боль.

Краешком глаза он заметил неожиданное движение. Териза повернула голову в ту сторону, словно знала, что это означает.

Он не раздумывая заглянул в зеркало.

В зеркале было движение, но это не было движение армий. Само изображение двигалось, менялось…

Пока он смотрел, картинка в зеркале превратилась в большую комнату с каменным полом, с кроватью и инструментами для наслаждения, залитую солнечным светом.

В центре, глядя на Эремиса, стоял высокий мужчина с чересчур большим носом, слишком отодвинутыми к ушам скулами, слишком высоко открывающим лоб прядями черных волос. Несмотря на обычную язвительность и ум, глаза мужчины были широко раскрыты и полны изумления.

Его руки удерживали почти раздетую женщину. Ее тело бессильно обвисло, словно последние силы покинули ее. Но ее глаза…

Они больше не были пустыми. Она зашла чересчур далеко внутрь себя и обнаружила там источник неиссякаемой силы. Казалось, ее глаза излучали тьму, которая окутывала его, словно вакуум, засасывающая его черная пустота.

Он видел ее и себя; это было его собственное изображение в плоском зеркале, великолепного качества, и оно потрясло его, словно откровение, словно теперь ему больше ничего и не надо было знать. Позвольте мне показать, что я умею.

Последнее, что он почувствовал, прежде чем разум покинул его, это полное ошеломление.

Териза пробыла в застывших объятиях Мастера Эремиса долго.

В какой—то миг ей показалось, что она чувствует под ногами дрожь: дрожали сами камни. Но все это исчезло, прежде чем она обратила на это внимание.

Тем не менее, попытка задуматься помогла ей вернуться.

Сейчас она вспомнила кое—что еще, в чем не могла ошибиться — мелодичное пение рогов.

Она ясно слышала их, они гудели прямо в ее сердце; музыка охоты, смелая зовущая музыка; призыв рисковать и наслаждаться красотой. Хотя звук не проходил сквозь зеркала, рога, казалось, звучали громче всякий раз, как она смотрела на короля Джойса, бушующего в битве; она слышала звуки рогов столь же ясно, как видела сражение. Звуки поднимали ее ввысь…

Воспоминание о них помогло полностью прийти в себя.

Пора идти.

Она не знала, что произошло с Артагелем и Джерадином, но не боялась… пока. Гарт остановил бы Джерадина, если бы смог. И Мастер Гилбур атаковал бы короля Джойса с помощью Воплотимого, если бы смог. Раз Гилбур ничего не сделал — если не считать дрожания пола, — Джерадин и Артагель, должно быть, живы. Она хотела видеть их, всех трех братьев. Хотела ощутить объятия Джерадина, посмотреть в лицо Артагелю и узнать, как там Найл.

Она еще раз посмотрела в свое изображение, чтобы успокоиться—И ослабила связь с зеркалом, позволяя ему вернуться к изначальному изображению.

После этого принялась выбираться из объятий Эремиса.

Он был твердым как камень, все еще возбужденным, напряженным; каждая частичка его тела окаменела от неудовлетворенных амбиций и тщетных усилий. Тем не менее, так как он не мог реагировать на ее усилия, то не смог и сдержать ее.

Через мгновение Териза была свободна.

Он по—прежнему стоял так, словно она навсегда принадлежала ему — словно он на мгновение отвернул голову от ее поцелуев, чтобы мельком взглянуть на зеркало, прежде чем продолжить наслаждаться их объятиями.

Она смутно подумала, что ему, наверное, больно, если в нем осталось достаточно соображения, чтобы чувствовать потерю или ярость. Но она сомневалась в этом.

Затем в комнате появились Джерадин, Артагель и Найл.

Несмотря на обессиленность, они явились сражаться за нее. Артагель держал в руках меч, Найл сжимал цепи, Джерадин смотрел грозно. Все они бросились на Мастера Эремиса. Но, когда увидели, что он не шевелится, не может пошевелиться, а с ней все в порядке, Джерадин издал крик радости, Артагель изумленно заморгал, а Найл выпустил из рук цепи.

Никто из них не задавал вопросов. Все они обрадовались, хотя и не спешили узнать, что произошло. Однако через мгновение все они уставились в зеркало.

Пришлось изменить фокусировку, чтобы лучше видеть короля Джойса. Он так далеко въехал в долину, был окружен столькими кадуольцами, что на какое—то время исчез из вида. Но когда они высмотрели его, то увидели: он может выиграть битву.