Я узнал доктора Маргарет Энн Бауэрнштерн. Она не могла разглядеть нас, да, вероятно, и не хотела. Она просто отошла в сторону, движения ее были медленными, машинальными, как у человека, изнемогающего от усталости. Откинув брезент, которым был завешен вход, мы вошли в сарай. Внутри горело несколько фонарей. Я увидел могучую фигуру инспектора, двух полицейских. Они на что-то смотрели и походили на людей, которым снится страшный сон. Через мгновение и мне показалось, что я вижу страшный сон. Передо мной на земле, среди мусора и тряпья, лежало тело Шейлы Каслсайд, еще пахнущее тиной.
Вероятно, прошло не больше минуты, прежде чем инспектор заговорил со мной, но она показалась мне вечностью. Я успел припомнить во всех подробностях нашу беседу с Шейлой в спальне "Трефовой дамы" - казалось, с тех пор прошло много дней, а ведь это было часа три назад, - и ее последние слова, милые, глупые и смешные, и как потом она обняла меня за шею и поцеловала.
С восемнадцати лет брошенный на фронт в предыдущую войну, я видел, как умирали люди. Да и не говоря уже о войне и некоторых исключительных событиях моей жизни, я и потом не раз видел близко смерть, потому что на крупных строительных работах в слаборазвитой стране всегда обильный урожай несчастных случаев. Но тут было совсем другое и гораздо более страшное. Когда погибли Маракита и наш мальчик, я в течение многих дней не помнил ничего - только те последние слепящие четверть секунды, когда я уже знал, что произойдет нечто ужасное, и клял себя за преступное безрассудство. Потом я сразу уехал, и меня снова завертела жизнь. Мир больше не был, да и не мог быть тем прежним миром, в котором я, счастливый безумец, мчался со скоростью семидесяти миль в час. От этого, второго мира, где убивший свое счастье идиот остается жив, а женщина и ребенок превращаются в кровавое месиво, я ничего хорошего не ждал, и все-таки даже здесь мысль о возможности такого подлого удара как-то не приходила в голову. Но сейчас, еще до того, как заговорил Хэмп, я спросил себя, нет ли тут и моей вины, не должен ли был я все это предвидеть.
- Это случилось около половины двенадцатого, - сказал инспектор. - Один человек, который возвращался домой, видел и слышал, как машина свалилась в воду, и сообщил нам. Она была одна в машине и не могла выбраться.
- А из чего видно, что она пыталась? - спросил я.
- Доказательств нет, но... Вы предполагаете самоубийство?
- Нет, я даже уверен, что это не самоубийство. Никому не придет в голову кончать с собой таким образом. Кроме того, она совсем не думала о самоубийстве. Мы с нею долго беседовали сегодня вечером в "Трефовой даме"... Что делала здесь доктор Бауэрнштерн?
- Она задержалась в больнице, и я застал ее там и привез, - пояснил инспектор. - Но, конечно, ничего уже нельзя было сделать... Наш полицейский врач заболел, лежит с температурой... А доктор Бауэрнштерн уже уехала?
- Нет, стоит там, за дверью, и сама похожа на мертвеца.
- Спасибо, - произнес голос, который я в первый момент не узнал. - Я здесь, как видите, и готова отвечать на все ваши вопросы. Конечно, если инспектор Хэмп уполномочит вас допрашивать меня.
Инспектор, естественно, мог заметить, - да и кто бы этого не заметил? что я ей неприятен. Он знал также, что у нее позади длинный утомительный день и что она взвинчена до крайности, и не хотел входить ни в какие объяснения. Я не осуждал его за то, что он промолчал.
Она подошла ближе и села на опрокинутый ящик. Это было как в замедленной съемке. Я невольно подумал: "Похоже на сборище привидений".
Должно быть, и Хэмп ощутил нечто подобное и решил не поддаваться.
- Сержант! - загремел он вдруг. - Возьмите с собой этих двух парней и займитесь машиной. Фонари у всех имеются? Только смотрите, зажигайте не все разом. Захватите какие-нибудь мешки для окон. Да живей поворачивайтесь!
Так мы избавились от них. Сделав над собой усилие, я наклонился и внимательно посмотрел на мертвую.
- Что, она там выпила в "Трефовой даме"? - спросил инспектор.
- Может быть, немного и выпила, но когда мы с ней простились в самом начале одиннадцатого, она была совершенно трезвая.
- Она не сказала, куда едет?
- Нет. И когда я уходил, около половины одиннадцатого, я искал ее всюду, но ее не было. Пришла она туда не со мной, но у нас был длинный разговор, и мне хотелось на прощание сказать ей еще кое-что.
- Может быть, она уехала из "Трефовой дамы" и выпила где-нибудь в другом месте? - сказал инспектор хмуро. - Покойница, кажется, любила повеселиться?
- Да. Но что ей было делать здесь, у канала? - спросил я. - Это требует объяснения.
- Если она была пьяна, тут и объяснять нечего.
- А я не думаю, что она была пьяна. И не думаю, что она хотела покончить с собой. И не думаю, что она сбилась с дороги в темноте. - Я сказал это резким тоном - совершенно из тех же побуждений, из каких инспектор только что орал на сержанта. Мне нужно было и от себя и от других скрыть свое волнение и рассеять чары. - Не можете ли вы, доктор Бауэрнштерн... - обратился я к ней. - Я бы не стал вас просить, если бы не знал, что вы сделаете это лучше меня...
- Что вам нужно? - спросила она без малейшего оттенка любезности или хотя бы интереса. Теперь я вызывал у нее уже не просто неприязнь, а настоящую ненависть.
- Исследуйте самым внимательным образом ее голову с затылка. Это важно, иначе я не стал бы вас утруждать. И не будем терять времени.
Вероятно, она вопросительно взглянула на инспектора, потому что он тихо сказал ей: "Действуйте".
Дальше все происходило снова томительно медленно. Она попросила посветить ей и, несмотря на усталость и глубочайшее нежелание делать что бы то ни было по моей просьбе, приступила к осмотру. Она работала так искусно, легко и красиво, что я невольно - и с какой-то грустью залюбовался. Когда ее пальцы, наконец, перестали двигаться и она подняла глаза, я прочел на ее лице, что моя догадка верна.
- Здесь гематома, - сказала она с расстановкой. - Я ее нащупала. Под кожей скопились сгустки крови. Значит, либо она сильно ударилась обо что-то затылком, когда машина свалилась в канал, либо...
- Либо кто-нибудь ударил ее, - вероятно, резиновой дубинкой, - сказал я. - Моя версия такова. Они ехали и о чем-то толковали. Она оказалась несговорчивой, и ее пристукнули, а машину пустили в канал. Заметьте, обратился я к инспектору, - тот же метод, что и в первый раз: убийство, которое может сойти за несчастный случай.
- Это не противоречит тому, что вы обнаружили, доктор? - спросил инспектор.
- Я мало знакома с такого рода телесными повреждениями, - сказала она с видимым усилием, - но действительно трудно понять, как можно так сильно ушибить голову, только ударившись обо что-нибудь при падении. Это гораздо больше похоже на умышленно нанесенный удар. По-моему, - добавила она неохотно, - мистер Нейлэнд прав.
