- Нет! - вскипел Ставак. - Слишком опасно. Для меня, для ребенка и дважды - для тебя! Ты уже два раза чуть не умер. Третий раз я рисковать не стану. Мы можем не вытащить тебя.
Лицо Сипака омрачила мука.
- Но ребенка нужно признать.
- Не с риском для трех жизней... четырех - если считать и мою. Если ты умрешь, умрет и Пэн. Саул осиротеет, и, скорее всего, получит рубец на всю жизнь. Помоги я тебе - ты и меня с собой утянешь, - Ставак озабоченно примолк. - А я еще помирать не собираюсь.
Сипак опять склонился над Саулом. Провел пальцем по маленькому остроконечному ушку. Собравшись с духом, спросил:
- Если не родительская, то, может, обычная связь? Я не прошу много.
Ставак стоял, глядя поверх головы Сипака. Взволнованный начмед только что побывал у черта на рогах и чудом вернулся. Он потерял жену и почти расстался с собственной жизнью. Ставак чувствовал, сколь глубокое отчаяние охватило Сипака, и знал, что молодой полувулканит старается сделать "как положено", а так уже никогда не будет. Вопреки собственному - наилучшему из возможных, не сомневался капитан - решению, Ставак сказал:
- Обычная связь. Пока твой мозг не выздоровеет достаточно для родительской связи, годится и обычная.
Когда Сипак поднял вспыхнувшие надежной глаза, Ставак добавил:
- Но, если я только почувствую, что может возникнуть какое-то затруднение, мы прервемся.
Надежда погасла, уступив место решимости пополам с сомнением.
- Я только прошу, чтобы вы попытались, - сказал Сипак.
Вместо ответа Ставак исследовал показания приборов над кроватью Сипака. Найдя - или не найдя - то, что искал, он кивнул.
- Во время установления связи мне нужно будет проникнуть в твой мозг, как и в его. Ты сможешь вынести мое присутствие? Особенно после случившегося?
Сипак подумал немного и кивнул.
- Я установлю связь с тобой, а потом с Саулом, - объяснил Ставак. Таким образом, если я, работая с тобой, встречусь с какими-то трудностями, его это не коснется.
Сипак опять кивнул и лег; Саул по-прежнему лежал у него на коленях.
Ставак расположил свою правую руку на лице Сипака так, как требовалось для слияния. Установив связь, он выпустил в мозг Сипака "щупы", и стал искать, как легче обойти поврежденные области. Как он ни был, однако, внимателен, осторожности ему не хватило. Или, возможно, думал Ставак впоследствии, когда у него появилось время думать, в том состоянии, в котором тогда находился Сипак, способа наладить даже простую связь, избежав поразившей тогда молодого вдовца боли, просто не существовало. Один из щупов задел какое-то из соединений между разумами Сипака и жены, разорванных смертью Карен. Ставак "отдернулся" достаточно быстро, чтобы предотвратить "рикошет" и новый психический ожог, но недостаточно быстро, чтобы уберечь Сипака от новых страданий.
Сипак, обычно весьма устойчивый к боли, да к тому же способный, как все вулканиты, ее подавлять, испустил полный муки гортанный крик. Когда его спина выгнулась в похожей на припадок судороге, Пэн подхватил Саула, не дав ребенку упасть. Все тело Сипака сжала еще одна судорога. Потом глаза его закатились, и он потерял сознание.
И снова его разбудил укол и ощущение вливавшегося в кровь лекарства. Не обращая внимания на озабоченные лица вокруг, он послал Пэну быстрый запрос о Сауле. Когда дракон уверил его, что с ребенком все в порядке, он повернулся набок и свернулся калачиком. Ощутил, как потянулась к нему чья-то рука - чья именно, он не разобрал - и замерла, не дотронувшись до него.
- Все показатели - нормальные... Я хочу сказать, нормальные для него. Сейчас ему должно быть лучше. Я только дала ему болеутоляющего и успокаивающего, - заговорила Фларра. Потом обратилась к нему: - Как вы себя чувствуете, сэр?
- Так, что хочу остаться один, - угрюмо отозвался Сипак. - Что именно вы мне ввели?
Фларра замешкалась, потом ответила:
- Сто пятьдесят миллиграммов нембутала и пятнадцать - морфина. Ну, и витамины. Требуется что-то еще?
Он помотал головой. Фларра вкатила ему лошадиную дозу, и скоро он уснет.
- Только одиночество. Уходите.
Несколько минут стоявшие вокруг не двигались. Потом шевельнулся Ставак.
- Приглядывайте за ним, - распорядился он достаточно громко, чтобы исключить сомнения: никуда Сипак не денется, расслышит. - Если станет делать или говорить что-либо необычное, немедленно вызывайте меня.
- Да, сэр.
Фларра повернулась и вслед за Ставаком вышла из комнаты, на ходу приглушив свет. Затем позвала:
- Пэн?
- Он остается.
- Как пожелаете. Но Саул возвращается в детскую.
Она взяла мальчика у Пэна и оставила их. Дверь с тихим шипением закрылась.
"Сипак? - тревожно спросил дракон. - Как ты там? Я ощутил твою боль. Я испугался".
Теперь, оставшись в одиночестве, Сипак дал волю едва сдерживаемым чувствам. Он постарался еще теснее сжаться в комок, а его тело между тем сотрясали рыдания. Пэн беспокойно тихонько заворковал и придвинулся как мог ближе к кровати.
"Сипак?"
Икая в промежутках между рыданиями, Сипак пытался говорить.
- Я не могу установить даже простую связь с моим сыном. Я знаю о нем лишь день, а уже стал никудышным отцом.
Пэн запел успокаивающе.
"Не твоя в том вина, Сипак. Ты ранен. Ты пытаешься сделать чересчур много и чересчур быстро. Со временем все образуется. Даже Карен не смогла бы просить большего или сделать больше. Даже с ее особой одаренностью".
- Со временем? - горько спросил Сипак. - Времени нет. Карен погибла, я так повредился умом, что не могу как следует видеть, не то что думать, а теперь даже не могу признать собственного сына. - Из его глаз полились слезы, и он не удерживал их.
"Но я здесь, Сипак, и разделяю твою боль. Ты теперь мой задушевник, а я - твой. Мы с тобой никогда не расстанемся, - Пэн вытянул переднюю лапу и слегка коснулся лба Сипака когтистым пальцем. - Мы горюем вместе, ты и я, о нашей подруге, раньше нас ушедшей в Промежуток. И мы одолеем эту беду".
Сипак почувствовал, как успокаивающее помимо воли расслабляет его, и тело, которое он сжал в комок, распрямляется. Неуверенно, через боль, он послал Пэну:
"Хочу, чтобы мы могли взять Саула и уйти туда, где нет боли".
"Мы можем, ты же знаешь", - донесся ответ.
- Нужно остаться, - прошептал Сипак. - Не годится убегать от работы.
И он соскользнул в наркотический сон.
Стряхивая дремоту и возвращаясь к яви, Сипак открыл глаза. На него участливо смотрел Ставак.
- Ты, кажется, в последнее время чаще стал "грезить наяву". Это на тебя не похоже, - сказал адмирал.
Сипак вздохнул.
- Больше делать нечего. Я прикован к этой вот больничной койке. Из-за головных болей вы запретили мне работать и даже читать. Чем тут еще заниматься?
