- Мне все равно, - рассмеялся я, - но очень кушать хочется.
- Я так понял, мы договорились, - удовлетворенно заключил Слава, - Этот факт мы сейчас отметим.
Он открыл дверь в соседнюю комнату. Посреди нее стоял накрытый стол и за ним сидел человек. Слава растерянно посмотрел на Влада.
- Он не мог сюда войти незамеченным, - удивлено проговорил тот, вынимая пистолет из кармана.
- Мог, - коротко сказал я. - У нас дело. Надеюсь, не будет возражений, если мы переговорим с глазу на глаз.
Я вошел в комнату и, закрыв за собой дверь, принялся рассматривать сидящего. На нем была странного рода одежда. Казалось, она вовсе не имела ни цвета, ни фасона. Отсутствие первого заставляло мнить ее черной, а недостаток второго, оборачивало ее невзрачным пятном. Выражение лица человека менялось каждое мгновение, что создавало впечатление о его ординарности и делало невозможным запомнить особенности.
- Я отгадал тебя, - сказал я Черному Человеку, присаживаясь на стул.
- И кто я? - спросил тот бесцветным голосом.
- Ты фантастикум...
- Так сказал Осенний Профессор.
- Ты о ком?
- Профессор Джабейли - Осенний Профессор. Призрак Осенней Печали незначимый и мучительный для меня. Он любил читать книги святош. Любил читать о том, во что никогда не верил. И слово это нашел в "Дьявольской натуре" почтенного Августина. Умное, однако, слово. Кичливое, как и он сам.
- Ты дьявол? - удивлено спросил я.
- Лишь призрак, фантом, - признался Черный Человек с горечью. - В утро моего рождения тебя хотели подставить. Устранить просто, гениально, не убивая. Списать смерть профессора. Звонил тебе не он. Ты никогда прежде не слышал его голос по телефону и поэтому легко обманулся, но тебя охраняло...Черный Человек умолк.
- Почему замолчал? Что охраняло?
- Не знаю. И ты не знаешь, хотя мнишь себя познавшим самое сокровенное. Тебя кастрировали тогда для спасения.
- Что за чушь?! У меня нет никакой ущербности.
- Кастрировали твой дух. Изъяли из него страх и неверие в собственные силы, все посредственное и обременяющее. И из всего этого слепили меня фантома, призрака, реально существующего, знающего каждый твой шаг, но ничего не могущего изменить и нигде не способного победить. Я - фантастикум твоего духа, я - гомункулус твоей посредственности. Ты спал в своей квартире, а я пришел к профессору. Вступился за него и проиграл, потому что не мог победить. Но так тебе было дано время, чтобы завладеть мечом Митры.
- Что теперь?
- Многие люди сделаны из дерьма, но они, счастливые, об этом не подозревают. А я знаю. И поэтому хочу умереть.
- Зачем же... Я благодарен тебе. Вернись ко мне, живи со мною...
- Для чего такая жертва? Ты здесь не причем. Виноват тот, кого невозможно осуждать, ибо только для него открыта тайна блага. У меня нет жизни здесь. У меня нет жизни и там, после смерти, потому что дух не проистекает из обрезков. Хочу смерти, хочу небытия.
- Что я могу сделать?
- Выполнить предназначение!
- Не могу, - растерянно прошептал я. - Ты же знаешь.
- Сделай это для меня, - зашипел Черный Человек. - Сделай. Сделай это, если не ради меня, то ради ИСТИНЫ...
- ПАСТЫРЯ БЕДНЫХ, - подхватил я его последнее слово и, задумавшись на секунду, спросил, - Неужели ты последний аргумент стоящего над нами Бога? Неужели...
- И ты, и ты - обрезки, - проговорил Черный Человек.
- Хочешь сказать, что и у меня нет посмертного будущего? Тогда тем более есть смысл взять все от настоящего. Неужели ради такого убогого создания, как ты, я должен лишить жизни во многом прекрасного человека?
Поддавшись внутреннему движению, я засмеялся, хотя и ощущал неестественность побуждения. Наконец, справившись с непонятным весельем, почувствовав невозможность быть рядом с ничем, я приказал непрошеному гостю:
- Пошел прочь!
- Иду, - ответил тот, тяжело поднимаясь. Он подошел к двери, но прежде чем скрыться за ней, сказал:
- МЫ ТОЛЬКО ДУМАЕМ, ЧТО "МОЖЕМ", НАМ ТОЛЬКО КАЖЕТСЯ, ЧТО "ХОТИМ".
Черный Человек замолчал и, окинув комнату прощальным взглядом бесцветных глаз, вышел. Спустя мгновение дверь приоткрылась. Показалась обеспокоенное лицо Славы. Он быстро осмотрелся и удивленно спросил:
- А где этот человек?
- Он только что вышел через дверь, которую ты имеешь честь придерживать своей драгоценной ручкой.
- Брось. Мы никого не видели.
- То был друг ворона, безвременно ушедшего от нас позапрошлой ночью.
- Надо скорее избавляться от тебя, иначе я обрету какое-нибудь жуткое психическое расстройство, - со вздохом сказал Слава и, распахнув дверь, объявил, - Кушать подано, идите жрать, пожалуйста!
Вошли Мила с Владом. Недоуменный вид последнего явно требовал разумного объяснения появления и исчезновения непрошеного гостя, но Слава решил отмолчаться на этот счет.
- Как говорится, любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда, продекламировал он, двусмысленно.
- Ошибаешься, - не согласился я с его бородатой шуткой, с энтузиазмом усаживаясь за стол. - Она то и требует. Так и говорит: "Жрать давай!"
- Ты бы, Тим, сначала даму усадил, - заметил Слава, приглашая Милу сесть.
- Ничего, - махнул я рукой в сторону Влада, - горячее кавказское сердце не оставит ее в одиночестве.
Мила будто бы и не слышала меня.
- Валенок ты, - осудил мою бесцеремонность Слава, открывая бутылку "Вдова Клико".
- Ты хочешь, чтобы мы пили эту гадость? - удивился я, когда он разлил шипящую жидкость по бокалам.
- Извини, "Азербайджанское шипучее" достать не удалось. Времена тяжелые.
Я понимающе кивнул и, подняв бокал, сказал:
- По традиции первый тост мой. Как-то один дракон спал на лужайке. Проснулась одна голова и чудо: бутылка водки так и искрится в лучах восходящего Солнца. "Эй, проснись!" - будит она другую голову, - давай сообразим!". Вторая голова была не дура и на распитие согласилась без всяких моральных мучений. Но тут случайно пробудилась третья голова. Видит пир горой и говорит: "Вот так всегда, как пить - так вдвоем, как рыгать - так вместе". Так вот, друзья мои, пили, образно выражаясь, мы все вместе. Выпьем же теперь за то, чтобы расплачивался я один.
- Слишком много чести, - неожиданно сказала Мила и большими глотками опустошила бокал.
- Давно не слышал столь изысканного тоста, - по достоинству оценил мое выступление Слава.
- Мда, - хмыкнул Влад, - тяжело пить с интеллигенцией...
Вскоре ужин вышел из протокола. Пирушка была в самом разгаре, когда послышался стук в дверь. Слава посмотрел на часы.
- У-у, - протянул он, - это за вами. Пора ехать. Вставайте ребята, вставайте.
Мы поднялись.
- Кажется, я захмелела, - улыбаясь призналась Мила.
- Тоже мне новость, - фыркнул я, беря ее под руку.
