Потом он потерял сознание.
* * *Талия надела очки и вгляделась во мрак комнаты, не имевшей ни единого окна. Сайрус Парнасс стоял рядом, уперев сильные жилистые руки в бока, – ни дать ни взять фермер над урожаем. Группа встречающих окопалась на смотровой площадке у центра голосования, а они вдвоем спустились к самому основанию шара. Из тьмы проглядывал длинный ряд серых ящиков.
Талия коснулась дужки очков, включив дополнительное увеличение.
– На что здесь смотреть, гражданин Парнасс? Сплошные ящики с рухлядью.
– Вот именно, дочка. Это запасник Музея кибернетики, полный добра, которому не хватило места в выставочных залах. Напротив музея таких складов сотни, но только в этот можно попасть, не спускаясь в фойе.
– Вот как…
– По-твоему, можно ящиками забаррикадировать лестницу?
– Я думала, роботы по ступенькам не поднимутся.
– Большинство не сможет: кто слишком тяжел, кому конструкция не позволяет. Но таких, которые поднимутся, тоже немало. Они знают, что мы здесь. Думаешь, станут ждать сложа руки?
– Нет, не станут, – покачала головой Талия. – Вы правы. Напрасно я раньше об этом не подумала.
– Ладно, не казни себя. Последние несколько часов тебе было о чем думать.
«Верно, – сказала себе Талия. – Верно, но совершенно непростительно».
– Еще не слишком поздно баррикадироваться? – спросила она вслух.
– Нет, если не мешкать и передавать ящики по цепочке. Для лестницы здесь хватит рухляди. Еще нужно о шахте лифта позаботиться.
– Про лифт я помню, но разве с ним можно что-то сделать?
Кабина так и стояла внизу шахты, на уровне фойе, где из нее сбежали пассажиры.
– Если твой хлыст еще жив, можно прорезать дыру и завалить кабину экспонатами. Если роботы решат воспользоваться лифтом, у них будут сложности.
– Это лучше, чем ничего, – кивнула Талия.
Но когда она коснулась ищейки, та едко запахла и протестующе зажужжала. Талия поняла, что в любой момент хлыст может перегореть. Теперь он годится разве что в качестве гранаты.
– Не стоит терять время, – напомнил Парнасс. – Я начну двигать ящики, а ты приведи подмогу.
– Надеюсь, они согласятся меня слушать.
– Согласятся, если почувствуют, что ты уверена в себе.
– Я не уверена, гражданин Парнасс, в том-то и беда. – Талия сняла очки и спрятала в карман. – Храбрюсь изо всех сил, а сама в полной растерянности. Вы же видели, что творится за территорией музея.
– Дочка, я видел, что ты справляешься. Держишься неплохо, хотя тебе так не кажется.
Талия ответила недоверчивым взглядом, поэтому Парнасс добавил:
– Ты же привела нас обратно в музей целыми и невредимыми?
– Привела-то привела, но по чьей инициативе была устроена вылазка?
– Попробовать стоило. Мы же сперва не знали про роботов.
– Да, не знали.
– Считай, что это была разведка боем. Если бы мы сидели тут и ждали помощи, не добыли бы важных сведений.
– Вас послушать, я понимала, что делаю.
– Ты понимала, дочка. И меня уже убедила в этом. Теперь осталось убедить остальных. Ты же знаешь, что для этого нужно?
Под ложечкой отчаянно сосало, но Талия все же улыбнулась.
– Убедить себя. И действовать уверенно, иначе ко мне не прислушаются.
– Вот это правильный настрой!
Талия снова вгляделась во мрак запасника.
– Хорошо, забаррикадируем мы лестницу и шахту лифта, а дальше что? Рано или поздно роботы доберутся до нас, как добрались до ваших сограждан. О чем говорит все, что мы сегодня увидели? О том, что роботов контролируют извне, и контролер способен анализировать ситуацию и решать задачи. – Талия вспомнила объявление, при помощи которого успокоили людей на поляне. – И он умеет убедительно лгать.
– Не забегай вперед, – посоветовал Парнасс. – Для начала соорудим баррикады, а там еще что-нибудь придумаем.
Парнасс говорил так спокойно, словно проблема не стоила выеденного яйца.
– Ладно.
– Дочка, ты префект. Многое изменилось с тех пор, как ты сюда прилетела, но по-прежнему на тебе форма «Доспехов». Так что действуй, судьба граждан Дома Обюссонов в твоих руках.
Том еще дремал, когда крейсер пристыковался к скелету платформы. Он проспал весь обратный перелет, чуть ли не с момента, когда крейсер принял на борт все три спасательные капсулы. Ему снились смердящие залы, где на окровавленных крюках висели трупы, где женщина объедалась человечиной, не стыдясь испачканных багровым губ.
Когда он проснулся и начал рыться в воспоминаниях, пережитое на астероиде Нервал-Лермонтовых воспринималось как случившееся вчера, а не несколько часов назад. Самого астероида больше не существовало. Столкновение с полным топлива кораблем превратило его в облако пыли и обломков, которые рассеются и будут долго осыпать колючим градом липкие противоударные щиты анклавов Блистающего Пояса. Даже имей «Доспехи» нужные средства, искать в этом облаке улики для судебной экспертизы – дело малоперспективное. Клепсидра осталась единственным свидетелем чудовищного преступления, совершенного против команды ее корабля.
Однако больше всего Дрейфус беспокоился не о Клепсидре.
Едва пройдя сквозь скафандростену крейсера, Дрейфус стал донимать Тиссена, усталого смотрителя стыковочных узлов.
– Талия Нг, моя помощница, уже вернулась?
Тиссен заглянул в свой компад. Под глазами у него были круги, красные, словно выжженные клейма.
– Нет, Том, еще не вернулась.
– Она летит обратно?
– Вот сообщение. – Тиссен показал стилосом строчку на компаде. – По данным ЦКТ, ее катер не расстыковался с Домом Обюссонов. Похоже, Талия Нг еще там.
– Давно она пристыковалась?
– По данным ЦКТ… восемь часов назад.
Дрейфус знал, что доступ к начинке центра голосования у Талии только на шестьсот секунд. Даже если возникли проблемы, ей следовало давным-давно улететь домой.
– После попытки младшего префекта Банкала кто-нибудь пробовал с ней связаться?
– Таких данных у меня нет, – растерялся Тиссен.
– Талия на вверенном вам катере, – загремел Дрейфус. – Разве вы не обязаны следить за ней в оба?
– Извините, префект.
– Не извиняйтесь, – прорычал Дрейфус. – Просто выполняйте свою работу. – Дрейфус схватился за поручень и поплыл к выходу.
– Если думаете, что у вас тяжелый день, наш попробуйте, – посоветовал Спарвер Тиссену.
Со стыковочных узлов два префекта и их гостья-сочленительница переправились в колесо стандартной гравитации, а оттуда – в медкрыло. Клепсидру поручили заботам доктора, ехидного типа по фамилии Мерсье, который, как твердо надеялся Дрейфус, не станет задавать лишних вопросов. Внешностью и манерами Мерсье напоминал педанта-ученого, специалиста по естественным наукам из какого-нибудь дремучего века. Одевался он безупречно – носил белую рубашку и галстук, глаза всегда прятал за очками-полумесяцами с зеленой тонировкой, окружил себя копиями деревянной лакированной мебели, создавал раритетные медицинские инструменты и жуткие наглядные пособия. Канцелярскую работу он любил неимоверно – вплоть до того, что отчеты писал от руки, пользуясь диковинным черным стилосом, который называл авторучкой. Однако, чудачествам вопреки, он был не менее компетентен, чем доктор Демихов, его коллега из соседней Лаборатории сна.
– Это моя свидетельница, – объяснил Дрейфус. – Ее нужно осторожно осмотреть, восстановить после истощения и обезвоживания, потом оставить в покое. Я вернусь через пару часов.
Клепсидра наклонила лысую голову с гребнем и прищурилась.
– Я по-прежнему пленница? – спросила она.
– Нет, вы гостья, под моей защитой. Как только обстановка стабилизируется, я сделаю все возможное, чтобы вы вернулись к своему народу.
– Если позволите воспользоваться передатчиком средней мощности, я свяжусь с Гнездом сейчас же.
– С одной стороны, это кажется наилучшим выходом, но с другой… Кто-то был готов убивать, чтобы вы не заговорили. Ваших товарищей уничтожили. Значит, едва выяснится, что вы здесь, убийства начнутся снова.
– Тогда мне нужно улететь. Немедленно.
– У нас вам опасаться нечего.
– Наверное, я могу вам доверять, – сказала Клепсидра Дрейфусу, словно рядом больше никого не было. – Поймите, сочленителю очень важно доверять обычному человеку. Некогда такие, как вы, совершали чудовищные преступления против таких, как я. Многие, будь у них шанс, совершили бы их снова. Пожалуйста, не давайте повода пожалеть, что доверилась вам.
– Не дам, – пообещал Дрейфус.
* * *В цилиндрическом анклаве Дом Обюссонов сгущались сумерки. Свет, который лился в полосы окон и отражался зеркалами, постепенно тускнел – окна утрачивали прозрачность. Еще немного – и будет темно, даже когда орбита выведет анклав к дневной стороне Йеллоустона.
Смотровая площадка центра голосования имела форму кольца и располагалась на высоте пятьсот с лишним метров. С такой высоты Талии казалось, что тени подкрадываются, словно стая кошек. Она еще различала светло-серую ленту дорожки, по которой «разведчики» из садово-парковой зоны пробирались к отгораживающей полярную полусферу стене. Но мрак наступал, серый цвет темнел и сливался с ним. Еще немного – и в ночи растворятся даже концентрические круги оконных полос. Тогда ни тропки, ни оконечности не разглядишь. Марш-бросок к стыковочному узлу, еще несколько часов назад казавшийся осуществимым, сейчас поражал бессмысленностью. Даже идти навстречу толпе, обуянной яростью и жаждой мести, было бы чересчур рискованно. Но сейчас Талия знала, что сгущающийся мрак кишит роботами и выполняемые ими протоколы не требуют сохранения человеческой жизни.
