тотчас перенаправил его в служебный кабинет, подальше от мониторов и динамиков. Наблюдая за генералом через оконное стекло небольшого кабинета, аналитики отметили, что во время разговора Стерн не проявлял никакой реакции, кроме усталости.
Ответив на звонок, он подождал пятнадцать секунд, чтобы Клайн сама начала разговор.
– Ну же, начинай, – вдруг заговорил генерал. – Хватит этой игры, Клайн.
– Генерал Стерн. Вы, должно быть, мной недовольны.
Генерал фыркнул. Ее слова оказались довольно серьезным преуменьшением.
– Но я не жду вашего расположения. Я просто хочу, чтобы вы поняли, – продолжала она. – Вы, как и все остальные, боитесь, что штамм «Андромеда» превратится в оружие. А я вам скажу, что его истинное назначение заключается далеко не в этом. На самом деле «Андромеда» является чрезвычайно мощным инструментом.
– Клайн, послушайте меня, – призывал Стоун. – Вы поистине великолепны, но пора заканчивать. Остановитесь. Вы не можете принимать решения за весь человеческий вид…
– Тогда кто это сделает? Вы? Или еще-то какой-то человек в форме? Нет, генерал. Сегодня я принимаю решения. И я выбираю свободу.
– Вы выбрали измену, – устало заметил он.
Разговор стремительно заходил в тупик. Надежды Стерна на рациональное решение постепенно угасали. Он начинал подозревать, что в сложившейся ситуации психическое заболевание играло слишком важную роль. Судя по разговору Клайн, таковое у нее безусловно имелось.
Вот почему последующий разговор оказался настолько безумным.
Специалистам по безопасности хорошо известно, что большинство взломов системы осуществляется не путем перепрограммирования компьютеров, а путем манипулирования людьми, которые ими управляют. Другими словами, хакерство зачастую осуществляется посредством убедительной беседы, которая сама по себе является сложным навыком. Продвинутая социальная инженерия требует тщательной подготовки и глубокого знания предмета.
В этом случае Клайн продемонстрировала как одно, так и другое.
В частности, астронавт, казалось, понимала, что Стерн как отец четверых детей обладал практичным и довольно мощным защитным мышлением. Основное внимание он уделял обороне своей нации от махинаций других людей.
– Мы должны защитить нашу страну, генерал, – настаивала Клайн. – Когда-то в прошлом в атмосферу Земли проникла враждебная внеземная микрочастица. Более пятидесяти лет мы знали об этом… но ничего не смогли сделать. Борьба за попытки понять штамм «Андромеда» превратилась в настоящую битву. Однако вопросы, которые когда-то казались сложными и глубокими, в конечном итоге вылились в один весьма простой: Какая нация первой изучит «Андромеду»? Что ж, у меня есть ответ. Наша нация, генерал. Соединенные Штаты Америки.
Генерал слушал. Теперь он слушал очень внимательно.
– Переходите к сути, Клайн, – торопил он.
– Я создала ключ, генерал, и открыла дверь. Понимание обратной разработки штамма «Андромеды» хранится у меня в голове, а данные находятся внутри лабораторного модуля «Лесной пожар» на борту МКС. Прямо сейчас над одной из самых необитаемых областей на земле разворачивается крупномасштабный эксперимент. Бассейн Амазонки – это священный экологический центр, поэтому любая страна дважды подумает о развертывании здесь ядерного оружия. Вот именно поэтому мы можем наиболее эффективно воспользоваться преимуществами нашего открытия.
– Коварный замысел. Даже для вас. – Стерн, поднеся руку ко лбу, вытер холодный пот. – Лучше просить прощения, чем разрешения, да, доктор Клайн? Но даже так вы все равно переборщили…
– Чему быть, того не миновать. Вы понимаете, генерал? Дело сделано. Время вспять не повернешь. Но мы все равно победили.
– Что ж, Клайн, я купился. И в чем ваша заслуга? Что конкретно вы сделали?
– Штамм «Андромеда» намеревался поймать нас в ловушку на этой планете, но я изучила его невероятные физические свойства, чтобы построить лестницу в небеса. В общем-то, в нашем распоряжении имеется функционирующий космический лифт, где космическая станция выступает в качестве противовеса. Теперь Соединенные Штаты способны перемещать тысячи тонн материала на орбиту практически бесплатно. Это новое предназначение, и именно наши люди смогут распространить свой вид по всем уголкам солнечной системы.
– Космический лифт, – повторил Стерн, усаживаясь в кресло.
– «Андромеда» – это машина, и не особо сложная. Копирование штамма – мой подарок человечеству, и в частности Соединенным Штатам Америки. Генерал… Я брошу вызов любому, кто осмелится меня остановить, – нас, вернее. Нам как виду суждено подняться к небесам.
Стерн долго молчал, прижимая руку ко лбу. Он отчетливо услышал фанатизм, скрытый под страстным голосом Клайн. Ее заявления казались напыщенными до абсурда. Позже он рассказывал о собственном внезапном осознании:
«Преодолев барьер инвалидности, Софи Клайн сосредоточила свою гениальность на разрушении созданного «Андромедой» цивилизационного барьера, каким она его видела».
И последствия не могли не ужасать.
До генерала дошло, что если все действительно сработало, то Клайн, получается, создала машину более ценную, чем все, что существовало в истории человечества. Владение подобным устройством мгновенно нарушит баланс мировой власти, а защита и использование его потребуют колоссальных экономических вложений в пользу других сверхдержав. Кроме того, появится очевидная неприкрытая угроза, которая повлечет за собой тысячи абсурдных обещаний для всех остальных.
Все это у Соединенных Штатов и без лифта имелось в избытке.
На долю секунды Стерн всерьез задумался над предложением Клайн.
Клайн была права, предсказывая, что Стерн, будучи отцом, окажется преданным защитником. Вот только она не учла тот факт, что, как и большинство родителей подростков, генерал стал экспертом в трезвой оценке безумных идей и в их отрицании.
– Клайн, вы подвергли человечество немыслимой угрозе. Ваш лифт сооружен из частицы, которую мы до конца не понимаем. Она запросто уничтожит все живое на планете. Прямо сейчас я хочу, чтобы вы сосредоточились на том, чтобы благополучно вернуть себя и членов экипажа на Землю. Я бы очень хотел, чтобы вы избежали смертной казни.
– Я с детства живу под страхом смертной казни, генерал. Ваша угроза меня не пугает, так что вот вам моя собственная. Я уже проинформировала правительства России и Китая. Они мобилизуют значительные военные ресурсы, чтобы определить, кому в действительности принадлежит созданная мною машина. Не совершайте ошибку, генерал. Они заберут ее у вас. У вас два варианта: вы либо принимаете мое предложение, либо будьте уверены, что они его примут.
– Значит, вся ваша патриотическая болтовня – это просто позерство? – нажал Стерн. – У вас нет преданности. Никому.
– Ошибаетесь, генерал. Я предана человечеству, – ответила Клайн. – И я предлагаю вам стать частью истории. Вы либо со мной, либо убирайтесь с моего пути.
Миновало десять секунд напряженного молчания.
– Я все понимаю, Клайн, – наконец заговорил Стерн. – Но подобное решение выше моей зарплаты. Я свяжусь с вами чуть позже.
– У вас тридцать минут, – ответила Клайн и отключилась.
Стерн, повесив трубку, приблизился к стеклянной двери и вышел в командный центр. Толпа аналитиков тотчас подняла взгляды; разговоры в момент прекратились. Кивнув ближайшему аналитику, Стерн заговорил спокойным голосом:
– Налейте мне кофе, пожалуйста.
Медленно он зашел в комнату, потер глаза. Дойдя до командной консоли, он вдруг добавил еще одну вещь, как будто только что вспомнил:
– О, и я полагаю, мне нужно поговорить с президентом. Как можно скорее.
Ось Z
Трое выживших сидели вместе в центральном холле, слушая завывающий над головой
