Его пальцы скользили по кирпичам и крошившейся от влажности известке, пока не встретили дерево. Это все, что он смог найти: камень и деревянная рама с гладко вставленной широкой и высокой панелью. Не было ничего, указывавшего на «сезам, откройся».
Он поднялся еще на несколько ступенек и продолжил ощупывать стену. Кирпичи не содержали ни намека на рычаг или пружину. Вольф вернулся к месту напротив двери и пошарил там. И опять на стене ничего не оказалось.
Теперь он чуть не обезумел. Он был уверен, что фон Элгерс направился в комнату Хрисеиды, и не просто поболтать. Роберт вернулся вниз по лестнице, ощупывая стены. По-прежнему ничего.
Он снова безуспешно поискал вокруг двери, потом толкнул по одной ее стороне только для того, чтобы убедиться, что она не шелохнется. Он даже собрался замолотить по двери, чтобы привлечь внимание фон Элгерса. Если барон явится, то какое-то время будет беспомощен перед атакой сверху. Но Вольф отверг эту мысль. Барон был слишком хитер, чтобы попасться на такой трюк. Хотя он вряд ли отправится за помощью, так как не захочет открыть тайный ход другим. А покинуть комнату Хрисеиды он может и через обычную дверь. Поставленный перед дверью часовой подивится, откуда барон взялся, хотя, вероятно, подумает, что тот зашел еще до смены караула. В любом случае барон мог навсегда заткнуть рот подозрительному часовому. Вольф толкнул по другой стороне двери, и она распахнулась внутрь. Она не была заперта. Все, что ей требовалось, это давление на нужную сторону.
Он тихо застонал оттого, что так долго упускал очевидное, и шагнул через дверной проем. За дверью было темно. Он оказался в маленькой комнате, чуть ли не в чулане. Стены состояли из скрепленных известковым раствором кирпичей, за исключением одной. Здесь из деревянной стены торчал металлический прут. Прежде чем поработать над ним, Вольф приложил ухо к стене. Донеслись приглушенные голоса, но слишком слабые, и он не мог узнать их.
Чтобы активизировать дверную пружину, требовалось потянуть на себя металлический прут. С кинжалом в руке Вольф прошел через эту дверь и оказался в большой палате из крупных каменных блоков. В ней находилась большая постель с четырьмя изукрашенными резьбой столбами из лощеного черного дерева и ярко-розовым, с кисточками, балдахином. За ней виднелось узкое крестообразное окно, через которое он смотрел сюда этой ночью.
Фон Элгерс стоял спиной к нему. Барон держал в объятиях Хрисеиду и тащил ее к постели. Глаза ее были закрыты, а голова отвернута, чтобы избежать поцелуев. И он, и она оставались еще полностью одетыми.
Вольф в несколько прыжков пересек помещение, схватил барона за плечо и рванул на себя. Барон выпустил Хрисеиду, чтобы выхватить кинжал, но не нашарил ножен. Видимо, он опасался, что кинжалом попробует воспользоваться Хрисеида.
Его лицо, раскрасневшееся от похоти, теперь посерело. Рот барона широко раскрылся, но крик о помощи застрял в глотке. Вольф не дал ему времени прийти в себя. Он бросил кинжал и ударил барона кулаком в подбородок.
Фон Элгерс рухнул без сознания. Роберт не хотел зря терять время, поэтому пробежал мимо побледневшей Хрисеиды и отрезал от простыней две полосы ткани. Меньшую он засунул барону в рот, а большей закрепил кляп. Затем отмотал кусок шнура со своей талии и связал фон Элгерсу руки спереди. Взвалив обмякшее тело на плечо, он скомандовал Хрисеиде:
— Пошли. Поговорить мы сможем и позже.
Он остановился, чтобы объяснить Хрисеиде, как закрыть стену-дверь. Ни к чему выдавать стражникам тайный ход, когда они, наконец, явятся, встревоженные долгим отсутствием барона. Хрисеида несла позади него факел, когда они спускались по лестнице. Когда они дошли до воды, Вольф объяснил, что собирается предпринять. Сперва нужно было вернуть рог. Сделав это, он зачерпнул воды в ладони и плеснул на лицо барона. Когда он увидел, что глаза барона открылись, то уведомил, что от него требуется.
Фон Элгерс отрицательно замотал головой. Вольф заявил:
— Либо вы отправитесь с нами заложником и рискнете столкнуться с водяными драконами, либо умрете прямо сейчас. Так какой выбор?
Барон кивнул. Вольф разрезал его путы, но привязал конец шнура к его лодыжке. Все трое вошли в воду. Фон Элгерс сразу же поплыл к стене и нырнул. Другие последовали за ним под стену, уходившую фута на четыре в глубину. Вынырнув на другой стороне, Вольф увидел, что тучи рассеиваются. Зеленая луна скоро станет совсем яркой.
Как им было указано, барон и Хрисеида плыли под углом к другой стороне рва. Вольф последовал за ними с концом шнура в руке. В таком положении они не могли плыть быстро. Через пятнадцать минут луна уйдет за монолит, а вскоре и солнце выйдет с другой его стороны. У Вольфа оставалось мало времени на выполнение плана, но контроль над бароном в спешке не сохранить.
Выбранное Робертом место на берегу рва находилось в ста ярдах от того, где ждали гворлы и их пленники. Через несколько минут они окажутся за изгибом замка вне поля зрения гворлов и часовых на мосту, даже если луна выйдет из-за туч. Этот путь являлся необходимым злом, потому, что каждая секунда в воде увеличивала шансы, что их обнаружат водяные драконы.
Когда они были в двадцати ярдах от своей цели, Вольф скорее почувствовал, чем увидел, как помутнела вода. Он обернулся: поверхность чуть вспучилась, в его сторону шла небольшая волна. Он вытянул ноги, изо всех сил ударил, попав по чему-то достаточно твердому и прочному, чтобы оттолкнуться. Он рванул назад, бросив в то же время конец шнура. Объемистая туша проплыла между ним и Хрисеидой, наткнулась на фон Элгерса и пропала, так же как и заложник Вольфа.
Они оставили всякие попытки плыть бесшумно и работали руками и ногами что было сил. Добравшись до берега, они вскарабкались на него, добежали до дерева и лишь там остановились. Хватая воздух разинутыми ртами, прильнули к его стволу.
Вольф не дожидался, пока полностью восстановится дыхание. Через несколько минут из-за Дузвиллнавы появится солнце. Он велел Хрисеиде ждать его. Если он не вернется вскоре после восхода солнца, то не придет еще долго, если вообще когда-нибудь придет. Она должна будет уйти и спрятаться в лесу, а потом поступать, как сумеет.
Она умоляла его не уходить, ибо не могла вынести мысли о том, что останется совсем одна.
— Я должен, — сказал Вольф и вручил ей свой запасной кинжал, который она воткнула в рубаху и закрепила на подоле.
— Я применю его против себя, если тебя убьют, — сказала она.
Роберту была мучительна мысль, что он оставляет ее такой беспомощной, но он не видел другого выхода.
— Убей меня сейчас, прежде чем покинешь, — взмолилась она. — Я слишком многое пережила, больше я не смогу вынести.
