Алекс подхватил свой атташе-кейс и отправился с ним в туалет, по пути оглядывая пассажиров. Одной из трех женщин на месте не оказалось – должно быть, она тоже была в туалете, в другой кабинке. Но когда он возвращался, ее все еще не было.
Аэропорт был куском совершенно плоской открытой равнины, насквозь продуваемой всеми ветрами. Самолет очень мягко коснулся земли, пробежал немного по полосе и остановился. К нему тут же покатилась пассажирская лестница.
Когда люк распахнулся, у выхода уже образовалась очередь. Первыми выходили двое бизнесменов, за ними шла Светлана Нармонова, та самая женщина, которой недавно не было на месте. Она была весьма привлекательна, прямые светлые волосы обрамляли волевой подбородок, было заметно, что эта особа весьма неравнодушна к макияжу. На ней была теплая куртка, в тон куртке шляпка, которую она сняла и прижимала к себе, чтобы ее не сдуло ветром, а также юбка ниже колен. Неся в руке сумку, она осторожно сошла на бетон и поспешно направилась вместе с остальными пассажирами в небольшое здание аэровокзала.
Оказавшись внутри, Светлана миновала холл, запруженный встречающими, и вскоре присоединилась к другой толпе, скопившейся чуть подальше, ожидающей прилета других рейсов. Тут она остановилась, поставила сумку на пол и принялась следить за входящими в зал пассажирами своего рейса, одним из которых был Алекс со своим атташе-кейсом. Она увидела, как он отошел в сторонку, остановился и тоже принялся осматриваться.
Алекс обратил внимание на возбужденную толпу, собравшуюся вокруг парнишки лет семнадцати, продающего «Правду Севера», местную архангельскую газету. Те, кто уже купил номер, начинали читать и были явно крайне удивлены. Алексу стало любопытно, он подошел к толпе и через плечо одного из читающих увидел заголовок: «УБИЙСТВО АМЕРИКАНСКОГО ПОСЛА В РОССИИ».
В статье, снабженной фотографией погибшего, говорилось, что вчера поздно вечером в американском посольстве в Москве был найден застреленным чрезвычайный и полномочный посол Уильям Фармер. Рядом с фотографией посла была помещена паспортная фотография Михаила Михайловича Филиппова, подозреваемого в этом убийстве и до сих пор не обнаруженного. И тут Алекс вспомнил черный автомобиль, за которым он следил накануне вечером. Эта машина и привела его прямиком к американскому посольству.
Зная, что теперь его разыскивает милиция, Алекс обвел взглядом присутствующих, желая убедиться, что никто не обращает на него особого внимания. Нет, вроде все тихо.
В это время Нармонова, не спуская глаз с Алекса, вышла из здания аэропорта к веренице такси, ожидающих пассажиров, и уселась на заднее сиденье одного из них. Когда машина тронулась, она увидела выходящего Алекса. Тот, прикрывая лицо, тоже сел в такси, и машина отъехала.
Такси Нармоновой покружило по городу и вернулось к главному входу в аэропорт. Она вышла и расплатилась с водителем. В аэропорту она взглянула на часы и только потом направилась к стойке регистрации рейса до Санкт-Петербурга. Она вытащила из сумочки билет на самолет и встала в очередь.
Пока ее миссия проходила нормально. До отправления оставалось сорок минут.
* * *
В десять часов вечера единственным звуком в манхэттенской мансарде Чета Форсайта был шум то включающегося, то выключающегося холодильника. Только он иногда нарушал тишину, царившую здесь после ужина. Сидя в кресле с включенной настольной лампой, единственным источником света в квартире, Чет налил себе еще один полный стакан «Столичной» и залпом проглотил ее. Эту привычку он завел в Москве, где служил еще во времена холодной войны. Водка обожгла грудь, затем желудок. Это был третий стакан с тех пор, как он решил пока не спать. Форсайт откинулся на спинку кресла и на мгновение закрыл глаза.
Он страшно устал после дня, проведенного с Шепардом и Юсефом, в попытках сдержаться и начать попросту выколачивать информацию из мусульманина. «Все это довольно необычно, – подумал Форсайт. – Черные мусульмане всегда были верны своей стране, а этот предал ее». Но, наведя о нем справки, Чет понял, что у Юсефа никогда не было настоящей жизни, как нет и перспектив. Единственное, что ему оставалось, – это надувать щеки и чувствовать себя важным человеком. Тем временем американские часики тикали, а Шепард страшно не любил действовать по инструкции. В наши дни такой подход уже не годится, негодовал Брайан. После разрядки правила игры изменились. Сегодня враг обитал прямо здесь, а не сидел в окопе где-то на далеком фронте.
Форсайт предвидел это еще много лет назад, еще со времен того инцидента в казармах морпехов в Бейруте. Но и после него никаких особых мер по обеспечению безопасности принято не было – все свелось к бюрократическим ограничениям, восходящим ко временам принятия конституции и первых законов, которые совершенно не годились для той обстановки, которая сложилась теперь. Да, каждый американец имел право владеть оружием, но ведь Томас Джефферсон не предвидел, что оно может оказаться в руках подростков. Форсайт уже был готов в отчаянии опустить руки и продать то, что осталось от его души. Конечно же, Шеп был прав. От отживших стратегий следовало отказаться. Неужели нужно по-прежнему держаться за устаревшие параграфы, пока многочисленные жертвы не докажут их полную негодность? Покажи допрашиваемому кузькину мать, Господи Боже мой, любой ценой заставь его говорить. И пошла она, эта «Международная амнистия». Форсайт понимал, что рассуждает как динозавр, пытаясь поддержать законы своих предков, сегодня всю эту честную игру с конституционными правами террористов нужно было просто снести на помойку.
Он взглянул на небольшой будильник на столике рядом с собой. 10.05 вечера – значит, в Москве сейчас 9.05 утра. Именно поэтому он и не ложился спать. Сейчас Фарит Матвеевич Букаев уже должен быть у себя в офисе. Его старый приятель в свое время отошел от разведки и контрразведки и организовал недурной бизнес, став финансовым консультантом. Офис его располагался совсем недалеко от Красной площади. Они вместе были в игре на протяжении пятнадцати лет, а когда холодная война закончилась, Фарит сразу понял, что его время пришло. Ему пора было начинать вести нормальную жизнь, зарабатывать деньги для клиентов, рискнувших вложить средства в экономику новой капиталистической России. Но Форсайт знал, что за долгие годы эта деятельность Фариту наскучила. Конечно, он стал состоятельным человеком, имел очаровательную жену и троих ребятишек, но страшно тосковал по тем временам адреналиновой лихорадки. Именно на это и рассчитывал Форсайт, набирая международный номер и слушая гудки, доносящиеся с другого конца света.
