– Да! – наконец послышался в трубке голос Букаева.
– Вот тебе и да, старый пень, – ответил Форсайт. – Как ты там, чертяка?
– Неужели это ты, друг мой? – снова послышался знакомый голос с сильным русским акцентом. – С чего бы это? Одиннадцать месяцев ни слуху ни духу… Совсем забыл старого друга, да? Как поживают твои новые друзья-террористы?
– Не смешно, – отозвался бывший глубоко засекреченный агент, теперь работающий в открытую и в душе больше всего на свете желающий вернуться в старые добрые времена. Все изменилось, и, похоже, пора было уходить на покой. Пожалуй, это было бы самым умным. Но произошло нечто такое, что никак не давало ему покоя, нечто, о чем он узнал из шифровки, поступившей по защищенной линии из Лэнгли. Правда, благодаря утренним газетам ничего секретного в ней не осталось.
– Честно говоря, я так и чувствовал, что ты вот-вот позвонишь, – спокойно заметил Букаев. – Уж не статья ли о Михаиле Филиппове с фотографией Алексея заставила тебя набрать мой номер?
– Никакого Филиппова я не знаю. Алексей находится на задании, но я абсолютно не представляю, что все это значит. Знаю только одно – он никогда не позволил бы себе хоть каким-то боком оказаться замешанным в убийстве. Это полная чушь.
– Газеты пишут, что, по словам охранника отеля «Националь», где Иванов был зарегистрирован под фамилией Филиппов, Алексей избил человека по имени Жан-Жак Буклер. А потом он убил американского посла в Москве Фармера.
– Либо Алексей не знает об этом, поскольку не читал газет, либо он на время залег на дно по какой-то другой причине. Но это явная подстава. Причем эти ублюдки из посольства здесь явно ни при чем, иначе мне шепнули бы с фирмы.
– Нет вопросов, полностью с тобой согласен, – сказал Фарит, голос которого на мгновение заглушили помехи. – Так ты поэтому позвонил, да? Чем я могу помочь?
– Во-первых, позволь поплакаться тебе в жилетку, – едко заметил Чет. – Этот идиот, посольский поверенный в делах, явно что-то знает, поскольку я уже два часа назад запросил у него информацию, а ответа так до сих пор и нет. Его зовут Лоуренс Холлингсуорт, это он заверил газетчиков, что американцы тут совершенно ни при чем, но будут внимательно следить за ходом дела. Это все, что мне известно, впрочем, больше он никаких заявлений и не делал. Даже Алексею, которому давно пора быть в Штатах, не удосужился помочь.
– То есть ты просишь меня об услуге в ответ на те, которые оказывал мне?
– Ты правильно понял. Я хочу, чтобы ты выяснил, жив Алексей или мертв, а если жив, то где находится. И выясни, пожалуйста, что известно Холлингсуорту, поскольку он молчит, а больше узнать не у кого.
– Нет проблем, товарищ! – последовал ответ по-русски. – Уж мы-то знаем, как заставить человека говорить.
– Уж вы-то знаете. Он помалкивает, и наверняка на это у него есть веские причины. Короче, тебе и карты в руки.
– То есть у меня карт-бланш?
– Полнейший.
– Ну, прямо как в старые добрые времена, скажи, а? Честно говоря, мне что-то изрядно наскучила вся эта законность. Да еще и косить, надо под крупного бизнесмена.
Форсайт продиктовал Букаеву номер своего личного телефона и, повесив трубку, налил себе еще порцию «Столичной», после чего откинулся в кресле. Завтра предстоит долгий день в обществе Шепа и Юсефа. Похоже, сейчас самое лучшее – напиться и уснуть. По крайней мере, радовало одно – его русский друг отлично знал, что делать. Господи, да где же может быть Алексей, и что вообще происходит?
* * *
День 5. 9.10
Оставив атташе-кейс в камере хранения, Алексей взял в аэропорту «Талаги» такси и велел водителю отвезти его на «Красную Кузницу», фактически принадлежащую ныне Раймонду Брукманну. Всю поездку Алекс молчал, разглядывая пустыри, тянущиеся по обе стороны дороги. Со временем они наверняка превратятся в жилые кварталы, и вдоль улицы Гагарина, где они сейчас находились, выстроятся многоквартирные здания.
Такси миновало небольшой мост, ведущий на остров Соломбалу, застроенный жилыми и производственными зданиями. Затем жилые кварталы неожиданно кончились, и потянулись старые мрачные заводские постройки. Именно здесь такси и свернуло налево, на Никольский проспект, затем еще раз налево. Наконец, машина остановилась перед заводской проходной.
Алекса угнетали мрачная атмосфера, серые улицы, бесконечные заводы и вечно затянутое тучами небо. Он представил себе, какими здесь должны быть зимы. Небось, снегу по колено, ледяной ветер и жуткий мороз, полностью отбивающий у людей охоту высовывать нос на улицу. Так они, должно быть, и сидели по своим квартирам, которые, по его представлению, были очень старыми, в домах, построенных еще во времена Хрущева или Брежнева, в основном пятиэтажных, лишь кое-как способных защитить обитателей от стужи.
Алекс слышал грохот молота, треск сварки и шум работы станков, которые из-за отсутствия средств никогда не модернизировались. Даже корпуса «Макроникса» выглядели довольно убого, несмотря на богатство миллиардера Раймонда Брукманна, досье которого Алексу еще предстояло прочитать. Грохот едва ли не оглушал.
– А кому принадлежит это заведение? – громко спросил Алекс у таксиста, ожидающего денег.
– Не знаю, – так же громко ответил тот. – Правда, слышал, будто сюда здорово вложился какой-то американец.
Алекс, на всякий случай стараясь держаться вполоборота к водителю, который мог видеть его фото в газете, спросил:
– Кстати, о деньгах. Сколько с меня?
– Семьсот рублей.
– А вы меня не подождете?
– Долго?
– Думаю, с час… может, и меньше.
Таксист немного подумал и заметил:
– Только учтите, вам это в копеечку встанет.
Алекс вытащил пачку купюр, при виде которой водитель вытаращил глаза.
– Вот ваши семьсот. А вот еще две тысячи.
Глаза у водителя при этих словах буквально полезли на лоб. Он взял семьсот рублей и пообещал:
– Буду здесь, как штык!
– Как вас зовут?
– Иван.
– Грозный, – с улыбкой закончил за него Алекс.
– Точно, – улыбнулся в ответ Иван.
– Где здесь проходная?
– Вон за тем углом, – показал таксист.
– Тогда жди меня здесь, Иван.
Алекс, довольный тем, что Иван, похоже, еще не читал утренней газеты, ссутулился и двинулся к указанному углу. Начался мелкий дождик. Работяги сразу обратили внимание на его деловой костюм и с любопытством провожали его взглядами. Им, похоже, уже приходилось видеть приезжающих сюда из города бизнесменов, пришло в голову Алексу.
Свернув за угол, сразу скрывший из виду такси, Алекс вошел в проходную, где стоял просто оглушительный грохот. В данный момент здесь было пусто. На стене Алекс увидел табличку со стрелкой, указывающей на туалет. Он решительно направился туда и зашел в комнату, где было пять писсуаров, три кабинки и три умывальника. В туалете уже было двое рабочих – один мыл руки над раковиной, другой обосновался у писсуара. Когда Алекс тоже встал у одного из писсуаров, оба уставились на него. Наконец, тот, что мыл руки, вытер их и вышел. Заводской шум проникал повсюду, заглушая даже шум воды, текущей из крана. Рабочий у писсуара закончил свои дела и перешел к раковине. Алекс застегнул ширинку, оправил одежду, потом опустился на колени и проверил кабинки. Убедившись, что там нет ничьих ног, он поднялся и подошел к раковинам, где мыл руки рабочий. Алекс открыл кран, потекла вода. Когда рабочий повернулся к рулону бумажных полотенец, чтобы вытереть руки, Алекс мгновенно вырубил его, ударив ребром ладони по шее. Не теряя ни секунды, он затащил бесчувственное тело в третью кабинку, закрыл дверцу и взгромоздил жертву на унитаз.
