– Состояние Эдальнета стабильно, друг Конвей, – сообщил Приликла, державшийся на безопасном расстоянии от худларианина и угрожающе шипящего танка-скороварки ТЛТУ, занятых перетаскиванием Торннастрра. Легко, как перышко, Приликла опустился на панцирь мельфианина, чтобы лучше почувствовать его эмоциональное излучение, и добавил: -Он дышит с трудом, но непосредственная опасность ему не грозит.
Из трех пострадавших неземлян Эдальнет находился дальше всех от пациентки-ДБПК, а это должно было что-то значить. Конвей сердито тряхнул головой. Слишком много всего случилось сразу. У него даже не было возможности как следует подумать…
– Друг Конвей, – проговорил Приликла, перелетевший к пациентке-ДБПК. – Я улавливаю чувства нарастающего дискомфорта, связанного с травмами, а также ощущение тесноты. Это существо очень волнуется – не боится, а именно волнуется из-за чего-то. Кроме того, им владеет сильное чувство вины. Вероятно, помимо травм, полученных во время аварии, наша пациентка перенесла некое психологическое потрясение, типичное для особей подросткового возраста…
Но в данный момент психологическое состояние ДБПК не значилось первым в списке приоритетов для Конвея, и он никак не сумел скрыть от Приликлы свое раздражение.
– Могу ли я немного ослабить натяжение ремней, которыми фиксирована пациентка? – поспешно закончил эмпат.
– Да, только не отпускай ее, – ответил Конвей и тут же почувствовал себя в высшей степени глупо.
Маленькое, пушистое, совершенно безобидное существо ни для кого не представляло физической угрозы. Угрозу представляли распространяемые ею патогенные микроорганизмы, а они уже в любом случае вырвались на волю. Но когда Приликла своими тоненькими лапками принялся нажимать на кнопки регуляторов натяжения фиксирующих ремней, ДБПК и не подумала убегать. Она свернулась клубочком, как земная кошка, и спрятала остроносую головку под пушистым хвостом. В итоге получился комок разноцветной шерсти с розово-коричневой проплешинкой чуть выше хвоста.
– Теперь она чувствует себя намного лучше, друг Конвей, но все еще волнуется, – оповестил Конвея эмпат и по потолку перебежал туда, где разместили Торннастора. Цинрусскиец слегка дрожал – в ответ на эмоции, излучаемые теми, кто находился рядом с лишившимся чувств диагностом.
ТЛТУ уложил рядом две задние ноги тралтана и отъехал, дав возможность четверым транспортировщикам и худларианину приступить к работе. Каждый из людей ухватился за одну из четырех ножищ. По команде они развели ноги тралтана под углом в стороны, дабы максимально растянуть грудную клетку. Худларианин командовал:
– Свести. Плотнее. Держать. Отпустить.
При команде «отпустить» ноги тралтана приняли свое исконное положение, а худларианин надавил на массивную грудную клетку тарлатана всем своим недюжинным весом, дабы легкие сжались. Затем весь процесс был повторен снова. Было видно, как побагровели от натуги и блестят от испарины лица людей под шлемами. Кое-какие из произносимых ими слов для перевода категорически не годились.
Азам оказания первой помощи представителям видов, входивших в состав Галактической Федерации, были обучены все без исключения медики, руководящие работники и сотрудники технических служб Главного Госпиталя Сектора. Речь шла о помощи тем существам, чья среда обитания не отличалась такой экзотичностью, что первую помощь им мог бы оказать только их сородич. Инструкции по проведению процедуры искусственного дыхания тралтану гласили: задние ноги следует вытянуть, а четыре передние разводить и сводить, дабы обеспечить подсос воздуха в легкие ФГЛИ. На физиономии Торннастора красовалась кислородная маска – следовательно, его вынуждали дышать чистым кислородом. Приликла был готов сообщать о любых изменениях в состоянии великого диагноста.
Но вот трахеотомия у кельгианки никак не могла быть названа методом первой помощи. Мало того, что головной мозг ДБЛФ был заключен в тонкостенную, крайне хрупкую черепную коробку. Кроме этой коробки, костей в теле кельгиан вообще не было. Тело их состояло из наружного мышечного цилиндра, который являлся главным средством передвижения и при этом защищал внутренние органы. Кельгиане были на редкость уязвимы в отношении травм. Очень часто ранения для них заканчивались гибелью, поскольку сложная и чрезвычайно хрупкая система кровеносных сосудов, питавших широкие полосы мышечной ткани, залегала прямо под кожей и была защищена только слоем пушистой шерсти. От пореза, который для представителей других видов был сущим пустяком, кельгианин мог умереть за считанные секунды. Проблема, стоявшая перед Конвеем, заключалась в том, что трахея у кельгиан лежала глубоко под шейными мышцами и проходила всего в полудюйме от главной артерии и вены, заведовавших притоком крови к головному мозгу и, соответственно, оттоком от него.
Операция предстояла непростая, при том что оперировать предстояло хирургу-землянину в неуклюжих перчатках, без кельгианской мнемограммы, под словесным руководством доктора-ДБЛФ.
– Я бы предпочел, – сказал диагност-кельгианин, прижавшись физиономией к прозрачной стенке колпака носилок, – сам провести эту операцию, доктор.
Конвей ничего ему не ответил. Оба прекрасно понимали, что, покинув носилки, доктор-кельгианин вдохнет воздух, которым наполнена палата, и заполучит ту самую инфекцию, от которой пострадала его землячка. Вместе с ним опасности инфицирования при такой ситуации подверглись бы и все остальные, кто нашел убежище под колпаком носилок. Конвей молча принялся выбривать узенькую полоску на шее кельгианки, а Гильвеш простерилизовал операционное поле.
– Постарайтесь не сбривать слишком много шерсти, доктор, – увещевал Конвея диагност-кельгинин по имени Тован. – У взрослых кельгиан шерсть не отрастает, а для кельгиан состояние собственной шерсти имеет огромное психологическое значение, в особенности – в плане взаимоотношений с особями противоположного пола на этапе предбрачных связей.
– Мне это известно, – отозвался Конвей.
Продолжая работать, Конвей вдруг обнаружил, что некоторые его воспоминания о физиологии ДБЛФ достоверны, а другие – нет, поэтому он радовался, слыша голос кельгианина, который уберегал его от катастрофических ошибок. За те пятнадцать минут, что длилась операция, Тован рвал и метал, не замолкал ни на секунду, засыпал Конвея всевозможными сведениями, советами и предупреждениями, которые порой граничили с личными оскорблениями. Кельгиан, как вид, связывали между собой очень сильные чувства. Но вот наконец операция завершилась. Гильвеш заканчивал последние приготовления к подсоединению кельгианки к аппарату искусственной вентиляции, а Конвей направился к противоположной стене, дабы взглянуть на Торннастора.
