- Предпочитаю скорее друзей, нежели подруг.
- Наш человек, - сказала Аня.
- Я бы тоже так ответила, - сказала Тая.
Кто-то ухмыльнулся.
- Но как вы узнали, что надо искать её в Багдаде? - спрашивает Лена.
Хороший вопрос! Как узнали?.. На то и создавалась наша «Шныра», чтобы узнавать. Всё дело, конечно, в программе, но я уже когда-то рассказывал тебе...
- Да-да, не важно... И?..
- Мы пытали её каждый день с утра до ночи. Вскоре Стасу надоело быть единоособным, так сказать, палачом, и он предпочёл разделить эту участь на всех. Вот потеха-то была. Теперь вопросы летели как залпы снарядов. Усерднее всех оказалась Света:
- Ты любима?
- Да-да!
- Ты любишь?
- Люблю!
- Ты любишь жизнь?
Тина тотчас ответила:
- Жизнь восхитительна, если живёшь в полный голос. Вы этого не умеете. Вам не понять, что нет-нет-нет... нет на нашей планете ничего прекраснее и интереснее жизни. Вам не дано знать...
- Ясно, - сказал Юра, - это ясно...
- Не закрывай ей рот, - сказал Стас.
- А как ты относишься к нашей Пирамиде, к нашим...
Тина прошипела, не давая Жоре закончить фразу:
- Пустышшшшка... Пшшшшик... У вас же нет людей... Биомассссса... Омут...
Тина снова зашипела, замигали какие-то светлячки на панелях, залило поле дисплея кроваво-красным, запахло ананасами...
- Стоп! - выкрикнул Стас и выключил «Шныру».
На другой день...
- Почему ананасами? - спрашивает Лена.
- Разве ты не знаешь? Как только весь этот электронный фарш компьютера испытывает перегрузки, он разогревается и наполняет пространство запахом ананаса. Счас народ просто балдеет от этого запаха. Появились уже зависимые... Новый наркотик... Цивилизационная игла, современный этап развития... 21 век! Ты не знала?
- Нюхнуть бы!
- Еще нанюхаешься... На следующий день...
Потом мы узнали, что гастрономический портрет Тины написан травками на молочном фоне с рыбками, с добавлением сыра и груш, шоколада и кофе со сливками... Да, и вишнёвый сок, и мороженое, и что-то там еще... кажется, вино цвета рубина и кареглазый чай, но только зеленый, зеленый аж до золотисто-карего...
- Ну и замес, - восторгается Лена.
- А травку она уже вкусила в неполные шестнадцать.
Потом мы узнали, что в планах на ближайшее будущее у Тины посещение Тибета (ведет переговоры с властями Китая), что жить хочет красиво и долго, что не мыслит себе жизни без крыльев и готова летать и учить этому других (как Джонатан Ливингстон у Баха), что...
- Хотеть жить красиво и долго, - говорит Лена, - надо крепко вкалывать.
- ...что, вообще-то Тина планирует не только далёкое будущее, в котором не видит старости, но каждую минуту, каждую... требующую от жизни вечной молодости. Ибо когда ты занят, говорит Тина, старость отступает...
И еще: что она никогда не готова к смерти близких, но смерть считает красивым и праздничным предприятием! Феерическим и фонтанирующим! (С чего бы?!). Что терпеть не может бросаться на летящий автофургон или локомотив лишь только потому, что он не любимого (не кареглазый как крепкий чёрный чай!) цвета, что не любит отвечать на вопрос «Ты счастлива?» лишь потому, что твёрдо знает, что такое её счастье и не готова его ни с кем делить (Это - моё!), лишь потому, что оно - счастье - это дар Божий и её сокровенный интим, и даже сакрал, и что никакое скряжничество и никакая жадность и скупость тут ни при чём, и как вы этого не понимаете (её крик!), что счастье - это солнечный зайчик, бабочка-однодневка и только лишь редкое «ку!» из множества «кукукуууу»! И как вы этого не понимаете!?
Оказалось, что Тина умеет злиться! И не терпит недотёп! «И если ты еще раз - грозно произносит она - ещё раз наденешь юбку...»... Это она мне так пригрозила...
- Ну, ты юбку-то снял? - смеется Лена.
- Она просто сдернула с меня эту злополучную юбку.
- Обабился ты, я смотрю, - говорит Лена.
- С кем поведёшься...
И что единственное качество, которое ей в себе нравится - это крылатость! И что крылья у неё с полмира, с целый мир, когда она распахнёт их, и что они белые-белые... как чаячий пух!.. И что...
- Заездил ты всех их чаячьм пухом...
- Правда?..
- Слушай, пахнет ананасом, чуешь?.. Остынь, милый...
- Ладно... Но Тина, знаешь...
- Идем спать... Тебе надо отдохнуть.
- Ой, Тин, знаешь...
- Милый, я - Лена. Ты перегрелся. Идем спать...
- Да-да... спать... спать... спать...
С Тиной...
С ума сдуреть!
А ведь я уже был на грани...
- Вот видишь!..
Юля не находит себе места.
- Я же говорила...
В уголках ее дивных глаз вызревают озерца слез.
- Я же говорила...
Еще одно мое слово и слезы, я знаю, ливнем рухнут из этих глаз. И мне ничего не остается, как только, резко повернувшись на носках своих летних туфель, быстро уйти... Убежать, да-да, убежать... Это бегство спасет ее от умопомрачения, от истерики. Ничего не поделаешь - жертвы неизбежны. Это - как хоронить в сырую землю живые зерна... Надеясь на скорые всходы. Жаль, конечно, и этого краснощекого пузана, будущего Паганини... Конечно жаль! Но сколько их, будущих Бахов и Моцартов, Гогенов и Ван Гогов, Микеланджело и Роденов, Цезарей и Наполеонов... Сколькими из них еще придется пожертвовать, чтобы Пирамида пустила крепкие корни?.. Сотнями, сотнями тысяч... Да, каждый новый клон - это новая жизнь, что там жизнь - целый мир, целая вселенная! И пока технология их производства (какое жуткое слово!) хромает, пока она несовершенна, достичь совершенства жизни никому не удастся.
Отсюда - жертвы...
С трупами в мире всегда были проблемы...
Но если люди уходят один за другим, десятками, сотнями или сотнями тысяч...
Каждая стволовая клетка может стать новым Цезарем, Наполеоном или Эйнштейном... Но они (клетки) мириадами гибнут, не достигнув совершеннолетия... Издержки технологии, производства и чьего-то неудовлетворенного честолюбия.
Мириады Цезарей - страшно подумать! Засилье не только Цезарей, но и Наполеонов, Гитлеров, Сталинов... но и Шекспиров, и Леонардо да Винчи, и Эйнштейнов... И Ленины, Ленины, Ленины, Ленины... Да-да: Лениныленинылениныленины...
С ума сдуреть!..
- Ты куда? - слышу я за спиной.
И не оборачиваюсь... Через час-полтора я найду ее успокоившейся.
- Это тебе, - скажу я, даря ей свежий букетик.
- Ах!.. Я пока еще не умею читать твои мысли, - говорит Юля, - спасибо!
- Неправда, - говорю я, - ты уже заканчиваешь мои предложения.
Я думаю теперь не о том, сколько прожить, но как. Хотя для меня и небезразлично знать, сколько еще осталось. Нет большого урона в том, что я не смогу взобраться на вершину своей Пирамиды. Да и ни к чему пытаться оседлать трон Иисуса. Главное - сделано! Кость есть, а мясо жизни обязательно нарастет.
- Ты не застегнул манжеты! - произносит Юлия.
- А где мои запонки? - спрашиваю я.
Галстуки и запонки - это мои каждодневные проблемы.
Я и сам стал замечать за собой некоторую рассеянность. Что это - старость? А в самом деле: сколько же осталось? Все наши научные ухищрения с преодолением старения, конечно, достаточно эффективны. Многие из тех, кому мы продлевали молодость, прекрасно живут и здорово себя чувствуют. Тот же несостоявшийся монарх! Давненько же мы не виделись! Женился ли он на своей пассии?
- Держи свои запонки, Маша-растеряша.
Я и сам до сих пор нахожу в себе силы, удивляющие не только меня, но и Юлию, да и многих из...
- Ты позвонил своему султану? - снова спрашивает Юля.
- Я помню... Ты не видела мою записную книжку?
- Эту?..
- Электронную...
Я благодарен Юлии за ее заботу.
И все же никто не может сказать мне, сколько осталось. Кроме Юры. И Ани... Они могли бы, подсчитывая активность нуклеотидов в генах моего долголетия, сказать до дня, может быть до последнего часа, могли бы предупредить: завтра!.. Будь готов!.. Но где их искать? Где они, те, кто... Те, без которых?.. Где они?.. Даже Юля не знает...
Может быть, мне скажет Сенека - мой веками проверенный друг?
- А где мои таблетки? - спрашиваю я.
- Держи...
- Ой, Юсь! - восклицаю я, - ты у меня просто...
- Слушай, я же просила! - снова возмущается Юля. - Я запрещаю тебе!..
Теперь я только улыбаюсь! Ведь своими запретами она в очередной раз полосонула по моим переполненным венам, уже просто лопающимся от восторга и любви к ней!
- Слушай!..
Я и не думаю слушать. Запрещай, запрещай!!! Я только рад твоим запретам!
Юля! Вот, кто скажет мне правду-матку в глаза. Почему я не спрашиваю у нее? Я ловлю себя на мысли: я боюсь! Иногда я шлю ей только эсэмэски: «Живу ожиданием. Totus Tuus. (Весь Твой, - лат.)».
Я и правда живу ожиданием...
Чего, собственно?
Поздно вечером я нахожу-таки свою Юлю. В белом халате она кажется мне лилией!
- Тебе!..
Мой обещанный ей букетик.
- Ах!..
- Да!..
