– Куда? – только и сумел я вымолвить, продолжая на него таращиться.
– Исправлять затеянную вами авантюру, куда же еще? Что?.. Затеянную не вами? А кем? Значит, окажись вы – именно вы, а не ваш двойник – в теле «паука», вас можно было бы ставить в пример как образец послушания?.. А не кажется ли вам, что это уже дурная софистика?
Двигаясь при лунной тяжести, он смахивал то ли на колеблемый ветром не до конца наполненный аэростат, то ли на колышущуюся медузу. Узрев его, руководитель программы сделал глаза и попытался было что-то вякнуть, но Магазинер, приблизившись к нему, негромко произнес какую-то абракадабру – и полковник мигом вытянулся в струнку, хотя лицом увял. «Оставьте нас», – произнес Магазинер, и он послушно вышел.
Правда, вскоре под наш купол заявился начальник станции. Тогда-то из уст Магазинера и прозвучало вальяжное «а теперь принесите нам чаю».
И что вы думаете – принесли. Над персоналом «Аристотеля» особо не поглумишься, лакеев на Луне нет, и начальник станции больше не появился, однако дежурный по камбузу расстарался и принес на подносе две чашки отменно заваренного чая, да еще с лимоном. Чашки, правда, были пластмассовые, а на плавающую в чае дольку лимона Магазинер посмотрел, как военный прокурор на врага Экипажа. По-моему, он уважал этот цитрусовый плод только в сочетании с коньяком.
Впрочем, слов неудовольствия он не произнес и даже поблагодарил. Однако удержал дежурного жестом. Тот, плотный белобрысый парень, не выразил на лице решительно ничего, выдержка у него была могучая.
– Руководителя программы «Семигранник» сюда, – молвил Моше Хаимович, шумно отхлебнув из своей чашки. – Где он болтается?
Я не стал напоминать ему об «оставьте нас», да и нужды в том не было: Магазинер просто хотел погонять портача. Чтоб знал.
И полковник предстал. Был он хмур и, кажется, настроен на склоку. Ох, зря…
Становилось безумно интересно. Я решил не раскрывать рта и только слушать.
– Доложите о происшествии, – велел Магазинер.
– Вот он пусть доложит. – Указательный палец полковника бесцеремонно указал на меня, а глаза метнули молнии из-под насупленных бровей. – Его Слепок вышел из-под контроля.
– Я не приказывал ему докладывать. Я вам приказал доложить.
К тому времени у меня уже не осталось ни малейших сомнений: Магазинер может здесь приказывать. Похоже, таковых сомнений не осталось и у полковника. Или не было с самого начала.
Все интереснее и интереснее… Магазинер – кто он?
Полковник доложил, и я не мог поймать его на прямом вранье. Что ж, так оно и было: при полевых испытаниях управляемого Слепком «паука» во столько-то часов и минут всемирного времени Слепок перестал выполнять команды и совершил несанкционированный прыжок по баллистической траектории, явно нацеливаясь на ближайшие окрестности Семигранника. Неоднократные попытки привести его в чувство и заставить продолжать программу испытаний ни к чему не привели. Сеанс связи Слепка с его оригиналом также не дал результатов. Оригинал не проявил должного понимания важности поставленной задачи. Всё.
– Почему вы прервали связь с ним? – задал вопрос Магазинер.
– Слепок вышел из-под контроля. Он все время либо хамил, либо нес ахинею. Не являясь технопсихологом, я…
– Понятно. – Моше Хаимович выудил ложечкой из чашки размякшую дольку лимона, брезгливо стряхнул ее на блюдечко, отпил глоток и поморщился. – Вы не технопсихолог. Кто же вы в таком случае?
– Полковник Бердымухаммедов, начальник программы по изучению…
– Достаточно. Уже нет. Вы больше не начальник программы, я отстраняю вас. Вопрос о вашем соответствии вашему званию будет решен позднее. После того, как вы замолчали, Слепок пытался вновь выйти с вами на связь?
Полковник Бердымухаммедов взглянул на меня и понял, что врать не надо.
– Так точно, – выдохнул он.
– А вы?
– Я не счел нужным ответить.
– Причина?
Он запнулся лишь на мгновение. Потом нашелся:
– Там сложнейший район. Я рассуждал так: без нашей помощи, без наводки с орбиты Слепок не найдет площадку для посадки «паука». Следовательно, ему придется вернуться…
– Следовательно, – перебил Магазинер, – вы хотите сказать: как только в программе произошел сбой… кстати, у вас нет никаких гипотез насчет того, отчего он мог произойти?
Полковник зло сопел.
– Понятно. А у вас, Фрол Ионович?
– Если Слепок действительно идентичен мне психологически, – скучным голосом сказал я, – тогда можно предположить следующее: ему не понравился стиль общения с ним. Кстати, мне тоже не нравится, когда мне «тыкают» вопреки требованиям вежливости, здравого смысла, да и Устава, если уж на то пошло.
Полковник начал было горячо возражать, что Слепок никоим образом не член Экипажа, но быстро заткнулся. Кажется, до него наконец дошло, в какую лужу он сел.
– Да, вы не технопсихолог, – раздумчиво проговорил Магазинер. – Вы, собственно, вообще не психолог, если поступили так, как поступили. У вас было время познакомиться с кандидатами и составить личное впечатление о них в дополнение к той информации, что была вам послана. Не сочли нужным? Понятно. Я продолжу. Как только в программе произошел сбой, вы сначала запаниковали, а потом самоустранились от ее выполнения. Молчите. Это не вопрос, это констатация. Можете идти, и пришлите сюда кого-нибудь, кто может обеспечить связь со Слепком.
– В этом нет необходимости. – Растертый в порошок полковник, оказывается, еще не был уничтожен морально. – Связь поддерживается. Просто говорите в микрофон, нажав кнопку на дужке. Перемещения объекта можно отслеживать на экране.
– Тогда останьтесь, – велел Магазинер. – Будете помогать. Может, хоть это окажется вам по силам… Что это он делает?
– Судя по всему, он разглядел Семигранник. Теперь ищет поблизости от него пятачок для посадки.
– Найдет?
– Нет. Разве что рискнет сесть непосредственно на объект.
– Любопытно… – Магазинер отхлебнул из чашки. – Это может получиться?
– О свойствах Семигранника я знаю не больше вашего, – отрезал Бердымухаммедов. Он каменел на глазах, как взятый в плен самурай или индейский вождь. Вот теперь он мне нравился. Хотя дубина, конечно, та еще.
О, как я был глуп в свое время, прорвавшись сквозь сито отбора в Высшее училище ВКВ и радуясь тому! И сколь мудр я оказался чуть позже, расставшись с военной карьерой без сожаления! А ведь мог бы, стиснув зубы посильнее, окончить училище – но зачем? Чтобы, превратившись в подобие Бердымухаммедова, беситься от самовольства какого-то фрукта и лепить от злости ошибку за ошибкой, а потом отчаянно пытаться сохранить лицо перед неожиданным начальством?
А в том, что Магазинер здесь начальство, и достаточно большое, сомнений не оставалось ни малейших.
Дужку микрофона он нацепил на голову, не забыв предварительно утереть рот платочком. Однако ничего не сказал и только таращился на экран. На нем происходило нечто занятное. Возле неподвижной точки, обозначающей Семигранник, неловко двигалась другая точка, поменьше, и мельтешили возле нее цифры. Экран схематически демонстрировал нам и подстилающий рельеф, да такой, что мне захотелось огорченно присвистнуть, – дело было дрянь. Но Слепок во что бы то ни стало решил сесть. Он нацелился прямо на артефакт.
– Похоже, «паук» опускается прямо на Семигранник, – с ноткой мрачного удовольствия прокомментировал полковник.
Мне тоже так казалось. Очень неприятное ощущение родилось где-то в моем животе и растеклось по спине мурашками. Оно что, спятило, мое второе «я»? Риск был чудовищен, причем риск поломаться при посадке казался теперь не стоящим внимания по сравнению с риском загубить артефакт чужих. Нет, мой Слепок – наглец, самоубийца и на редкость безответственный тип! Самому тупому из всех лесных ежей было понятно, что Семигранник следовало изучать крайне осторожно, не жалея на программу времени и ни в коем случае не форсируя. Для начала осторожно приблизиться и посмотреть, что будет. Затем, и только если артефакт сразу же не поставит перед нами трудных вопросов, попытаться эвакуировать его в более подходящее для изучения место. При отсутствии подходящей для эвакуации техники – либо придумать нечто нетрадиционное, либо разработать эту самую технику. Полгода? Год? Да хоть бы и пять лет! Лежит себе артефакт поперек расселины, нехорошо лежит, прямо скажем, но ведь Луна тектонически пассивна, так что риск минимален. Пролежит столько, сколько надо, и не свалится. Куда торопиться?
Ну а если случится так, что Семигранник при грубом воздействии начнет выдавать сюрпризы, чувствительные для лунной станции, а то и для всей Земли, для всего Экипажа? Тогда как?
Мысленно я обзывал Слепок идиотом, торопыгой, хулиганом, преступным честолюбцем и еще многими, не всегда цензурными словами, а на душе скребли очень когтистые кошки: ведь все эти слова – про меня! Это же я сам таков!
