которых не содержалось ни фамилии Гитлер, ни выражения «фюрер», по логике не следовало принимать во внимание.
Хелене показалось неправдоподобным, что такой программы поиска еще не существовало. Гораздо более вероятным ей казалось, что это задание было тестом, поэтому она прилагала соответствующие усилия, чтобы сделать программу безупречной и четкой, как их учили.
Столовая даже в обеденное время не заполнялась полностью, была чем-то вроде общего места встречи. Здесь Хелена постепенно ближе познакомилась со своими коллегами: с грубоватой, громогласной Хедвиг, которой после еды постоянно нужно было выйти покурить и которая жалела, что наборщицы больше не сидели втроем в одном кабинете, как раньше. С меланхоличной Фридлиндой, самой старшей среди них, которая любила рассказывать о своей молодости в Берлине в бурные двадцатые, особенно о том вечере, когда она сидела в баре рядом с Жозефиной Бейкер. И с несколько боязливой Уллой, которая всегда была сильно накрашена, чтобы скрыть проблемную кожу, и о которой поговаривали, что у нее неудачный роман с женатым мужчиной.
Женщины рассказали ей, что раньше в ведомстве было больше сотрудников, значительно больше. До войны. Но с тех пор почти все мужчины были призваны в вермахт, и многие программистки отправились в Берлин работать в Главном управлении имперской безопасности, у других появились дети, и они забросили свою профессию.
Задание Хелены включало вторую, гораздо более сложную часть: для каждого имени из ее списка она должна выяснить, с кем именно этот человек поддерживал более тесный контакт. С кем жил вместе, кто был по соседству? С кем он обменивался множеством сообщений или электронных писем или с кем много созванивался? С кем вместе работал? С кем был в родственных отношениях?
Все это можно было почерпнуть из имеющихся данных. У нее был доступ к реестру регистрации по месту жительства, поэтому она могла найти по имени соответствующий адрес, а также людей, зарегистрированных по тому же адресу или в непосредственной близости. Она могла получать доступ ко всем хранящимся сообщениям и электронным письмам, а также к списку всех телефонных звонков: узнать, что все сообщения и все электронные письма, которые когда-либо были написаны или получены, все еще хранятся в определенном хранилище, даже удаленные с индивидуальных устройств, было для Хелены немалым потрясением. Точно так же каждый телефонный звонок регистрировался с указанием даты, времени, продолжительности вызова и номеров собеседников: ужасно!
За первые несколько недель она узнала еще много вещей, о которых раньше никогда не догадывалась. Например, что можно точно определить местонахождение каждого портативного телефона. Изначально это была не мера слежения, а простая техническая необходимость, ведь чтобы связаться с конкретным собеседником, системе должно быть известно, где он находится. Поэтому каждый телефон, как только его включали, посылал сигнал наиболее доступной радиовышке. Если набрать чей-то номер, то компьютер, задачей которого было установить соединение, просматривал в соответствующем каталоге, через какую радиовышку доступен номер, а потом переадресовывал на нее звонок. Компьютер радиовышки напрямую посылал устройству радиосигнал и заставлял его зазвонить.
Правда, одной из мер слежения было хранение всех этих данных в огромных хранилищах данных НСА, чтобы в любой момент владельца телефона – а это был практически каждый – можно было отследить, где и когда тот находился.
Хелена также узнала, что все телефоны постоянно прослушиваются. В НСА был собственный отдел, занимавшийся этим по поручению полиции или тайной полиции. Владелец телефона ничего об этом не подозревал, да, его можно было подслушивать из НСА даже тогда, когда он думал, что отключил свой телефон! Если кто-то вызывал подозрения, все его телефонные разговоры записывались и даже эти записи никогда не удалялись, а все хранились в готовности к поиску. Был даже проект по прослушиванию телефонных звонков со специально разработанных компьютеров и проверке их на наличие определенных ключевых слов, но насколько далеко продвинулся этот проект, узнать не удалось.
Все эти возможности позволяли быстро составить сеть приближенных лиц для каждого имени, но, как только Хелена поняла принцип, эта работа ей быстро наскучила. Неужели все это нужно делать вручную? Она поразмышляла некоторое время, а потом принялась писать еще одну программу для автоматизации этого процесса. Она использовала список тех, кто когда-либо оскорбил фюрера (строго говоря, важны были не имена, а персональные гражданские номера, поскольку они однозначно идентифицировали их по всему Рейху; персональный гражданский номер никогда не присваивался дважды), в качестве входных данных для программы, которая автоматически искала взаимосвязи и, если находила, также проверяла их записи на Немецком форуме. Она проводила сравнение частотности слов, используемых этими людьми, с общей частотностью и таким образом извлекла список других ключевых слов, значительно чаще, чем обычно, встречавшихся в среде этих нарушителей спокойствия и поэтому подходивших для поиска проблемных людей, которые были слишком осторожны, чтобы открыто уничижительно высказываться о фюрере на форуме.
Итак, это была толстая кипа бумаг, которую Хелена предъявила своей начальнице три недели спустя.
– Я же вам говорила, что на бумагу установлена норма выдачи, – сразу же проворчала фрау Фелькерс. – Не нужно печатать списки имен, достаточно того, что они есть у нас на компьютере.
– Это не список имен, – возразила Хелена. – Это всего лишь каталог списка имен, который я создала. И предложение об уточнении списка поисковых запросов.
– Всего лишь каталог списка имен?..
Фрау Фелькерс с широко раскрытыми глазами перелистывала страницы. На самом деле, весь характер ее реакции был настолько бурным и неожиданным для Хелены, что она сжалась от страха: было ли ошибкой отклониться от поставленной задачи и написать программу?
Или… фрау Фелькерс почувствовала в ней соперницу?
До сих пор Хелена ни на секунду не задумывалась о такой возможности, но теперь, когда она могла почувствовать инстинктивный страх в реакции своего высшего начальства, ее, в свою очередь, охватило сильное беспокойство, что она переусердствовала с программированием.
Тем временем фрау Фелькерс приступила к чтению программы, с помощью которой Хелена отфильтровывала дополнительные ключевые слова. Ее глаза расширились еще больше, ее дыхание… она прямо-таки сопела.
– Мы… мы в выпускном классе обсуждали похожую проблему, – торопливо сказала Хелена. – Это навело меня на мысль поступить таким образом.
– Неужели? – произнесла фрау Фелькерс, не отрывая взгляда от текста программы. – Что же это была за проблема?
– Эм…
Ей не удалось придумать ни одной. Потому что то, что она сейчас сказала, было неправдой. Ей просто пришла в голову мысль так оправдаться.
К счастью, ее начальница не настаивала на ответе. Вместо этого она опустила распечатку программы перед собой на стол и сказала:
– Ну, вполне сносно. Жаль только бумагу. Мы не распечатываем здесь никаких программ, запомните это.
Затем она откашлялась, поправила воротник блузки и продолжила:
– Всё это, разумеется, было испытанием. Полагаю, вы и сами уже догадались. Нужно было выяснить, относитесь
