заворожило и до сих пор завораживало то, что массивной грозной техникой мужчин можно легко управлять с помощью слов, которые написала женщина.
Адамек пролистывал программу, и с каждой прочитанной страницей его лоб морщился все больше.
– Я не вижу, что вы тут переняли из схемы Кампфмюллер.
Хелена откашлялась.
– Это было всего лишь вдохновение. Я руководствовалась основной идеей того, как она устанавливает связи, а затем оценивает их. То же делаю и я. Если заглянете на шестую страницу, туда, где начинается цикл.
Он искоса бросил на нее взгляд.
– Такие вещи вы помните наизусть?
Хелена насторожилась.
– Конечно.
Безусловно, это была еще одна проверка. Как можно написать работающую программу, если не держать в голове основную структуру?
Он продолжал читать. При этом его губы шевелились, словно он разговаривал сам с собой. Хелена наблюдала за ним. Он был очень худой, как человек, которого заботило все, кроме еды. Бритье ему тоже не казалось особенно важным; вдоль подбородка он пропустил несколько похожих на тень участков бороды. Он также носил не костюм, как это было принято среди сотрудников-мужчин НСА, а только рубашку с открытым воротником, узорчатый шейный платок и вязаный жилет, видавший лучшие дни, да и то давным-давно.
– Я впечатлен, – неожиданно сказал он и повернулся к ней с внезапностью, заставившей Хелену вздрогнуть. Он поджал губы, на мгновение задумался, затем добавил: – Возможно, это не следует говорить, но я думаю, что вы одна из самых одаренных программисток, которых я когда-либо встречал.
– Спасибо, – прошептала Хелена. – Но вы наверняка преувеличиваете.
Возможно, он сказал это в качестве комплимента, но это был комплимент из разряда тех, что ложатся как груз, потому что пробуждают ожидания, которые она, безусловно, не сможет оправдать, ожидания настоящих чудес. Она боялась, что от нее будут ожидать слишком многого.
Адамек покачал головой.
– Как только вы увидите программы других, вы поймете, что я прав.
Хелена промолчала. Она уже видела чужие программы. И в глубине души она думала так же, как и он.
– В любом случае, – продолжил Адамек, – вы, безусловно, достаточно хороши, чтобы пропустить общепринятый испытательный срок. Мы находимся в состоянии войны и не можем позволить себе впустую растрачивать ресурсы. Я вызвал вас потому, что в дальнейшем хочу задействовать вас в проекте первостепенной важности. Об этом проекте вы не должны говорить ни с кем, кроме меня и непосредственных участников, вы не должны даже упоминать название этого проекта в разговорах с посторонними лицами.
– Но я и так не должна этого делать, – сказала Хелена. – Я подписала обязательство по неразглашению конфиденциальной и секретной информации.
– В этом проекте обязательства о неразглашении тайны расширяются. Они распространяются не только на посторонних, но и на других сотрудников НСА.
Хелена нерешительно кивнула:
– Я понимаю.
– Уверен, что это так, – произнес он. – Итак, отныне все строго засекречено. Ясно?
– Да.
– Кодовое название проекта – «Летучий песок». Какие ассоциации вызывает у вас это название?
Хелена пожала плечами.
– Летучий песок?.. – Она задумалась. – Пустыня, – нерешительно сказала она. – Песок в коробке передач. Лежат брошенные машины, утопающие в песке.
Она видела это на фотографиях, которые когда-то показывал дядя Зигмунд, и вдруг это пришло ей в голову.
– Точно. – Адамек казался в высшей степени довольным. – Песок в коробке передач – это именно то, о чем идет речь. Мы находимся в состоянии войны с Англией, тяжелым противником. Чтобы одержать победу, мы должны помешать англичанам сравняться с нами в отношении имеющейся в их распоряжении боевой техники. Например, в настоящее время около четырех немецких бомбардировщиков приходится на один английский, и в наших жизненно важных интересах сохранить это превосходство. Проблема заключается в том, что у британцев есть мощные союзники, прежде всего это Соединенные Штаты, которые, насколько нам известно, уже начали поставлять в Англию самолеты, оружие и боеприпасы – тайно и в обход Конгресса, потому что действующие законы вообще-то запрещают Рузвельту это делать.
– Я понимаю, – сказала Хелена, хотя на самом деле не понимала, к чему все это могло привести.
– Конечно, американский президент не станет этому препятствовать; он уже собирается просто изменить соответствующие законы. Возможно, он найдет способ убедить американский народ в том, что США должны вмешаться в войну. Но даже если он только снабжает Англию оружием, Америка с ее производственными мощностями представляет для нас проблему. Именно здесь должен вступить в работу проект «Летучий песок». Мы хотим позаботиться о том, чтобы на американских заводах остановились шестеренки. Или чтобы они производили брак. Чтобы оружие, которое они производят, не стреляло. Чтобы самолеты, которые они строят, не летали, корабли не плавали, а бомбы не…
– Манипулируя компьютерами, которые управляют их оборудованием! – вырвалось у Хелены, когда ей наконец стал ясен смысл всего сказанного.
Адамек улыбнулся.
– Точно. И не вызывая у них никаких подозрений.
– Это сложно. – Ее мысли начали разбегаться. – Для этого нужно хорошо знать программы, которые они используют, чтобы найти возможность в них вклиниться…
– Нам известны эти программы. Большинство американских компаний используют оборудование немецких компаний или оборудование, произведенное по немецким образцам. Наши патенты больше не действуют.
Хелена кивнула:
– Тогда должно получиться. Только как мы поместим измененные программы в оборудование?
– Это сделают агенты на местах. Мы не имеем к этому отношения.
– Хорошо.
Мужчина в инвалидном кресле наклонился вперед.
– Похоже, что эта задача вас заинтересовала. Или я ошибаюсь? И вы предпочли бы дальше нести службу обличителя? Готовить отчеты для диспетчерской?
Хелена резко покачала головой.
– Нет-нет. Проект меня очень заинтересовал.
– Я так и думал. – Он взял трубку рабочего телефона, набрал номер: – Герр Мёллер? Я сейчас пришлю ценное подкрепление для вашей рабочей группы…
* * *
В ночь на субботу, 17 августа 1940 года, английские самолеты подвергли бомбардировке центр города Веймара, несмотря на мощную противовоздушную оборону. На следующий день от телефона к телефону доносились новости о том, что при этом пострадал садовый домик, который некогда принадлежал лучшему из поэтов Иоганну Вольфгангу фон Гете, и Хелена была одной из тех, кто затем отправился к реке Ильм, чтобы оценить нанесенный ущерб.
Смотреть было особенно не на что. Любопытная толпа теснилась у забора, которым полиция оцепила территорию вокруг исторического здания, и увидеть можно было только то, что ремонтные работы уже начались.
– Крыша, – услышала Хелена чей-то голос. – Крыша повреждена. Вот почему они натянули на нее брезент.
Когда она взглянула на свой телефон, то увидела, что могла и не приезжать, – в новостном потоке уже мелькали кадры ремонтных работ. Кто-то из Государственной высшей школы строительного искусства в Веймаре сожалел, что удар пришелся на «прообраз немецкого жилого дома», за что получил десятки гневных комментариев, может, он подумает о людях, находившихся во временном госпитале, который тоже был поражен бомбами?
И пока она шагала, уткнувшись взглядом в свой телефон, она чуть не врезалась в мужчину, делающего то же самое, и этим мужчиной оказался не кто иной, как доктор
