— Чем обязан, сударыня? — Фомин был доволен, что встретил путницу стоя. И куртуазно, и безопасно. Сидящий человек уязвимей. — Вы пришли издалека? Присаживайтесь, пожалуйста.
— Спасибо, мил человек, сяду. Разговор хоть и короткий, а серьезный.
Она села основательно, не так, как случайные просительницы, на самый краешек, готовые вспорхнуть при самом отдаленном раскате грома. Раскрыла котомку и выпустила кота, черного, жилистого.
— Не обеспокоит котик-то?
— Нет, нисколько.
— Некоторые духу кошачьего не переносят. Как учуют, сразу чих на них нападает, слезы текут.
— У меня не текут.
— Вижу. У кого текут, те, стало быть, оборотни. Они и сами могут того не ведать, да и страшного в том ничего нет, сам по себе оборотень не плох и не хорош, а все ж знать не мешает.
Похоже, старушка шустрая, мастерица словесами опутывать. Фомин опять пожалел о времени. Но ведь старик-то не привиделся! Вернее, привиделся, но в том-то и суть! Значит, не пустая болтливая старушка перед ним, раз умеет чары подпускать.
— Ты, мил человек, за язык на меня не серчай. Это с годами приходит, желание поучать всех и каждого. Все мнится, будто твой глупый и смешной опыт кому-то нужен, для чего-то важен.
— Может, так оно и есть, — вежливо ответил Фомин.
— Может, — легко согласилась старушка, — да только перед рыцарями желуди не мечут. Если бы я сказала, что простагландины LGQ, ответственные за аллергическую реакцию на кошачью шерсть, вырабатываются геном, сопряженным с геном оборотничества у восьмидесяти семи процентов популяции Белоземья, тогда бы я была вправе ожидать большего внимания доблестного рыцаря, а так… Старческие бредни, всех слушать — не переслушать.
Кот подошел к рыцарю и потерся о ноги. Фомин машинально нагнулся, погладил зверюшку. Ты-то хоть обыкновенный, или тоже чем-нибудь ошеломишь?
Кот мяукнул и вернулся к старухе на колени. Морда круглая, простодушная, но в глазах Фомину почудилось, что кот подмигнул: мол, не теряйся, рыцарь, эка невидаль — говорящая старуха.
— Признаюсь, сударыня, я в недоумении…
— Умные слова тебя смутили, что ль? Ну, это дело объяснимое. В обществе Гермеса Трисмегиста любят щеголять терминологией Межпотопья. Я, правда, у них сама не была, но слышать — слышала. Но в сторону герметиков, доблестный рыцарь, не о них я пришла говорить.
— А о ком?
— В Крепости погиб мальчик. А второй стал желтком.
— Второй болен.
— Он не болен, рыцарь. Теперь он — питательная среда, говоря языком герметиков.
— Питательная среда? Для кого?
— Я не знаю.
— Но откуда вы вообще знаете о случившемся? Кто вы такая?
— Старые колдовские способы — хрустальный шар, шепот звезд, ведьмин котел. А я, разумеется, колдунья. Зови меня Панночкою, тут и титул, и имя, и даже профессиональный ранг. И хочу дать еще один совет — не задавайте магам по два вопроса вместе. Даже и один вопрос не задавайте. То, что можно рассказать, дружественный маг расскажет сам. И порой более того, вот как я, болтаю и болтаю.
— Следовательно, вы, Панночка, расположены к нам дружественно?
— Да. Хотя и в противном случае я бы уверяла вас в том же. Потому будьте настороже и спиною ко мне не поворачивайтесь, разве что у вас глаза на затылке.
— Быть может, вы устали с дороги? Крепость Кор от всей души предоставит вам свое гостеприимство, — сказал Фомин. А ведь это отступление, переходящее в бегство. Паника-с, доблестный рыцарь.
— Спасибо, мил человек. Отдохнуть мне не помешает. Да и тебе тоже.
Догадливая служанка уже ждала под дверью.
— В покой Альфа, — шепнул ей Фомин. Та если и удивилась, виду не подала. Покой Альфа — для самых высоких особ. Императора, например. Император в Крепости еще не был, едут-с, а вот герцог Ан-Жи гостил. К счастью, Фомина в Крепости тогда не было, он с Небесами вокруг Луны вращался, в высших сферах, так сказать. Манаров до сих пор вздыхает, вспоминая дорогого гостя. Как пил сиятельный гость! А рыцари, согласно куртуазного кодекса, должны были составлять достойную компанию питуху. Разыграли жребий, Манарову и повезло…
— Как солнце земли коснется, доблестный рыцарь, так я тебя жду, — подхватывая кота, пообещала колдунья.
— Я буду счастлив, — пробормотал Фомин.
Специалист по магии. А на специалиста и маг бежит. Или хотя бы пешком идет. А теперь отдыхает.
Откуда, кстати, могла прийти ведьма? На три дня пешего пути совсем немного поселений, он знал всех если не по имени, то по репутации. Были ворожеи, колдуны третьесортные — чирей заговорить, зелье приворотное состряпать, крыс вывести погулять в соседний лес на недельку-другую, ключ открыть, один мастак даже искры из глаз пускал и сквашивал молоко на расстоянии полета стрелы, в общем, народное творчество и парад самородков.
Левитация? Большие маги частенько летали, но, как правило, невысоко и недалеко. Отчего так, Фомин не знал, а маги не говорили. Быть может, велика трата энергии, бег ведь тоже быстрее ходьбы, да сил съедает много. Золотое правило механики, пусть и неявно, должно срабатывать и в магии. Выигрываешь в расстоянии, теряешь в массе. Вон какая худая старушка-то. И кот не из великанов, хотя на вид лихой. Кстати, мордою похож на одного знакомого вольного торговца, по совместительству ученика чародея. Как там Луу-Кин продвигается по тернистому пути Познания Магии?
Два часа Фомин провел в библиотеке, постигая азы сыскной науки. Нашелся-таки учебник криминалистики Межпотопья. Весь не весь, а кое-что прочел и даже запомнил. Подковался теоретически. Одною подковой, на заднюю левую ножку.
Пора применить знания на практике. Хотя бы полягаться.
Он пошел к кадетскому корпусу. Многого тут не узнаешь, но все же…
Дежурный по казарме выпучил глаза, выпятил грудь и срывающимся голосом доложил, что вот-де кадет третьего года Сай-Бек имеет честь приветствовать, — далее шло что-то совсем невразумительное. Фомин в который раз подумал, что неплохо бы пригласить молодого честолюбивого драматурга, пусть сочинит новый этикет, продумав его до мелочей, слогом простым и возвышенным одновременно. Но — традиция, но — уважение к первому сочинителю, покойному ныне рыцарю Сем-Ецкому, который умудрился за три недели сочинить тот этикет, что и по сей день со скрипом, но работает. Собственно, рыцарь и пал жертвою этикета, вызвав на дуэль заезжего авантюриста, не сумевшего выговорить формулу приветствия флага Крепости Кор. Заезжий рыцарь, не будь дурак, выбрал оружием смертный пой, в коем был мастером непревзойденным, и на третьем литре, когда соперники уже готовы были к примирению, Сем-Ецкий из куража потребовал по стопочке царской водочки, имея в виду, верно, императорскую, настоянную на роге белого риноцеруса. Первым, как и положено, пил заказчик…
