Откровения гениев первого рода — невинный треп, который холостым хлопком выливается с последним алкоголем из бутылки в «ты меня уважаешь? — уважаю». Откровения гениев второго рода ложатся в основу глобальных свершений, становятся пунктами в надгосударственной программе действий и чреваты серьезным резонансом, значимым не только для Взвеси, но и для всех миров трилоки. Поэтому, во избежание неприятных последствий, как Вы сами должны были догадаться, некоторую часть «прозрений» такого характера приходится наводить нам, Нагам. Целый отдел наших с Вами коллег, мой друг, ткут органику таких суггестий на Седьмом дне Раджаса. Внедрением суггестий занимаются товарищи, имеющие ранги поменьше. У нас называют это «поработать совестью».
Тут Кир посмотрел на Нестора с какой-то почти отеческой грустью. Нестору этот взгляд не понравился — стало так же неуютно, как во время просмотра фильма в сцене, где человек попадал в неловкую ситуацию. Но Кир продолжал.
— Безусловно, иерофанты иногда догадываются о нашем вмешательстве и сурово пресекают те наши поползновения, которые им удалось обнаружить. На этих фронтах, мой друг, почти четыре тысячелетия по времени Взвеси идет жестокая и беспощадная битва. Жертвами этой невидимой войны полегли многие талантливые люди и, что Вам будет услышать особенно неприятно, многие талантливые Наги. Однако бывают пограничные ситуации. Гений вырастает из кухонного трепа, но непостижимым образом слишком поздно оказывается в зоне особого внимания городских магов, вернее, их хозяев — иерофантов.
— Вот опять… — начал было Нестор, но Наставник вовремя поднял ладонь в знаке «стоп» — мол, всему свое время.
— Как Вы понимаете, мой друг, у нас своя зона особого внимания, из которой человеку, тем более гению, выпасть ну никак не возможно. Такие гении третьего рода работают в тесном сновиденческом контакте с нашими операторами. Именно из-под их пронзительного пера вышли те труды во всех областях знания, которые века и века определяют мировоззренческую, ментальную составляющую как отдельных народов, так и всего человечества. Эти труды (а значит, их авторы тоже) — наша, как говорится, надежа и опора, наш последний — поскольку единственный — бастион, за стенами которого таится не просто вектор развития, но сама возможность существования Взвеси как особого феномена Бытия.
Разговор только начинался, Нестор даже на горизонте не видел пока ответа на заданный вопрос, но в этот момент возникла вынужденная пауза: к столу вернулся «триединый и вездесущий» уролог Семен. За его спиной стояла барменша Татьяна с тяжелым разносом. Вечер обещал быть долгим.
Семену не сиделось. Он периодически вставал, разминался, совершал моцион к стойке и назад, к столу. Наконец, он произнес голосом Анатолия Папанова в роли Кисы Воробьянинова:
— А поехали в салон!
— Окстись, Семен, — рассмеялся Кир без всякого пиетета. Нестор все больше сомневался в Драконьей сути уролога-венеролога-дерматолога.
Но Семен окститься не захотел. Семен хотел в салон:
— Господа, переживать смысла нет. У меня своя торговая марка, и эта марка дает гарантию. На каждом базаре есть свой санитарный врач. Он ставит печати на продуктах питания. На этом базаре печати на тушки ставлю я. — Семен полез во внутренний карман пиджака, извлек оттуда кожаный футляр на змейке. В футляре действительно оказалась печать врача. Резко щелкая механизмом печати, Семен успел поставить оттиски на нескольких салфетках, пока довольно решительно Кир не завладел этой статусной регалией.
— Угомонись, Семен, — более настойчиво, но по-прежнему весело хохотнул Наставник Нестора. — В какой салон? Ночь на дворе, а у тебя завтра прием.
Нестор взял одну из пропечатанных салфеток. По окружности оттиска значилось мелкими синими буквами: «Семен Немирович Волх». В центре — короткой поперечной надписью: «ВРАЧ». Было какое-то этнографическое несоответствие в сочетании имени, отчества и фамилии. Нестор воспринял это несоответствие на уровне вискового послевкусия — как непонятную ноту, перебивающую привкус торфа и дыма. Салфетку он зачем-то спрятал в карман.
Семен остыл так же резко, как и загорелся. Присел, глотнул, задумался. Предпринял последнюю попытку совращения:
— Молодой человек, — обратился он к Нестору впервые за этот вечер. — Составьте компанию своему более опытному товарищу. Ладно этот старый пень — весь тестостерон оставил у своей Ларисы. Но Вы же — здоровый мужчина. А я гарантирую высокое качество и отсутствие последствий — заявляю как профессионал. Все прошли обследование, могут даже книжки санитарные показать. Нас ожидает радушная встреча, проникновенное уважение к моей работе и много неожиданных сюрпризов.
Нестор натянуто улыбнулся — он не знал, что ответить и ждал поддержки от Наставника. Но Кир молчал, положив подбородок на кулак, — он пристально смотрел на подопечного, в его глазах играли искорки.
— А что, Нестор? Нет ли сермяжной правды в словах уважаемого господина венеролога? За своих протеже он ручается честью врача. Не стоит ли Вам, мой друг, хотя бы для приличия отправиться во все тяжкие в эту ночь, полную сюрпризов?
Нестор совсем растерялся. Ехать он никуда не хотел. Нет, не в виду пуританских взглядов или каких-либо ограничений морального, физического или иного характера. Просто завтра были уроки, целых шесть, да еще в разных параллелях; Нинка и так злится из-за этих вечеров в «Варяке», не стоит ее огорчать поздними возвращениями; да и в самой ситуации — ехать к проституткам с малознакомым немолодым врачом-венерологом — наблюдался серьезный диссонанс. Неужели Наставник таким образом проверяет его или, что хуже, дает рабочее задание?
— Сегодня без меня, — наконец выдавил он почти виновато. — Если можно. При всем уважении.
— Эх, молодой человек! — застонал Семен раздосадовано. — Когда ты его уже напоишь, Кир? Такой перспективный кадр, а еще ни в одном глазу. Напои его!
Кир рассмеялся.
— Обязательно, Семен! Обязательно напою. Но еще не время. Ты же знаешь, напитки в нашей конторе сугубо по разнарядке в пределах квоты.
— Бюрократы, — проворчал Семен.
Кир обратился к Нестору:
— Ну, значит отправитесь в салон в другой раз, мой друг. Не минует Вас чаша сия. Придется мне тряхнуть стариной. Не отпускать же дорогого Семена одного в столь пикантное путешествие.
И добавил шепотом:
— Может, удастся переключить его на бильярд. Или к себе домой завезу — Лариска коньяк откроет.
Кир кивнул С. Н. Волху. Тот не совсем трезво снова полез во внутренний карман пиджака, на этот раз за телефоном — вызвать такси и обрадовать своих пациенток. Потом, слегка покачиваясь, прижав телефон к правому уху, двинулся к выходу, чтобы шум зала не мешал телефонному разговору.
