Через час он вышел из бассейна. Он с удовольствием растерся полотенцем; повесил полотенце в шкафчик. Даже это маленькое естественное движение доставило ему удовольствие. Неудивительно, что Нина так любит купаться. Он чувствовал себя прекрасно – без всякой причины. Это было именно то, чего он ожидал.
Он снова вернулся в кабинет и проверил скорость реакции. Первый тест показал всего 99. Вацлав встал из-за стола, сделал несколько быстрых приседаний, потом закрыл лицо руками и попытался сосредоточиться. Второй тест показал 111, третий – 106. Всего лишь. Итак, не стоит больше купаться в бассейне.
Он вынул из кармана листок, сложенный вчетверо, и записал на нем еще три цифры.
Он зашел к Эйбу и сыграл еще две партии. Обе партии он играл черными и обе проиграл. Эйб был удивлен.
– Я не пойму, что с тобой сегодня.
– Наверное, устал, – ответил Вацлав.
– Я не об этом – ты четвертый раз играешь новоиндийскую защиту, поэтому проигрываешь.
– Ты думаешь, что поэтому?
– Ну конечно. Пока тебя не было, я все думал, как мне у тебя выиграть и все время обдумывал этот дебют. Поэтому сейчас ты проиграл.
– Я просто решил не читать твои мысли, и ты сразу выиграл. На самом деле ты ведь играешь лучше.
– Попробуем еще? – предложил Эейб.
Вацлав стал проигрывать с первых же ходов. Исход партии был ясен. Лавируя в ферзевом эндшпиле он, только тянул время. Для окончательного проигрыша достаточно было обменять ферзей. Ему вдруг пришла в голову странная мысль.
– Если бы люди вели себя так, как шахматные фигуры, что тогда? – спросил он.
– А как ведут себя фигуры?
– Они беспрекословно подчиняются приказам, даже ошибочным, они с радостью жертвуют собой. Сейчас ты хочешь разменять ферзей. Твоя лучшая фигура с упоением гонится за собственной смертью. Что, если бы люди вели себя так?
– Военные были бы счастливы, – ответил Эйб.
– Совершенно верно. И все время бы воевали. Воевать было бы так же интересно, как играть в шахматы.
Эйб задумался.
– Наверное, ты прав. Но ведь люди устроены иначе. Человека нельзя передвинуть, как фигурку.
– Но многим бы этого хотелось… Вот, ты меня все-таки поймал.
Вацлав положил своего короля и встал.
– Сегодня не моя игра. Зайду как-нибудь еще.
Он вернулся к себе. Войдя в комнату, он понял, что Нора не спит.
– Нора, я тебя люблю.
– Я тоже. Ты знал, что я не сплю?
– Да, я видел тебя без света. Когда любишь, то глаза не нужны.
– А что же нужно?
– Сердце.
– Нет, мне нужны глаза. Я так хотела тебя видеть. Я так хочу тебя видеть. Где ты был?
– Я купался в бассейне, потом играл в шахматы. Проиграл.
– Ты развлекался, пока я тебя ждала?
– Нет, я работал. Послушай, мне нужно сказать тебе что-то важное.
– Самое важное ты сказал тогда, когда вошел.
– Послушай, ты еще не купалась в бассейне?
– Нет, я ведь только что приехала.
– Тогда не делай этого.
– Почему?
Он подумал, но решил пока не говорить.
– Потому что я тебя люблю. И ни о чем не спрашивай, это действительно самое важное.
Вертолет, прилетевший в пургу, доставил двух пассажиров: мужчину и женщину. Женщину звали Маргарет, она была молода и бездумна, судя по выражению глаз. Ее спутник был старше и серьезнее. Парочка назвалась братом и сестрой. Возможно, что это было правдой, – в мире немало братьев и сестер, непохожих друг на друга.
Маргарет с утра развлекалась во дворе, помогая убирать снег (снегопад не прекращался всю ночь и сейчас только усилился), она успела познакомиться с молодым гигантом, приехавшим на день раньше, и теперь не отходила от него ни на шаг. Ее брат не принимал участия в общей работе, но, оставаясь внутри, он не терял Маргарет из виду. Сейчас он одиноко стоял на застекленной террасе второго этажа и смотрел вниз. Сухой снег чуть слышно шелестел, ударяясь о стекла.
– Вы любите смотреть на снег? – спросил Вацлав.
Незнакомец не обернулся.
– Доктор Морано. Я работаю в этом заведении. Не возражаете, если я тоже постою здесь? Я тоже люблю смотреть на снег.
– Не возражаю.
– Плохо, – сказал Вацлав.
– Что плохо? – незнакомец обернулся.
У него глаза волевого человека, отметил Вацлав, – глаза человека, много видевшего в жизни, человека, не привыкшего жить спокойно. Лицо бесстрастно и довольно привлекательно. Он сразу располагает к себе, нисколько об этом не думая. Его мало интересует чужое мнение, он привык иметь свое. Мое мнение его тоже не интересует. Тем не менее, сейчас он повторит свой вопрос.
– Что плохо?
– Плохо то, что мы любим тратить время на бесполезное, – ответил Вацлав. Все эти дорожки можно было проложить за полчаса, у нас есть снегоочиститель. Но двадцать человек радостно возятся с самого утра и имитируют работу. Самих себя они обманывают вполне успешно.
– А, вы об этом. Но ведь всегда приятно побыть на природе в такой снегопад. Особенно, если ты не один.
– Совершенно верно. Ваша сестра уже нашла себе приятного спутника. Они выглядят счастливыми. Вас это радует?
– Немного.
– Счастливые беззащитны, – сказал Вацлав.
– Разве ей угрожает опасность?
– Я не имел в виду опасность, просто счастье всегда легко разрушается.
– Знаете, доктор, случайные знакомства меня мало волнуют. Я думаю, что Маргарет они не волнуют тоже. На планете пять миллиардов людей. Из них половина – мужчины.
– Вы хорошо сказали – пять миллиардов людей. Я могу представить себе пять миллиардов блох, муравьев или песчинок. Но людей – зачем так много. Я не пойму логики создателя. Человечество растет вширь, как плесень, а не вглубь, как звездный луч.
– Я этого не понимаю, – сказал незнакомец.
– Ну да, вы ведь на работе.
Незнакомец обернулся снова. Сейчас его глаза изменили выражение, в них появился отблеск холодной и привычной жестокости.
– Что вы имели в виду?
– Ну, вы ведь присматриваете за сестрой, она еще так молода и, наверное, наивна. Кто, кроме вас, будет о ней заботиться? Вы заняты делом, поэтому вы не прислушиваетесь к моим словам. Ваша сестра красивая женщина, за такими трудно уследить, их нужно прятать.
– Доктор…?
– Доктор Морано. Вы прослушали, когда я представился в первый раз.
– Доктор Морано, вы говорите странные вещи. Что вы лечите?
– Человеческие души.
– И у вас получается?
– Иногда.
– Тогда вы ценный человек. Что вы делаете здесь, зачем вы работаете в такой глуши?
– Ради мести.
– Кому, самому себе? За свою неудавшуюся жизнь?
– Из-за денег.
– Это больше похоже на правду. У вас много пациентов?
– Да, я работаю постоянно. Люди очень ранимы. Одних ранит неправда, потому, что она несправедлива. Других ранит правда, они вонзается, как нож в спину. И те, и другие нуждаются в помощи. И потом, всегда есть угроза.
