Экраны, идолы, полупрозрачный золотистый камень стен, искусно расписанный черной краской из крови хехрту. В доме матери Н’рханглы тоже все оставалось прежним, только сестры и племянницы его больше не играли и не наряжались. Р’харта сидел в своем кресле и пил, один, потому что “второе лезвие” Т’нерхма взорвался в корабле во время атаки на базу х’манков.
Н’рхангла отчитался перед не слушавшим его вождем и стоял молча, в ожидании приказа. Командующий был поистине великим воином. Как ни спорили старейшины в совете, они не могли найти ни ошибки в его действиях, ни более достойного среди командиров. То, что раса х’манков сейчас заносила копье, готовясь закончить свою охоту, было предопределено.
Вождь наконец отставил чашу и посмотрел на воина.
Н’рхангла, поняв беззвучно сказанное, шагнул ближе.
Р’харта посадил его на колени, стал гладить по волосам и спине и небольно кусать за уши. Н’рхангла с готовностью отзывался, - урчал, порыкивал и мотал головой, но чувствовал больше неловкость: он получал такую близость с вождем, на которую не имел права, она принадлежала Т’нерхме. Лучше бы Р’харта просто употребил его и выставил.
- Что жмешься? – спросил наконец вождь.
Н’рхангла буркнул что-то невнятное, отведя лицо.
- А зря, - сказал вождь. – Люди наслаждаются, пока не настанет ночь. Почему сейчас все с таким ужасом ждут ночи, я не понимаю. Это женщины заражают мужчин страхом.
“Нет, это инфразвуковые пушки”, - подумал Н’рхангла, но ничего не сказал. Р’харта знал лучше.
- Они могут проливать кровь, но они не воины, - продолжал вождь. - Х’манки будут атаковать, выпустят нукт. Хорошая смерть, что может быть лучше? Посмотри на побеждающего врага, Н’рхангла.
На канал связи командующего пришло сообщение от х’манков, в видимом формате. Даже ребенок знал, что показываться на глаза противнику – плохой знак, это допустимо лишь единожды, за миг до того, как отнимешь его жизнь. Видеосообщение казалось самоуверенной угрозой, но смысл в нем крылся иной.
Х’манка, наделенная властью, сидела в кресле, образованном живым телом огромного нукты: демонстрация силы. Нукта самки-политика был размером с человека: оскорбительный намек.
Самка встала. Уже старая, не способная к размножению, она была поджара и пышноволоса, как юница. Х’манка сделала шаг к камере, и кресло, развернувшись, скользнуло за ней с тихим шипением. Принюхивающаяся морда нукты поднялась над ее левым плечом, длинный хвост осторожно обнял правое.
- Мы требуем капитуляции, - сказала самка, глядя в камеру неподвижным взглядом. Даже ее нукта казался менее свирепым, чем она. – Нам известно, что ваш инстинкт самосохранения менее силен, чем наш, и что вы предпочли бы быть уничтоженными. Именно поэтому мы намерены добиться капитуляции.
Она улыбнулась и отступила.
- Потому что мы ценим все разнообразие разумных рас, - патетично сказала самка, положив ладонь на вытянутый череп нукты. – А также потому, что, по решению Объединенного Совета, положения Декларации не имеют ограничений. Право на жизнь неотъе…
Р’харта выключил запись.
- Мы с Т’нерхмой летим на Хманкан, - безмятежно сказал он. – Давить червей - не самое увлекательное занятие, но кто-то должен их давить.
Н’рхангла открыл глаза.
Наркотик истаивал в крови. Человек был вымотан до предела, выжат, как плод с хмельным соком, и х’манки давно уже выключили “доилку”. Они собирались обратно, довольные и забывшие о пленнике. Невидимый, где-то ругался доминант, заявляя, что Стая Х’манков не выделяет ему почестей и корма, соответствующих его заслугам.
Н’рхангла с облегчением почувствовал, что умирает.
Сознание медленно испарялось. Чтобы не мучиться тем, насколько позорная выпала ему смерть, человек думал о разных посторонних вещах. “Бессмысленно ждать благодарности от Стаи”, - пришла мысль. – “Это вечная иллюзия х’манков. В Стае можно только урвать свое…”
Из дальней “крысы” плавно выскользнул большой нукта.
- Вот холера! – сказал доминант. - Девка зверюку свою забыла.
Другой х’манк подозвал нукту свистом и стал чесать ему шею. Нукта помурлыкал для приличия, а потом жалобно, ищуще засвиристел.
- Ишь ты, - с нежностью сказал х’манк, – верный, пакость. Что ж ты проспал-то? Отвезем тебя к хозяйке, только разберемся тут...
- Вы как хотите, а меня тошнит, когда бабы с ними тетешкаются, - мрачно сказал доминант. – У меня дочь просит такого – ни за что не куплю. Из принципа. Собаку лучше куплю. Да хоть игуану, лишь бы с инопланетной мерзостью не возилась. Обслюнявит такой весь дом…
- Зато какой защитник! – не сдавался любитель нукт.
- Ага, защитничек, - скептически проговорил доминант. – Проспал хозяйку нахрен…
Нукта горестно заскулил, признавая вину, и заскреб лапами по соляной корке. Доминант покривился, глядя на борозды от чудовищных когтей.
- А давайте нукту на этого красавца натравим! – предложил кто-то. – Посмотрим, что получится.
- Сожрет его нукта, вот и все, - сказал доминант. – Не развлечетесь. Слушайте, надо же совесть хоть какую-то иметь… он все-таки разумный, а вы его ящерице собрались скормить.
- Какой разумный и какая ящерица! – возразили ему.
Доминант подошел к пленнику и пнул его ногой.
- Да сдох ваш бобик, - спокойно констатировал он. – Абзац. Слабый был, вон, гляньте, как отощал. Ну и хорошо. Неадаптированный элемент, агрессивный, таких все равно по закону отстреливать положено. Материалу по крайней мере добыли, развеялись…
Биопластиковые ленты выпустили глаза на стебельках. Превратившись в подобие змей, они оставили жертву и поползли по ноге х’манка наверх. На вытянутой руке доминанта ленты повисли кольцами и перешли в состояние коллапса.
- Дайте, я ему ложноножки отрежу! – загорелся здоровяк, который бросал ленты.
- Какие ложноножки, идиот?! – поразился доминант. – Где ты видишь ложноножки?
- Ну вот эту хрень с морды отрежу!
- Зачем тебе его хелицеры? В коллекцию, что ли?
- Много чести, в коллекцию, - отмахнулся х’манк. – Бусы я из клыков делаю. Как сильный первобытный человек.
Нукта подобрался к трупу, понюхал и издал жуткий, леденящий рев.
Aurenga
2005
