Так мы и стояли с полминуты, глядя друг на друга и не решаясь посмотреть вверх. Ветер трепал Лэну волосы, отбрасывая на глаза, но он словно не замечал этого. Так я и запомнил этот миг…
Первым вспыхнуло здание, которое было мне знакомо. Клуб Старших. Темное пламя мгновенно растеклось по крыше, и шорох пылающего дерева казался в тишине громким, как автоматные выстрелы.
«Это не так уж страшно, — подумал я. — Это не атомная бомба… даже на напалм…»
Пламя словно дожидалось этой мысли. Черный огонь стек со стен и заплясал на булыжной мостовой, подбираясь к соседним домам. И тут полыхнуло второй раз — теперь гораздо ближе, метрах в ста от нас. Я почувствовал жаркую волну, ударившую в лицо, и низкое квадратное здание в конце улицы развалилось. Мгновенно, словно его взорвали изнутри.
— Оружейные склады. — В голосе Герта была растерянность. — Лэн, как ты ухитрился нацелиться?
Я повернулся, с трудом отрывая глаза от огня, и увидел смущенную улыбку на лице Младшего. Мак улыбаются, услышав незаслуженную, но лестную похвалу.
— Да я не целился… Ветер и судьба. Так, Герт?
Герт молчал. «Проняло», — с радостью подумал я.
— Ветер и судьба, — прошептал Котенок. — Сознательно ты, конечно, не целился…
Ударило третий раз — тоже недалеко, на окраине. И лицо Герта побледнело, утрачивая всю энергию и силу. Он вмиг стал тем, кем так не хотел выглядеть, — дряхлым старым человеком.
— Жилые кварталы… — С лица Лэна сползла улыбка.
Что-то прошептав, Герт бросился вниз по лестнице. Я дернулся было за ним, потом сообразил, что для нас есть и другой путь, побыстрее. Расправил Крыло и прыгнул с башни.
— Зря! — крикнул вслед Котенок. Я его не слушал. Работая крыльями, поднялся выше, попал в поток горячего воздуха, идущего от пылающих складов, заскользил к месту последнего пожарища. И только сейчас, через минуту после падения первой колбы, тишину разорвал крик.
Преданный город просыпался.
Я почти долетел до горящих домов, когда с башни подо мной стартовал Крылатый — мой ровесник, а значит — Младший. Приблизился и крикнул, явно не узнавая меня:
— Вверх! Шоки приказал найти Летящих!
Что ж, вверх так вверх… Я стал подниматься, потихоньку удаляясь от Крылатых, один за другим рвущихся в небо. Искать Летящих я, конечно, не собирался. Уже через минуту, заложив вираж, я снова скользил к земле.
Пылало пять или шесть домов — уже не черным, а самым обычным огнем. Глаза резало от яркого света, пока я не догадался поднять щиток светоумножителя. Вокруг суетились люди — в основном взрослые и девушки. Крылатых почти не было, они ловили несуществующих диверсантов.
Пожар тушили — но чертовски неумело. Даже двигались все как-то скованно… Сообразив, в чем дело, я стал носиться среди толпы, хватая людей за руки и крича, чтобы они сняли очки.
Крылатые не освещали улиц, и мысль о том, что снаружи может быть СВЕТЛО, не приходила им в головы…
Откуда-то из соседних домов ведрами по цепочке начали передавать воду. Пользы от нее оказалось немного. Черный огонь от воды лишь расползался вокруг, подступая к соседним зданиям. Постепенно попытки тушить прекратились, люди стояли молча, глядя на обреченные дома.
— Песком надо тушить, — сказал я, ни к кому не обращаясь.
— Поблизости песка нет, Даня. — Мне на плечо легла рука Герта. Он тяжело дышал, видно, бежал всю дорогу. — Никто не ждал налета…
Дома горели. Начали отваливаться ставни, глухо, неохотно лопаться стекла. Гул пламени изменился, прозрачные языки огня врывались внутрь, захлестывали комнаты, словно были одержимы разумом и жаждой разрушения.
— Все выбрались? — спросил Герт. Я пожал плечами — наверное… Иначе люди не стояли бы так тихо…
И в этот момент распахнулись ставни на втором этаже одного из горящих домов. Не вывалились, а распахнулись, вместе с застекленными рамами. Комната была уже заполнена пламенем, и силуэт мальчишки у окна казался вырезанным из темной бумаги. Мальчишка вскарабкался на подоконник и замер. Под ним было метра четыре и охваченная Черным огнем булыжная мостовая.
Толпа молчала. И я вдруг понял — они прекрасно знали, что из этого дома не все успели выйти.
Герт рядом тяжело выдохнул. Отпустил мое плечо.
Мальчишка продолжал стоять. Любой Крылатый, даже самый неопытный Младший, прыгнул бы вниз — в этом был крошечный, но шанс. Но мальчишке было лет семь, не больше.
Он еще не разучился бояться высоты.
Герт беспомощно посмотрел на меня — даже на меня, а на складки Крыла, свисающие с моих плеч. Неужели он не понимает — к мальчишке не подлететь, не выхватить его с подоконника в лучшем стиле Супермена. Пламя сожжет, искорежит тонкую ткань Крыла, засосет в окно, как в аэродинамическую трубу…
Герт бросился к дому — перепрыгивая через лужицы горящего камня, петляя из стороны в сторону. Сухая стариковская фигура казалась такой нелепой в этих акробатических прыжках, что я едва не расхохотался.
Что со мной?
— Прыгай! — Я скорее угадал, чем услышал крик Герта. Он стоял под раскрытым окном, подняв руки, и пламя лизало его ноги. Брюки дымились. — Прыгай!
Мальчишка шагнул было вперед, потом отшатнулся… Герт ждал, он словно не чувствовал боли.
Всему есть мера. Герт расплачивался за свое «да» разрушению города. Я знал, какой будет окончательная цена для Герта.
И, наверное, не меньше заплатим мы с Лэном.
Мальчишка все-таки прыгнул. В тот самый миг, когда Черный огонь закончил глодать здание — и оно осыпалось, заваливая мостовую, где стоял в огне Герт.
Толпа шарахнулась — от груды камня снопами летели искры, шел удушливый дым, накатывались волны жара. Я остался один возле могилы Герта. Нет, не один…
Лэн стоял рядом, я не заметил, когда он появился. По лицу Младшего текли слезы.
— Скажи что-нибудь… — попросил я. Лэн медленно повернул олову:
— Данька, это из-за меня, да? Герт погиб, потому что…
— Нет, — хватая его за руку и оттаскивая от огня, сказал я. — Это судьба. Ты не виноват, Младший.
Чья-то рука жестко ударила меня в грудь — не то останавливая, не то сбивая с ног. Я поднял голову.
Шоки.
— То, о чем вы говорили, — бесцветным голосом сказал Шоки. Лицо его было черным от копоти, он явно летал над горящими зданиями.
— Да, — жестко ответил я. — Ты не верил.
— И сейчас не верю… — Шоки медленно поднял руки, провел ладонями по лицу, словно стирая копоть. Следы от его пальцев оказались еще чернее. — Это провокация.
Он уговаривал сам себя.
