В палатку просунулся Гвидо, а вслед за ним Алекс:
– Картина маслом «Великий полководец перед генеральным сражением», – усмехнулся он.
– Ты-то мне и нужен, – заметил я, облизывая ложку. Хотел бы я знать, делал ли так Наполеон перед Аустерлицем.
– Ой! – притворно испугался Алекс.
Гвидо разбудил крепко спавшего Роберто и опустился на свой спальник.
– А вы будете разговаривать? – жалобно спросил замотанный до последней степени начальник штаба.
– Мы уходим.
Алекс покачал головой:
– Лучше ты иди спать к моим разведчикам. И мотай на ус: в штабной палатке никто не спит. Пригодится на будущее.
Я помотал головой:
– Не мучай человека, пошли наружу.
Мы спустились к ручью и сели на теплые валуны. Я посмотрел вверх, а потом огляделся вокруг: небо очистилось от туч и облаков, но обычной для раннего вечера жары нет, тишина и красота. Птицы поют в отдалении: нас слишком много, и мы лазаем по деревьям. Впрочем, сейчас все, кроме часовых, спят: замучил я свою армию (надеюсь, Гвидо догадался не назначать в караул снайперов Лео: они сегодня два раза ходили со мной в рейд). Палатки стоят на излучине глубокого чистого ручья, лучи еще довольно высоко стоящего Феба пробиваются сквозь листву и играют с волнами на воде. Вид портят только красные пятна на стволах деревьев и невысоких кустиках на левом берегу, но это ничего: к завтрашнему утру краска испарится.
Алекс тоже немного полюбовался видом.
– Рассказывай подробно про Джорджо и про бой, – велел я.
– Там такое открытое место, – начал Алекс, – еле-еле нашел, где пристроиться. Лагерь стоит на южном берегу речки, в которую сливаются все ручьи этого леса, ну, ты видел на карте.
– Ага, – подтвердил я.
– И вокруг ни деревца, ни кустика. Только с запада вдоль реки довольно чахлые вязы, их вода здорово подмывает, вот-вот упадут. И вдоль этих вязов Скандиано решил подобраться к лагерю, со всеми вытекающими последствиями. Сам Джорджо подоспел уже к шапочному разбору, у него там в лагере оставалось, наверное, человека три, не больше. Тем не менее Скандиано не прорвался. И, знаешь, мне показалось, что Джорджо отпустил «драконов» нарочно. Мог перебить, но не захотел.
– Угу, я тоже так подумал. Из трех командармов наших противников он единственный, кого следует воспринимать всерьез. Ни Эрнесто, ни Валентино я бы роту не доверил.
– Ха, ты доверил роты Ари, Берну, Бенни и Крису, про которых вообще ничего не знал.
– И целый день держал их у кого-нибудь на глазах. Ты много бегал по лесу и не видел. А они сами по себе ни минуты не ходили. Или Лео, или Роберто, или я. Сегодня уже оставлял их на Гвидо, но он многому научился за день, да и они тоже.
– Ясно, – задумчиво проговорил Алекс. – Победа неизбежна, как восход Феба.
– Не говори «гоп»! Я же сказал, что он серьезный противник. Как взять неприступную твердыню?
– Вспомнить, что таких не бывает.
– Если у тебя сколько угодно времени, то да, – в тон ему ответил я.
– Все очень просто, – легкомысленно заметил Алекс, - сядь и подумай.
Я посмотрел на него с более чем тяжелой иронией:
– У тебя что? Свои мозги высохли? Что ты на меня все время оглядываешься? Скажи лучше что-нибудь умное!
– Летать мы не умеем, по земле – нельзя, деревьев рядом почти нет. Отбросьте всё, чего нельзя сделать никогда, остальное, как бы невероятно это ни выглядело, возможно. Это я Холмса перефразировал, – пояснил Алекс, на тот случай, если я не узнал цитату. Но я узнал.
– Ну вот, это другое дело, – со вздохом облегчения сказал я. – Кусок веревки у тебя есть?
– Сейчас принесу, – удивленно ответил Алекс.
Когда он вернулся, я уже был в одних плавках и пробовал ногой воду в быстром, холодном ручье. Какого черта! Я уже в нем плескался рано утром, тогда было еще хуже.
– Что это ты задумал? Топиться или вешаться? – ехидно поинтересовался Алекс.
Я помотал головой:
– Не дождешься! В оплетке есть такой слой – сплошная пластиковая трубочка. Мне нужна только она, но целая.
– Понял! – воскликнул Алекс и сразу же зажал себе рот рукой.
– Ага, вообще-то ниндзя использовали бамбук или тростник, но здесь они не растут, я, во всяком случае, не видел. И я не могу понять, как это делается на практике, трубочку же надо согнуть.
– Ммм, может, они плавали под водой на спине, – предположил Алекс, снимая оплетку с мономолекулярной нити.
– Осторожно. И не бросай ее. Вот это точно мусор, и преопасный, – предупредил его я.
– Держи, – Алекс протянул мне трубочку. – Надо, наверное, как-то закрепить.
– Пластырем, на виске. И поаккуратнее, – дернулся я, – а то потом придется выстригать. И мы будем не «прыгающие тигры», а лысые.
– Это ты будешь лысый тигр, – заметил Алекс.
– Ха, думаешь, я один пойду стрелять «дельфинов»? Сразу надо было догадаться: «дельфинов» стреляют в воде.
Я прыгнул в ручей и поплыл вдоль самого дна. Метров через пять я слишком сильно ушел вниз и вдохнул солидную порцию воды. Откашливаясь, я выскочил на поверхность.
– Так не пойдет, – заметил Алекс, – прямо под выстрел. А речка гораздо глубже, и шансов уйти слишком глубоко больше.
– Угу, – прохрипел я, – надо потренироваться и придумать что-нибудь такое, чтобы вода не затекала. Или дышать поосторожнее. Будем считать это базовой идеей. План сейчас придумаем.
Я вышел на берег погреться на солнышке.
– Ты просто замерз, – ехидно заявил Алекс, – а то бы еще поэкспериментировал.
– Ага, раздевайся и поэкспериментируй над собой, – предложил я.
– Это приказ?
– За кого ты меня принимаешь?! – обиженно спросил я, лязгая зубами от холода.
– Извини, – смутился Алекс. – Это была глупая шутка.
– Угу, – кивнул я.
Алекс вздохнул и начал снимать комбинезон: решил себя наказать. Я не протестовал.
Не стоящий в караулах и не ходящий в рейды Джен долго ныл, пытаясь выбить из меня разрешение поучаствовать в наших забавах. Я только мотал головой: он еще простудится, а виноват буду я, он мой пленный, и я за него отвечаю как ни за кого здесь. Тут несколько дней назад один лопух перекупался и начал чихать и кашлять, так синьор Адидже его три часа лечил! И, говорят, все эти три часа ругался.
Через полчаса очень мокрых и холодных опытов два продрогших экспериментатора нашли выход из положения: ткань, из которой делают плащ-тенты и маскировочные десантные комбинезоны, пропускает воздух, но не воду.
На закате большая часть моей армии наконец отоспалась и выбралась из палаток. Мы с Алексом, уже одетые, планомерно уничтожали результат многих веков технологической цивилизации: никогда не рвущуюся веревку, которую, тем не менее, довольно легко можно разрезать десантным ножом. Но не любым, а только таким, который сделан той же фирмой, что и веревка: какая-то очень сложная химия.
