– Сколько времени прошло?
Вопрос огорошил Дрейфуса.
– С тех пор как вас перевели сюда из клиники Мерсье? Пара часов.
– Я снова теряю счет времени. Скажи вы «пара месяцев», наверное, поверила бы. – Она скорчила гримасу. – Не нравится мне это место. Такое ощущение, что здесь призраки живут.
– Наверное, вам очень одиноко.
– Нет, просто не нравится тут. Место настолько глухое, что мерещится всякое. Вроде вижу что-то краем глаза, а поворачиваюсь – ничего нет. Даже в недрах астероида такого не было.
– Извините меня, – проговорил Дрейфус. – Я нарушил протокол: допустил вас на «Доспехи», не подумав о наших стратегических тайнах.
Ноги и руки Клепсидра вытянула по-кошачьи неспешно. В отсеке-пузыре со звукопоглощающим покрытием у ее голоса появился металлический тембр.
– Вам за это достанется?
Дрейфус улыбнулся ее заботливости.
– Вряд ли. Знавал я проблемы серьезнее процедурных нарушений. Тем более вреда никакого нет. – Дрейфус наклонил голову. – Действительно ведь нет?
– Я видела многое.
– Не сомневаюсь.
– Многое, но это ничуть меня не заинтересовало, – проговорила Клепсидра и добавила: – Наверное, вам станет легче, если скажу, что спрятала эти секреты на много уровней глубже сознательных воспоминаний. Просто забыть не могу: у нас нет такой способности. Но вы считайте, что я забыла.
– Благодарю вас, Клепсидра.
– Но ведь этим дело не кончится? Вы мне, может, поверите, а другие – нет.
– Я прослежу, чтобы поверили. Вы защищенный свидетель, а не пленница.
– Однако свободы передвижения лишена.
– Мы опасаемся, что вас убьют.
– Это уже моя проблема, верно?
– Нет, поскольку мы считаем, что вы можете сообщить немало полезного.
Дрейфус остановился в паре метров от висящей в воздухе Клепсидры. Прежде чем войти в пузырь, он снял все оружие и средства связи. Сейчас Дрейфус вдруг понял, что в недоступной для следящих устройств зоне остался наедине с роботогуманоидным гибридом, способным с легкостью его убить. Вскрытие мертвых сочленителей показало: мышечные волокна у них как у шимпанзе, отсюда физическая сила в пять-шесть раз больше человеческой. Клепсидра, может, и ослаблена, но Том не сомневался: при желании запросто его одолеет.
Тревога отразилась у него на лице.
– Я по-прежнему вас пугаю, – тихо проговорила Клепсидра. – Но явились вы безоружным, даже ножа для самозащиты не захватили.
– Ну, ядовитое остроумие-то при мне.
– Теперь объясните, чего я должна бояться. Что-то стряслось, да? Что-то очень-очень страшное?
– Страшное началось, – ответил Дрейфус. – Аврорин рывок к господству над людьми. Четыре анклава мы уже потеряли. Наши корабли даже пристать туда не могут: их встречают враждебными действиями.
– Так скоро… Я и не ожидала.
– Когда мы со Спарвером вас разыскали, Аврора наверняка поняла, что «Доспехи» дышат ей в спину. Она решила начать с четырех анклавов, доступ к которым уже получила, а не ждать, когда обновленный софт поставят по всему Поясу.
– Зачем это ей? – удивилась Клепсидра. – Контроля над четырьмя анклавами вы лишились, но ресурсы остальных – у вас, не говоря о собственных возможностях «Доспехов». Бесконечно долго ей не продержаться.
– По-моему, Аврора считает иначе.
– Когда я заглядывала к ней в разум, чувствовала невероятную стратегическую хитрость, непрерывную, как у робота, оценку меняющихся возможностей. Бессмысленные жесты и элементарные ошибки в суждении этому разуму чужды. – Клепсидра сделала паузу. – Напрямую она к вам не обращалась?
– Ни разу. Помимо версии о Нервал-Лермонтовых, мы даже не знаем, кто она такая.
– Вы считаете, Аврора – одна из Восьмидесяти?
Дрейфус кивнул:
– Только все факты говорят, что никто из Восьмидесяти не выжил. Случай с Авророй – один из самых известных. Неужели факты врут?
– А если ее модель была иной? Если отличалась от других некой важной особенностью? Мы следили за исследованиями Кэлвина Силвеста и знаем, что от добровольца к добровольцу он совершенствовал нейронное картирование и параметры моделей. На конечный итог это вроде бы не повлияло. Но вдруг все-таки повлияло?
– Не понимаю. Аврора либо погибла, либо нет.
– Подумайте, префект. После трансмиграции Аврорин альфа-симулякр был в полном сознании. Она знала о семидесяти девяти других добровольцах и тесно контактировала со многими из них. Трансмигранты хотели создать интеллектуальную группу, бессмертную элиту много выше телесного человечества. Но потом Аврора увидела, что с остальными беда: кто застывал, кто впадал в патологический цикл. Аврора испугалась за себя, хотя и подозревала, что она иная, лишенная дефектов, сгубивших ее товарищей. Впрочем, куда больше ее пугало другое.
– Что именно? – спросил Дрейфус.
– Когда сканировали последних из Восьмидесяти, истинная суть экспериментов Силвеста понемногу открывалась массовому сознанию. Кэлвин не улучшал уже доступное благодаря хирургии, лекарствам и наномедам. Он создавал не просто новую форму бессмертия, а новую, усовершенствованную форму существования. Восемьдесят должны были стать не только нестареющими и неуязвимыми, а самыми быстрыми, умными, с практически неограниченными возможностями. В сравнении с ними сочленители казались бы сущими неандертальцами. Префект, догадываетесь, что случилось дальше?
– Общественный протест?
– Возникли группы, требующие ужесточить контроль над Восьмьюдесятью. Они хотели, чтобы подопечных Силвеста окружили брандмауэрными вычислительными архитектурами, проще говоря, чтобы умы заперли в клетки. Радикалы требовали заморозки альф, чтобы досконально изучить их природу и лишь потом включить смоделированное сознание. Самые непримиримые требовали уничтожить Восемьдесят, словно компьютерные симулякры угрожали цивилизованному обществу.
– Но протестующие ничего не добились.
– Не добились, хотя недовольство росло. Если бы эксперимент не подкосили его собственные дефекты, трудно представить, во что вылилось бы антитрансмигрантское движение. Уцелевшие альфы наверняка видели, как сгущаются тучи.
– Аврора была среди них.
– Это лишь гипотеза. Возможно, Аврора заподозрила, что ей подобных начнут травить и преследовать, что ее существование будет в опасности, даже если она уйдет в стазис или закольцованный процесс. Могла она в таком случае составить план самоспасения?
– Имитировать стазис, другими словами. Оставить мертвую компьютерную ипостась и сбежать. Видимо, настоящая Аврора прошмыгнула во внешний уровень архитектуры Блистающего Пояса, как крыса в брешь между половицами.
– Считаю это вполне вероятным.
– Еще кто-нибудь уцелел?
– Не знаю. Аврорин разум единственный, который я хорошо почувствовала. Даже если есть другие, она сильнейшая. Лидер с планами и амбициями.
– Отсюда главный вопрос, – проговорил Дрейфус. – Если захват четырех анклавов – дело рук Авроры, а выглядит именно так, – чего она хочет?
– По-настоящему Аврора хочет одного: просуществовать как можно дольше. – Клепсидра мрачно улыбнулась. – Ваша роль во всем этом – совершенно другое дело.
– Моя лично?
– Я о базово-линейных людях, префект.
– Если случится беда, сочленители нам помогут? – после небольшой паузы спросил Дрейфус.
– Так же, как вы помогли нам на Марсе двести двадцать лет назад?
– Я думал, это уже забыто.
– Иные из нас очень злопамятны. Если и поможем, то как зверю, угодившему в западню. Вытащим и сразу отправимся по своим делам.
– Даже после того, что натворила Аврора?
– Для фракции сочленителей в целом Аврора угрозы не представляет. Не осушать же море за то, что в нем утонул один купальщик.
– Значит, вы ничего не предпримете.
Дрейфус подумал, что тема закрыта, но после долгого молчания Клепсидра сказала:
– Наверное, меня… утешит, если Аврора получит по заслугам.
Дрейфус одобрительно кивнул:
– Значит, что-то вы чувствуете. Эмоции базово-линейных людей сочленители свели к минимуму, но полностью не искоренили. С вами и вашими попутчиками Аврора поступила чудовищно, и хочется дать сдачи.
– Только это неосуществимо.
– Если нащупаем Аврорины слабости, придумаем, как создать ей проблемы… Вы нам поможете?
– Не стану мешать.
– Прежде чем вас перевели сюда, вы успели рассмотреть архитектуру наших систем. По вашим словам, ничего интересного не увидели. Раз ущерб «Доспехам» уже нанесен, прошу вас заново проанализировать данные. Они все у вас в памяти. Взгляните на них под другим углом. Если увидите нечто, любую мелочь, способную пролить свет на местонахождение Авроры, или на ее сущность, или на слабости, которые можно использовать, пожалуйста, скажите.
– Сказать, наверное, нечего.
– Но посмотреть-то можно.
Лицо Клепсидры стало напряженным.
– Я подумаю. Немедленного ответа не ждите.
