Кира заметила в окне тусклый желтый отблеск, моргнула, всмотрелась: свет горел у Маркуса. Почему он не спит? Ведь уже поздно. Не спуская глаз с огонька, девушка пошла вперед, осторожно переступая через избороздившие тротуар трещины от корней деревьев. На столе горела свеча. Кира остановилась на лужайке и заглянула в комнату: свеча, кресло и в нем Маркус, заснувший сидя. В голых стенах торчали гвозди, на которых когда-то висели фотографии: теперь их сняли, убрали в коробки или вообще выбросили. Кира не сводила глаз с Маркуса; внезапно он проснулся, поднял голову и посмотрел на нее.
Он не встал, ожидая, что она зайдет в дом. Но Кира не двигалась и молча смотрела на него.
Свеча мерцала.
Маркус покинул кресло и вышел из комнаты. Входная дверь приоткрылась. Не успев осознать, что делает, Кира взбежала по ступенькам. Когда Маркус вышел на крыльцо, она бросилась к нему и уткнулась лицом в грудь. Маркус крепко обнял Киру, она закрыла глаза и вдохнула его запах, такой знакомый и родной. Ей было приятно чувствовать близость Маркуса, его силу. Сколько Кира себя помнила, он был с ней, и его присутствие в жизни было реальнее всего прежнего мира. Да, родилась она там, но жизнь ее составляло все, что было сейчас: Ист-Мидоу, Маркус, даже РМ. Кира подняла голову, и их с Маркусом губы встретились в долгом, отчаянном, страстном поцелуе.
– Прости, что я не поехал с тобой, – прошептал Маркус. – Я казнил себя за это каждый божий день.
– Тебя могли убить, – покачала головой Кира и снова поцеловала Маркуса.
– Но я должен был быть с тобой, – настаивал Маркус. – Я должен был тебя защищать. Я тебя люблю.
– А я тебя, – нежно ответила Кира, хотя внутренний голос и сказал ей: «Ты не нуждаешься в защите».
Однако она отогнала эту мысль. Сейчас Кире больше всего на свете хотелось быть с Маркусом.
– Вы его поймали?
Кира замялась: ей не хотелось ни говорить, ни думать о партиале. Наконец она неохотно кивнула:
– Ага.
– По городу ползут слухи. Все в курсе, что отряд Сети обороны привез кого-то с западной части острова, но кого именно – никто не знает. Нетрудно было догадаться.
Кира напряглась, вспомнив, как неспокойно было в городе накануне их отъезда. Общество оказалось на грани гражданской войны.
– А кто-то, кроме тебя, догадался?
– Вряд ли, – ответил Маркус. – Мало кому придет в голову, что можно вот так взять и привезти в Ист-Мидоу партиала.
– Может, и мало кому, – возразила Кира, – но рано или поздно кто-то все-таки догадается. Не сейчас, так потом.
Ей вдруг стало холодно. Она отстранилась от Маркуса и потерла руки. Маркус обнял ее и завел в дом.
– У нас и без этого забот хватает, – вздохнул он. – Пока вас не было, на город снова напал Голос, причем на этот раз урон оказался серьезным. Они убили или похитили всех служебных собак в питомнике, так что теперь Сеть обороны не сможет…
Кира схватила Маркуса за руку:
– Они напали на питомник? Там же работает Саладин!
– Да, наш вундеркинд, – кивнул Маркус. – Самый юный житель планеты. Они забрали собак, его самого и половину тех, кто с ним работал. Это стало для всех серьезным ударом. Без собак мы не сможем напасть на след Голоса, а без Саладина… как будто бандиты пнули щенка и украли у нас ребенка. Народ требует объявить Голосу войну.
– Но зачем им понадобился Саладин? – удивилась Кира. – Чтобы разозлить народ? Мятежники, похоже, готовы из кожи вон вылезти, лишь бы нам насолить. Едва ли после этого люди проникнутся к ним сочувствием. Может, Голос как раз и добивается, чтобы мы развязали войну?
– Не исключено, что мальчишку похитили ради выкупа, – предположил Маркус. – Теперь, когда Саладин у них в руках, им будет легче на нас давить. Тем более что они оставили записку.
– Записку?
– Ну, не совсем записку. Намалевали на стене питомника граффити высотой в семь метров. А требование у них прежнее: «Отмените Закон надежды».
* * *Кира прошла через пластиковую трубу.
– Доброе утро, – машинально поздоровалась она и замолчала, удивившись сама себе. Когда она стала относиться к партиалу, как к человеку?
Пленник, разумеется, ничего не ответил, даже ухом не повел. Неужели спит? Кира подошла ближе, стараясь не шуметь, и тут партиал застонал, закашлялся, повернул голову набок и сплюнул.
– Что вы… – Кира осеклась.
Слюна была красной от крови.
Кира бросила папки с бумагами, подбежала к пленнику и осторожно приподняла его голову. Лицо партиала почернело от синяков и запекшейся крови.
– Что случилось?
Партиал снова застонал и медленно открыл глаза:
– Кровь.
– Вижу, – Кира подбежала к шкафчикам и поискала полотенце, – вижу, что кровь. Что стряслось?
Пленник ничего не ответил, только наклонил голову, напрягая шею, и приподнял руку сантиметров на десять, дальше наручники не пустили. Его переодели. Кира закатала рукав и обнаружила на руке партиала розовые шрамы.
– Они меня резали.
Кира ахнула от ужаса:
– Кто?
Страх мгновенно перерос в гнев:
– Кто это сделал? Охрана? Врачи?
Партиал еле заметно кивнул и тронул зубы языком, проверяя, все ли на месте.
– Бред какой-то, – вспыхнула Кира, бросилась было к микроскопу, но передумала и вернулась обратно. Все опыты, о которых она думала и на которые так и не отважилась, сочтя негуманными, провел кто-то другой. Девушка впилась суровым взглядом в одну из камер, немигающий глаз которой равнодушно смотрел на нее. Кире хотелось разбить стекло, однако она глубоко вздохнула и удержалась. Злостью делу не поможешь. «Я стараюсь обращаться с партиалом хорошо… но стоит ли цацкаться с пленником? Быть может, лучше было бы, если бы я установила пределы его выносливости? – Кира подошла к столу и села, уставившись в пространство. – Я даже не знаю, что делать дальше».
Кира опустила голову и заметила скомканную перчатку в корзине для мусора. Анализ воздуха из легких. Ей надо найти способ набрать воздух, который выдыхает партиал, и поискать там молекулу РМ. А именно Спору. Кира так и не придумала, как это сделать. Можно, конечно, надуть перчатку, но девушка была уверена, что партиал не захочет. Она покосилась на лежавшего на столе пленника. Тот молчал.
Кира встала, достала чистую резиновую перчатку и медленно подошла к столу:
– Как вас зовут?
Партиал смерил ее пристальным взглядом; казалось, он видит ее насквозь.
– А вам зачем?
– Устала называть вас «партиалом».
Пленник молча смотрел на нее, потом медленно улыбнулся:
– Сэмм.
– Сэм, – повторила Кира. – Признаться, я ожидала чего-то более экзотического.
– С двумя «эм».
– Почему?
