– Через Лосятник будет надежнее, – одобрил Белов. – А отсюда пора сваливать.
Переодевшись в штатское, диверы бросили «УАЗ» на произвол судьбы и взяли такси. Через полчаса они добрались до национального парка «Лосиный остров», расположенного в северо-восточной части Москвы. По дороге неожиданно разразилась сильная гроза. Словоохотливый таксист рассказал, что аналогичная зимняя гроза случилась в последний раз в 1976 году, аккурат перед повышением цен на водку. Народ тогда сильно волновался, собирался в толпы и шумел. Ждали, что снимут предсовмина, но все обошлось. Вспомнив что-то, Белов спросил у таксиста, где можно достать хороший коньяк. Водитель сказал, что это всегда имеется у бармена из заведения «Островок». Это на Лосиноостровской, между заправкой и автоцентром. Диверы переглянулись. В первом боксе автоцентра «ВАЗ» был вход в станцию «Лосятник». Это диверов устраивало.
Бар «Островок» находился в полуподвале, но здесь было достаточно тепло. Заняв столик, продрогшие диверы заказали у сонного официанта бутылочку коньяка, четыре шашлыка, лаваш и «вообще закусочку». Почуяв приличные чаевые, гарсон мигом проснулся и улетел на кухню.
За соседним столиком сидели одетый в дорогой английский костюм мужчина кавказской наружности и скучающая блондинка в красной кожаной юбке. Подвыпивший кавказец уговаривал девушку принять в подарок купленную здесь же в баре коробку засохших конфет.
– Слушай, ты почему не хочешь конфет? – удивлялся он. – Ты должен любить конфет. Ты сама похож на конфет. Пойдем к мине в гости.
– Какой вы быстрый, – вяло отбивалась девица. – А вы где живете?
– В гостиница «Россия», – расцвел кавказец. – Там у мине все есть.
– Это так неожиданно, – кокетничала блондинка. – Я не могу так сразу. И вообще, я люблю, чтоб все было романтично.
– Слушай, романтично бывает в театре Ромен. Хочешь, я приглашу сейчас сюда своих ромалэ?
– Не надо, не надо ромалэ, – растерялась девушка. – Я не люблю, когда их много. Это не романтично. Я люблю, когда дарят цветы, говорят о поэзии.
– Вай, как я сам забыл, что девушки любят срезанный цветы. Подожди, дорогая. Один секунд, и мы нарежем тебе цветы.
Кавказец легко поднялся и подошел к стойке бара, на которой стоял японский телевизор. Бросив пару слов бледному от подвальной жизни бармену, он обменял сотенную купюру на букет гвоздик, которые забрал вместе с вазой.
– Дарю тебе цветы, – он поставил вазу на стол.
– Спасибо! – девушка зарылась лицом в гвоздики.
– Ты Пушкина стихи знаешь?
– Конечно, знаю.
– И Лермонтова знаешь?
– Очень хорошо знаю, – засмеялась она.
– Вот видишь, мы говорили о поэзии. Теперь пойдем к мине в гости на гостиница!
За окном сверкнула молния. Телевизор на стойке включился сам. На экране возник известный научный телеведущий с мясистым породистым носом и потусторонним взором, навсегда устремленным вверх под кустистые брови. Камера отъехала в сторону. Рядом оказался мужчина в темном костюме с гладко зачесанными назад седыми волосами.
– Итак, дорогие телезрители, – аристократически наклонил голову ведущий, – наш гость, академик Алексей Алексеевич Лемех поделился с нами оригинальными взглядами на важную проблему физики. Если принцип Эйнштейна в самом деле не точен (в чем мы пока не уверены) и гравитация не равна инерции, то ученым придется пересмотреть свои представления о строении Вселенной. А пока мы попросим академика Лемеха ответить на вопросы телезрителей. Товарищ Павлючко из Нижних Котлов спрашивает, возможно ли столкновение Земли с кометой Галлея, которая будет пересекать орбиту нашей планеты.
– Столкновение невозможно, – покачал головой Лемех, – по причине, что комета пересечет плоскость орбиты, но не траекторию Земли. В этот час между кометой и Землей будет расстояние в десятки миллионов километров.
Услышав имя Лемеха, Кари насторожил уши, но бледный бармен, с детства ненавидевший физику, выключил телевизор.
– Запись! – пожал плечами Белов.
Подлетел гарсон с подносом и начал расставлять напитки и закуски. Выпив по стопке коньяку «за науку», диверы набросились на еду. Слегка заморив червячка, Белов взял бутылку и повернул этикеткой на свет.
– Азербайджанский коньяк «Гой гол», – прочитал он. – Жаль, что не армянский. Хм, три звездочки. Я и не знал, что в Баку делали коньяк. «Гой гол» какой-то. Впервые слышу.
– Не «Гой гол», уважаемый, а «Гей гель», – вмешался кавказец. – В Баку не делают коньяк. Его делают в Шамхоре. Это говорю я, Рифат Хантамиров, директор по коммерции от шамхорского коньячного завода.
– Прошу к нашему столу, – Кари приветственно помахал рукой. Встроенный в браслет часов детектор подтвердил, что на кавказце нет оружия.
Хантамиров присел на свободный стул и подозвал официанта. Хрустящая бумажка перелетела в бездонный карман гарсона, и он тут же исчез.
– Друг, я скажу тебе один умный вещь, только ты не обижайся, – южанин наклонился к Белову.
– Это – не «Гей гель». Вообще это не такой продукт, который полезный для здоровья. Полезный коньяк был раньше, до повышения цен. Вах, если бы у меня был машина времени! – зацокал он. – Я бы поехал жить туда. Даже еще лучше – в 71-й год. А здесь нам больше делать нечего.
– Что вы имеете в виду? – насторожился Кари.
– Ай, дорогой! – укоризненно покачал головой кавказец. – Что имею в виду, о том и речь веду. Исторический съезд нашей партии кончается, да? Кончается великая эпоха. Снова народы мира придут в движение, изменится лик Земли. А кто мне скажет, кому это нужно? Какой в этом смысл? Как говорил великий и мудрый Омар Хайям:
Откуда мы пришли, куда свой путь вершим?
В чем жизни нашей смысл, он нам непостижим.
Как много чистых душ под Колесом Лазурным
Сгорает в пепел, прах, а где, скажите, дым?
Появился официант с новой бутылкой коньяка. Он приготовился вытащить пробку, но Рифат поднял палец. Гарсон поставил бутылку и тихо испарился.
– Друзья! – кавказец сделал широкий жест. – Это от нашего стола – вашему столу. Никто не знает, что нас ждет впереди. Может быть, сегодня мы пьем коньяк от последнего урожая. Кто знает, наступит ли сентябрь? Но даже в этот последний зимний вечер я твердо говорю, что шамхорский коньяк лучше.
– Чем же он лучше? – недоверчиво спросил Белов.
– Шамхорский коньяк пахнет солнцем, а этот – вшами. Нет, не вшами, а такими красными, в грязной постели бывают. Клопами, вот кем! Я всегда могу за бутылку шамхорского отдать две другие.
– Давай, если есть, – подловил Белов. – Я должен другу две бутылки армянского, а достать негде.
– Друг! – поднял палец кавказец. – Это святое. Пойдем, у меня есть в машине. Девушка, ты никуда не уходи. Я скоро приду назад.
