Вконец расстроенный Алешкин тут же прибыл на место происшествия.
От дверей в оранжерею вели всего три ступеньки, просторные и широкие ступеньки - на них не смог бы упасть даже ребенок. Но ТУБ упал.
«Почему он не удержался за дверь?»
ТУБ стоял как обычно, опустив руки и доверчиво уставившись на Алешкина синими огоньками. Он был вымазан землей и чем-то зеленым, непонятным. У его ног валялся разбитый цветочный горшок - от редкостного кактуса осталась только кучка зеленоватых слизистых хлопьев.
«Вот почему он не удержался, бедняга, руки у него были заняты, он нес этот кактус».
Надо отдать должное Евгении Всеволодовне, она стойко переносила свалившееся несчастье, только молча пошевелила ногой остатки знаменитого кактуса и пошла прочь в глубину оранжереи.
Конечно, Космика была тут же.
Она понимала величину беды, и в то же время ей так хотелось заступиться за своего незадачливого друга.
— Он же не нарочно, - сказала она. - Он, наверно, и сам ушибся.
— ТУБ, иди за мной, - сказал Алешкин.
— Ему попадет? - спросила Космика.
— Нет, не попадет, - успокоил ее Алешкин.
Не мог же он сказать ей горькую правду о будущем неисправного робота.
В дверях оранжереи появился Квазик. Должно быть, он еще ничего не знал, вид у него был довольный, он поздоровался с Алешкиным.
«Вот кто обрадуется, если придется убрать из школы ТУБа...» - подумал Алешкин и сурово заметил Квазику:
— Где это ты так выпачкался? Посмотри, весь в грязи.
— Да это так... - ответил Квазик и достал из кармана платок.
Алешкин и ТУБ прошли мимо него. Квазик спустился к Космике.
— Это кто же кактус раздавил?.. Опять тот комод упал. Я же говорю, что его нельзя в школе держать. Ненормальный, еще задавит кого-нибудь.
— Уйди с моих глаз! - сказала Космика.
9
Теперь ТУБ стоял дома у Алешкина. Оставить его в школе уже было опасно. Отправить к Бухову, чтобы тот отослал его, вместе с актом, на завод, Алешкин просто не мог. Настроение у него было препротивное, он сердился на себя и не мог понять, что привязывало его к этой неодушевленной конструкции. «Язычество какое-то, идолопоклонство!» - ругал себя Алешкин, однако лучше от этого ему не становилось.
Но вот приехала Мей.
Он ничего не сообщил ей про ТУБа, вначале хотел сделать сюрприз, а потом вообще нечего было сообщать... А она ждала его там, ведь он обещал... Конечно, он мог бы приехать на несколько дней, и приехал бы, но тут как раз ТУБ начал падать.
Алешкин увидел Мей из окна, жена только что свернула с аллеи на дорожку к коттеджу. Она шла строгая и насупившаяся... и такая милая, и он смотрел на нее радостно и взволнованно. Конечно, он знал, что она скажет: да, да! Он такой невнимательный, он о ней не думает и не думал никогда... И он будет слушать с восторгом все ее обвиняющие слова, такие ласковые от английского произношения.
Вот она подошла к крыльцу, и он потерял ее из виду.
Сейчас она войдет в подъезд, и там ее встретит ТУБ...
Алешкин услыхал ее восклицание на английском языке, - когда Мей волновалась или радовалась, она всегда переходила на английский язык...
Дом наполнился гулом пылесоса, звуками плещущейся воды, скрипом передвигаемой мебели. Конечно, они неряхи, great неряхи! И на кухне у них грязь, on the window... паутина... А цветы... эти самые лилиум кандидум, не политы... По правде сказать, в последние дни Алешкин столько возился с ТУБом, что запустил все свои домашние дела. Занятие нашлось всем, и ТУБу даже пришлось включить вторую скорость, как при работе на трудной планете. А Мей была такая радостная и довольная, что вот она дома и ТУБ будет работать в школе... И у Алешкина не хватило духу сказать ей правду.
Днем она убежала в магазин. Алешкина вызвал по видео Бухов.
— Готовься, - сказал Бухов, - к нам едет ревизор.
— Уже?
— Уже. Уже приехал. С тестером. Автоматы проверяет.
— Ну и как?
— Пока один погрузчик забраковал. Биозащита опаздывает на пятьдесят миллисекунд.
— Строгий дядя.
— А где ты видел ревизоров ласковых? Про твою уборщицу он уже знает. Удивился весьма, как это мы, взрослые люди, космонавты, и нарушаем инструкцию. Я ему объяснил как мог. Так вот, он на тебя хочет посмотреть. Ты свои документы на кибернетика обязательно захвати.
Алешкин долго и неторопливо усаживался за руль «Кентавра». ТУБ сам открыл ему ворота, хотя они могли открываться автоматически.
— А ты оставайся здесь. Нечего тебе там делать. Нужен будешь... сами приедут. - Алешкин помолчал и тронул «Кентавра»: - Молись своему кибернетическому богу.
Инспектор встретил Алешкина строго и официально, но просмотрев его документы, несколько подобрел.
— Что ж, лично я не против, чтобы он поработал в школе уборщиком, под вашим наблюдением, разумеется. Инструкция инструкцией, но жизнь, знаете, все время обгоняет правила. Это был бы весьма интересный эксперимент - первый опыт общения робота не со взрослыми, а с детьми. Очень любопытно... Ваши заключения могли бы помочь Заводу Кибернетики в дальнейших его работах. Но в этой истории одно плохо, вы понимаете?
— Понимаю. Почему он падает?
— Вот именно, почему он падает? Вы говорите, что проверяли его и ничего не нашли. Я вам верю как кибернетику. Возможно, причина в киберлогике. Тогда, как вам известно, участь ТУБа решена. Но киберлогика отказывает весьма и весьма редко. Притом тогда выключается и главная сеть питания. А у вас не так. Это весьма непонятно. Поэтому будет лучше, если я приеду в школу сам и посмотрю все на месте.
Вернулся Алешкин домой не особенно веселый. Мей встретила его на крыльце.
— А где ТУБ? - сразу спросил он.
— А где был ты? - спросила Мей. - Пора обедать, я послала ТУБа за тобой в школу.
— Мей! И давно?
— С полчас... но что случилось, Альешкин?
— Скорее садись в машину. Я расскажу тебе по дороге.
Дурное предчувствие не обмануло Алешкина. Машина Срочной Помощи встретилась им еще на пути к школе.
ТУБ упал на лестнице и сбил Космику.
10
У Космики оказался перелом руки, да еще она получила легкое сотрясение мозга, и врачи разрешили разговаривать с ней только на следующий день. Алешкин и Мей присели возле кровати. Рука у Космики была на растяжке, ей было больно, но она крепилась и старалась не плакать. Вид у нее был совсем не плохой, только ее обычный румянец сошел со щек.
— Мы спускались по лестнице, а я держала его за руку. Он хотел убрать руку, а я все равно держала ее. Я все следила, чтобы он не упал.
— За какую руку ты его держала?
— За вот эту, за левую.
«Все правильно, перила на лестнице с левой стороны».
