– Уверена, у него найдется время для визита.
– Откуда такая уверенность?
– Очень он настойчиво интересовался тобой.
– Глупости! – порозовела Женевьева.
– Говорил, что ты столп, на котором наука держится. или что-то в этом роде.
– Этот столп вот-вот рухнет от усталости, – грустно улыбнулась Женевьева, продолжая следить за пультом.
Зоя посмотрела на контейнер, на мерцающую жидкость, на неподвижную фигуру Сергея.
– Послушай, он тебе нравится? – спросила она после долгого молчания.
– Кто?
– Алонд.
– Не знаю, – ответила Женевьева, не оборачиваясь.
– Иногда я сама себе кажусь перегоревшей лампочкой. Вспыхнула когда-то и сгорела. И теперь никому не нужна.
Зоя промолчала.
– Алонд – достойный человек, но… – Женевьева не договорила.
– Держу пари, он придет! – Едва Зоя произнесла эти слова, как ближняя дверь отворилась и в помещение вошел Макгрегор.
Обе прыснули.
– Что это значит? – спросил подозрительно Алонд.
– Только что о вас говорили, и вот вы здесь. Как в сказке, – сказала Зоя. – Или в пьесе.
– Мне Женевьева разрешила посетить капитана Торопца, – пояснил Макгрегор.
– Председатель звонил, когда тебя не было, – смешалась Женевьева, отвечая на вопросительный взгляд Зои. – Но я не думала, что у него найдется время…
– Нашлось, как видите, – сказал Макгрегор, поглаживая бороду.
Подойдя к контейнеру, он долго разглядывал Сергея.
– Вы кудесница, Женевьева, – наконец произнес Алонд. – Каждый раз, когда вижу вашу работу, мне хочется поцеловать вам руку.
– Я старалась, – сказала Лагранж. – И ассистентка у меня была хорошая, – кивнула она на Зою.
– Кажется, что это спящий человек, который вот-вот проснется, – продолжал Макгрегор, разглядывая Сергея.
– По сравнению с тем, что было, – небо и земля! – Подойдя к женщинам, он спросил: – Любопытно, что же вы обо мне говорили?
– Что вы – столп науки, именуемой астрофизика, – подняла на него глаза Женевьева.
– Ну, ну, – произнес Макгрегор и покосился на Зою. Затем прошелся по помещению, твердо, как матрос на палубе, ставя ноги, остановился и сказал: – Я попросил собрать из архивов и видеотек все, что касается тристаунской истории. Необходимо все еще раз сопоставить и проанализировать. Здесь важен опыт каждого человека, который был хоть как-то замешан в этих событиях. До сих пор не прояснен финал драмы. Вы помните те дни?
– Такое не забывается, – нахмурившись, сказала Женевьева.
– Столько лет прошло, а я все помню, как вчера, – добавила Зоя.
– И можете вспомнить детали? – спросил Макгрегор.
– С деталями хуже, – сказала она. – Потолкуйте с Сергеем, когда он придет в сознание. Думаю, он сможет рассказать вам кое-что интересное об этих днях.
– Спасибо, Зоя Алексеевна, – улыбнулся Макгрегор. – Я уже убедился в ценности ваших советов. И верю, что капитан Торопец сообщит мне…
– Минутку, Макгрегор! – остановила его Зоя, подняв руку.
Алонд застыл на полуслове, удивленно воззрившись на собеседницу.
– Простите, сэр Макгрегор, – церемонным тоном продолжала Зойка, в которой проснулся прежний неукротимый бесенок. – Вы сказали – «я верю».
– Ну и что?
– А то, что астрофизику, представителю точных наук, не пристало оперировать такими зыбкими и расплывчатыми понятиями, как «верю – не верю». Это годится разве что для какой-нибудь жалкой словесницы…
– Только мечтающей уйти в науку, – закончила Женевьева, и все трое улыбнулись.
– Скажите, Алонд, а как вы расследовали тристаунское дело? – спросила осмелевшая Зоя.
– Ну, начало и ход событий вы, наверно, помните из тогдашних сообщений, – начал Макгрегор.
Зоя кивнула.
– Загадочная эманация, эпидемия страха, на дорогах десятки тысяч беженцев, покидающих город… Когда группа ученых, которую я возглавил, прибыл в Тристаун, он был уже пуст. Источник излучения, наличие которого я подозревал, кое о чем догадываясь, мы обнаружили довольно быстро. Им оказался неприметный домик на одной из улиц города, под вывеской «Часовых дел мастер». Хозяина нам, правда, обнаружить не удалось, хотя мы и догадывались, кто он. Прочесывание улиц тоже ничего не дало – он как в воду канул… Но это было потом, а для начала мы отключили излучатель, воздействовавший на головной мозг человека, – мы-то были, разумеется, в защитных шлемах. Проверяя комнаты, мы наткнулись на еще один прибор – передатчик необычной конфигурации. Он работал, потому, собственно, и помог нам запеленговать часовщика. Передатчик непрерывно испускал в эфир какие-то сигналы, явно упорядоченные. Сами мы разобраться в них не могли, связались тут же с линга-центром. Там бросились расшифровывать. Но оказалось, никаких аналогов, известных человечеству, не нашлось. Впрочем, общий смысл им удалось уловить. Часовщик призывал на нашу планету полчища своих собратьев, сообщая, что все подготовлено. Представляете, что с нами было бы, если он один наделал такой переполох?
Обе женщины слушали Макгрегора, затаив дыхание. Астрофизик был скуп на рассказы о себе и не часто открывал душу.
Алонд сделал несколько шагов и продолжал:
– Честно признаюсь вам, дорогие мои красавицы, сердце мое упало. Нужно ли вам говорить, какие мысли бродили у меня в голове? Все защитные силы Солнечной системы были приведены в состояние боевой готовности, чтобы отразить натиск агрессивных пришельцев. Однако никаких тревожных симптомов не появлялось. И тут, разбирая передатчик, я догадался, в чем дело: никто на Землю не прихлынет, поскольку сигналы не достигли цели.
– Как вы догадались? – спросили одновременно Зоя и Женевьева, не пропустившие ни одного слова.
– Мне помогло знание законов радиофизики, – усмехнулся Макгрегор. – Видите ли, передатчик оказался слишком маломощным для дальней космической связи. Я прикинул радиус его действия – он оказался всего что-то около полумиллиона километров. Это приблизительное расстояние до Луны. Следовательно, либо на Луне, либо на спутнике с таким радиусом должен был находиться усилитель. Ну, а дальше все было просто. Космические службы тщательно прочесали заданную зону.
– И что? – спросила Женевьева.
– И ничего не обнаружили.
– Куда же девался усилитель? – удивилась Зоя.
– Это уже не важно, – махнул рукой Макгрегор. – Взорвался, пришел в негодность, превратился в безобидный хлам. Важно, что сигнал не достиг цели. Засиделся я у вас, милые женщины, – глянул Алонд на часы. – А у меня еще столько дел.
Макгрегор попрощался и ушел.
…Кое-кто из членов совета удивился, когда в зале заседаний снова появилась Зоя Торопец, на этот раз без всякого камуфляжа, в собственном обличье. Она вошла в зал вместе с Женевьевой Лагранж.
