такая – не я людей штурмую, а они себя… под моим руководством. Всегда руководствуюсь
основными законами физики – сила действия равна силе противодействия. Решил давить – дави
осторожно. Решил бить – бей в точку наибольшей эффективности и наименьшего сопротивления.
Молодец я вообще. Вроде на волоске, а не вишу ведь – стою еще, выпрямившись во весь рост. Эх,
гордитесь мной, Игорь Иванович, пусть и сомнительный повод для гордости я вам даю, – все же
повод. Только вот плохо становится мне совсем. Зараза в крови гуляет лихая. Я же кровью с крысой
обменялся, братаясь. А иммунитет у меня – хорош. Похоже, схватка с вирусом в разгаре.
Температура зашкаливает. Черт… Не нужно мне с этим вирусом бороться… нужен мне этот вирус.
Еще и адреналин перестал хлестать через край. Отпускает он меня, словно заморозка отходит.
Видно, Войцех мне скулу сломал – боксер. Скверный перелом – со стороны не заметным особо
бывает, а болит – зверски. Говорил же придурку, что нельзя меня по голове, – что моя голова не
только мне нужна, но и ему. Правда, и я, как последний придурок себя повел. И вообще… Я ему
обещал и собирался глотку перегрызть за такой удар, а теперь – его шкуру спасаю. Черт… Только
неизвестно еще, что из этого получится. Пока его шкура в порядке, хоть и в дырах, но… В глазах у
меня темнеет быстрее, чем вечереет. И дорогу я толком не различаю, а я – за рулем.
Проехал темный и тихий автосервис, присмотревшись, – проверяют, стоят машины. Остановился
в пролеске чуть поодаль, стараясь успокоиться. Нет, не должны найти. Ничего и никого не найдут.
Я же и о собаках позаботился – растворители собакам нюх отобьют. Правда, собак не должны были
с собой брать. Это я так – для страховки, из осторожности. В конце концов, я с немцами дело
имею… вернее дорогу я немцам перешел. А с ними надо всегда начеку быть – их попробуй
недооцени. Достойные враги… и друзья – достойные. И весело с ними всегда, и дело никогда не
стоит.
Подыхаю просто. Еще и нервничаю попусту. Знаю, что нельзя нервничать, оставаясь на месте, а
все равно. Здесь же я не в простой засаде выжидать вынужден… здесь возле моей Агнешки
ищейки рыщут. Снова адреналин нахлынул, и я готовлюсь сердечный приступ получить.
Глава 51
90
Глаза поляка чуть прояснились, мои – чуть замутились, так что мы с ним теперь на равных
оказались.
– Ян, ты в порядке?
– Нет.
– А я…
– И ты – не в порядке. Войцех, а что с парашютом?
– А что?
– Ты сказал, что не открылся вовремя…
– Что, правда? Сказал?
– А то…
– Да это еще ничего… Раз как-то ветер был, к дороге сносить стало, а возле стояла стена… Так
меня на стену занесло – встал на ней, а тянет…
– Что, правда?
Войцех усмехнулся.
– Правда…
– Стропы срезал?
– Да, с трудом… Думал, все… головой о бетон и…
Я прикурил сигарету – сунул в рот Войцеху, прикурил еще – зажал в зубах… и судорожно сцепил
руки на руле.
– Пронесло, Войцех… А я раз… Да не важно…
– А ты где служил?
– Да я на границе…
– И как?
Усмехнулся в свой черед.
– Да задавался я страшно.
– Это за тобой водится.
– Верно, до сих пор водится. Раз я… В общем, вижу на снегу следы – вроде двое границу
пересекли и в одном направлении двинули. Думал за ними ходу дать, а присмотрелся –
неправильно нагрузка распределена. Один след вперед ведет, а другой – назад, только задом
наперед. В общем, вышло, что один человек границу перешел и задом наперед вернулся, меня
сбивая.
– Ничего себе…
– Я, конечно, орден на груди увидел и вперед тайком – только меня и видели…
– И что, выследил его?
– А то… Погнался за ним… за наградой, вернее. Плюнул на все и на чужою территорию рванул.
– Думал о том, что победителей не судят?
– Вроде того. Стоит, в общем, сарай кривой в снегу, следы к нему ведут…
– И что, взял его?
– Взял… скажешь тоже. Меня взяли, Войцех. Наши, Войцех, – пограничники.
Войцех рассмеялся, хватаясь за продырявленный живот и скрючиваясь.
– Проучили?
– Пытались. Только я же не знал, что это свои… не знал, что меня учат. Я к пыткам себя готовил
серьезно, оповестил противника, что молчать намерен, как покойник, пока покойником не стану. И
молчал. В общем, весь урок я им испортил. Они же ждали, что я только так зарываюсь – не до
конца. Только не дождались. И, в итоге, одному командиру весело было… выговорил он нас всех
неслабо.
– Палкой по спине?
– Почти…
– А ты хоть одного “переходчика” поймал?
– Было дело… Только я тебе позже расскажу. Устал я, Войцех, жутко. И за Агнешку страшно.
– Да мне тоже боязно, что дальше будет.
– Пожуем – увидим…
91
– Что увидим?
– Увидим, что же мы такое жуем. Тогда и решим – проглотить или – выплюнуть. Ты последи
пока, а я клочок сна схвачу.
– Ты сможешь заснуть?
– Посмотрим…
Не то, что сильно, но жалею теперь, что в коем-то веке правдивую историю рассказать решил.
Нервы все – прямо приперло правду хоть перед смертью, хоть Войцеху сказать. Только поляк так
встревожен, что мне почти спокойно, – не запишет он ничего на корку, забудет все. Войцех толкнул
меня в плечо, как только я закрыл глаза.
– Ты спишь, Ян?
– Нет, не идет сон…
– Ян, а что нам дальше делать?
– Придумаем…
– Я не могу придумать, что мне делать.
– Я придумаю, Войцех. Ты меня только по голове не бей больше.
– Да это ж – наиболее твердое место.
– Это у кого как, Войцех.
– Я ж все по правилам, как тренер говорил.
– Другие у нас отныне правила, Войцех.
– Ты вообще без правил дерешься.
– Другие у меня, просто, правила – в точности не такие, как у остальных.
Я посмотрел с отчаяньем в пустой патронник. Тихо… Только не известно еще – ушли они уже
или нет. Пора проверять. И вообще – пора… Долго они в автосервисе… Хватит… Хватит ждать…
Будут обыскивать дольше – обнаружат мою Агнешку. Надо действовать.
– Войцех, ты с автоматом совладаешь?
– Да… Я в порядке, Ян.
– Сказал тоже… в порядке.
– На ногах держусь.
Загнал патрон в патронник, передал автомат поляку.
– Вот теперь, Войцех, стреляй в каждого чужого, кого только увидишь.
