- Амальда! - Голос жрицы, резкий и властный, вернул ее к настоящему. Вечером мы выслушаем этот рассказ снова, но уже из уст очевидцев: Джо-ан-энны, Марги и юной Петры. Надо узнать всю правду, в том числе и то, что ты неумышленно, я уверена - опустила.
Амальда кивнула с несчастным видом, недоумевая, что же она такое могла опустить - и не вспомнила ни слова из того, что рассказывала.
- Прочие дети, - продолжала Мать Альта, - лягут спать, и старшие присмотрят за младшими, пока мы будем говорить. Все сестры должны узнать о позоре и ужасе произошедшего. Все.
Лицо Матери Альты приобрело хищное выражение, напомнившее Амальде лисицу в курятнике, и охотнице сделалось не по себе. Она хотела возразить, но чувствовала, что без Саммор ей со жрицей не сладить, и ждала только знака, чтобы уйти.
Мать Альта махнула рукой, отпуская ее, и Амальда поспешила покинуть эти гнетущие ее стены.
Как только дверь за Амальдой закрылась, Мать Альта встала, оправила свою длинную шерстяную юбку, сняла покров с зеркала и воззрилась на знакомое отражение.
- Верю ли я ей? - спросила жрица, обращаясь к зеркалу. - Но зачем ей было лгать? - Мать Альта задумалась, качая головой. - Нет, Амальда не лжет. Она недостаточно умна для этого. Она передаст лишь ту постыдную повесть, что рассказала ей Дженна. Но что, если эта повесть лжет или о чем-то умалчивает? В Книге ясно сказано: "Одна ложь может осквернить тысячу истин". - Жрица помолчала, словно ожидая от зеркала ответа, и приложила к нему ладони. Синие знаки, отразившись, тут же пропали, и зеркало затуманились вокруг ее рук. - О Великая Альта, танцующая от звезды к звезде, я и верю, и не верю. Я хотела бы быть Матерью Анны, но страшусь конца, который придет вслед за этим. Здесь мне было хорошо. Я была счастлива. "Лишь глупая стремится к концу - умная жаждет начала", - так сказано в твоей Книге.
Буду ли я неправа, отвергнув ее? Она всего лишь девчонка. Я видела, как она растет. Да, она была не совсем такой, как другие. Но где же корона, венчающая ее? Где голоса, поющие "Славься, славься"?
Сделать неверный выбор - значит, выставить себя дурой. И надо мной посмеются, как над той дурой из сказки, которая поняла правила игры, когда все уже разошлись по домам. Женщины, которыми я управляю, будут смеяться надо мной. Но ты-то, Великая, знаешь: я не дура. - Жрица отняла ладони от зеркала и стала смотреть, как тают туманные отпечатки. Подняв глаза к потолку, она крикнула: - Четырнадцать лет я жду бесспорного знака от тебя. Дай же мне его теперь или никогда.
Но день был ясен - гром не прогремел, не зажглась радуга и не раздался голос с небес. Если Богиня и ответила что-то, то шепотом. Мать Альта закрыла глаза руками и хотела заплакать, но слезы не пришли.
Петра, встав первая, расчесала свои длинные темные волосы, заплела их и уложила короной вокруг головы. Платье, в котором она спала, помялось, и на щеке остались следы от подушки, но у Петры от этого не убавилось бодрости.
Дженна, не в пример ей, чувствовала себя так, будто перед сном ее долго колотили по голове и плечам. Постель была в сталь же плачевном состоянии, и просыпаться совсем не хотелось.
- Амальда заходила, только ты не слышала, - сказала Петра, увидев, что Дженна зашевелилась. - Сегодня все соберутся за обедом, и мы должны будем рассказать свою историю.
- Мать Альта тоже будет там?
- Да. И Пинта. И все остальные.
- И дети тоже? Я не хочу рассказывать историю Ниллского хейма при них. Когда-нибудь они узнают ее - но не от меня.
- Нет, они пойдут спать. - Петра присела на край Дженниной кровати. - Но я буду на собрании - и мы расскажем сестрам все. Все, Дженна.
Дженна взглянула на свои руки - они сплетались и расплетались помимо ее воли.
- Не бойся своей судьбы, Анна, - сказала Петра, прикрыв ее руки своими.
- Я не судьбы своей боюсь, - отрезала Дженна, отстраняясь.
- Почему же ты сердишься?
- Я не сержусь.
- Взгляни на свои простыни. Взгляни на свой рот.
Дженна посмотрелась в умывальный таз. Черные глаза казались еще темнее из-за кругов под ними, щеки запали, рот сжался в тонкую линию. Дженна потрогала губы - казалось, они забыли все, даже поцелуй Карума.
- Я похожа на нашу Мать Альту, - сказала она.
- Вода камень точит, - напомнила ей Петра. Дженна улыбнулась, и отражение ответило ей улыбкой.
- Теперь я готова.
- Сестры, плечом к плечу, - сказала Петра, подавая ей руку.
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА
Все религии мира изобилуют мифами и сказаниями о женщинах-воительницах, воплощающих либо почитаемую ими богиню, либо мужское божество. Геродот пишет о женщинах, живших на северном побережье Малой Азии в городе Темиссира. Известна также индийская принцесса Малайавати, мужененавистница, командовавшая своими единомышленницами. В племени бразильских макурапов с верховьев реки Гуапоре существует предание о селении женщин, куда мужчины не допускаются. (Для более подробного ознакомления с данной темой см. монографию Дж. Р. Р. Расса "Амазонский взрыв". Изд. Пасденского ун-та, No 347.)
Неудивительно поэтому, что население Верхних и Нижних Долин создало образ Белой Богини, Анны (что на древнем языке, по утверждению Доил, значит "белая"). Однако эта амазонка в некоторых отношениях разительно отличается от классических героинь.
Так, альтианской Анне не поклонялись в образе кобылы или чего-либо связанного с лошадьми, как ее континентальным или восточным подобиям. Напротив, в немногих сохранившихся сказаниях, которые можно отнести к древнему циклу Анны (см. главу "Таинственное молчание" в кн. д-ра Темпла "Альтианки"), упоминается, что Анну лошади пугают или, во всяком случае, приводят в замешательство. В одном из боев она принимает лошадь за чудовище ("двухголовый демон из тумана", говорится в дошедшей до нас балладе, входившей, по мнению ученых, в цикл). В другой балладе Анна падает с серой в яблоках кобылы к ногам своего земного возлюбленного. В песнях об Анне, сохранившихся ныне в Долинах, ничего героического нет - они скорее являются комическими и даже антигероическими. Порой они откровенно юмористичны (см. "Кирков рог", "Битва Анны с кошкой", "Как Анна стукнула лбами двоих").
Кроме того, альтианская Анна ни в коей мере не является мужененавистницей. Некоторые баллады о ней - это любовные песни, описывающие ее весьма пикантные похождения с самыми разными мужчинами, среди которых анахронизм помещает и короля Добродруга. Есть также одна гомоэротическая, весьма грустная песня о том, как лучшая подруга Анны Маргарет умирает от любви к ней, когда та вновь отправляется на войну.
Мы смело можем утверждать, что Анна из Долин - не историческая личность, а только популярный мифический персонаж. Предположение, что некая Анна, Дженна или Джо-ханна действительно существовала и сражалась за своих сестер (как пишет Мэгон в своем сентиментальном эссе "Анна через тысячу лет", Природа и история, т. 41), - это явный абсурд. Слово "история" имеет двоякое значение, но истинный ученый не должен путать одно с другим. Для того чтобы постичь истинное значение образа Анны из Долин, не следует ограничиваться простым перечнем событий. Нужно проникнуть в самую душу Островов, чтобы понять, отчего народ создал мощную фигуру Белой Богини-амазонки в самый разгар опустошительных Межполовых войн.
