- Я скопировал свой дом, как и вы.- Готтбаум спрыгнул с эскалатора, люк в склоне холма затянулся за ним и исчез.- О, смотрите, кто здесь! - Он указал на женщину, сидевшую невдалеке скрестив ноги и склонившись к книге на коленях.
- Ваша дочь... Значит, она тоже сканирована - хранится здесь?
- Конечно, нет. Сомневаюсь, что она пожелала бы. А, пожелай она, я, скорее всего, был бы против.- Готтбаум задумался. Он сохранил старческое достоинство и размеренность речи, странно контрастировавшие с обликом юноши.- Я смоделировал ее в качестве псевдоморфа вместе с куполом. После тридцатилетней войны с ней там, снаружи, мне доставила удовольствие возможность перестроить ее по своему усмотрению. Идемте.
Он зашагал по склону, везя за собой Бейли. Бейли отметил, что симулятор травы подгулял. Сотни тысяч отдельных стебельков стояли недвижно, невзирая на мягкий бриз, и перед ногами не расступались, а резко отскакивали прочь.
- Юми,- окликнул дочь Готтбаум.- Это - Джеймс Бейли. Может быть, ты помнишь его. Хотя, если подумать, в тот раз он назвался Ричардом Уилсоном.
Она подняла взгляд. Черты лица ее были теми же самыми, однако выражение - другим. От сдержанности реальной Юми не осталось и следа. Лицо ее лучилось невинностью отставшего в развитии ребенка.
- Привет! - сказала она, лучезарно улыбаясь.- Как дела?
- Я как раз показываю Бейли окрестности,- сказал Готтбаум.
- Тут - просто прелесть.- Она улыбнулась еще шире.
- Наверное, вас нужно ненадолго оставить вдвоем,обратился Готтбаум к Бейли.- Насколько я помню, вы отошли от манеры разговора, избранной при первой встрече. Уверяю вас, здесь она может быть куда более... сговорчивой, нежели во внешнем мире.
Бейли молча смотрел в лицо Юми.
Та повернулась к Готтбауму.
- Могу ли я сделать что-нибудь для вас, отец? - спросила она неправдоподобным высоким, умильным детским голоском.
- Пока нет. Спасибо, Юми.
- Правда? - Она просто жаждала чем-нибудь угодить отцу.
- Правда. Сиди, читай дальше. Идемте, Бейли. Сюда.
- Может, потом встретимся, Джим,- крикнула Юми вслед Бейли, поднимавшемуся за Готтбаумом к вершине.
Даже зная, что эта женщина - просто компьютерная модель без всякой связи с реальной личностью и уж тем более не имеющая самосознания, Бейли пришел в ярость, точно в его присутствии творили насилие, предательство. Он помнил, сколь мрачной и противоречивой казалась Юми в реальном мире. Сложность ее была большей частью того, что делало ее человеком.
- Вы действительно именно такой всегда желали видеть ее? - спросил Бейли по пути к куполу.- Вроде... домашней зверюшке?
Готтбаум как-то загадочно взглянул на него.
- Не одобряете? Полагаете реальное священным? Следовательно, мы нарушаем законы естества, обезьянничая с реальности?
- По-моему,- сказал Бейли,- отредактировав свою жизнь и убрав из нее каждую неугодную мелочь, вы можете забыть, что значит - быть человеком.
Готтбаум засмеялся - отрывистым, презрительным, освобождающим смехом.
- Но я - не человек, Бейли, и вы также. Мы инфоморфы. У нас нет никаких долгов перед внешним миром,- не больше, чем у бежавшего узника - перед камерой, в которой он жил. Мы можем обустроить это место так, как захотим, и за это ничего не нужно платить. Поймите это.
Открыв люк в купол, он провел Бейли внутрь.
Внутри все было так, как помнилось Бейли, только беспорядку было гораздо меньше - вероятно, потому, что теперь у Готтбаума был в качестве домоправительницы MARHIS - им же переделанная Юми. Откуда-то выбежал большой золотистый пес. Сметя по пути с кресла стопу бумаг, он громко гавкнул и прыгнул, положив передние лапы на грудь Бейли.
- Фу, Сэм! Фу! - прикрикнул на него Готтбаум.
Бейли всегда чувствовал себя неспокойно, если поблизости была собака. Он поднял колено, отпихивая от себя пса, но тот, обогнув ногу, снова прыгнул на него.
Выступив вперед, Готтбаум сгреб пса за ошейник и оттащил прочь.
- Извините, Бейли,- сказал он вовсе не извиняющимся тоном.- Существуют вещи, неподконтрольные даже мне.
- Да? - иронически спросил Бейли.- Но ведь это вы его сделали, не так ли? - Ему пришлось кричать, чтобы перекрыть настойчивый лай пса.
- Сэм - не псевдоморф, если вы это имеете в виду. Он - настоящая собака. Он принадлежал мне много лет. Он был нашим последним подопытным животным; я решил держать его в MARHISе, пока нам хватает памяти и мощности процессоров.- Он обратился к псу.- Сидеть! - строго сказал он.
Сэм повиновался, усевшись на задние лапы и глядя снизу вверх на хозяина в ожидании дальнейших инструкций.
- Понимаете, Бейли,- продолжал Готтбаум,- однажды, в зависимости от положения дел в реальном мире, мы сможем нарастить MARHIS. Тогда у нас будет больше пространства. Вы сможете заполнять его инфоморфами по собственному выбору: птицами, кошками, собаками, и даже кое-кем из ваших старых друзей, если они пожелают того. Кто знает, возможно, вам удастся залучить сюда вашу жену и сына, если вам это нужно.
Бейли ощутил внезапный прилив надежды, почти сразу сменившийся стоическим сопротивлением.
- Я никогда не позволю им пойти на такую жертву.
Готтбаум скривился.
- Вы цепляетесь за старые ценности, так же, как фундаменталисты - за "Ветхий завет". Слушайте, куда бы вам хотелось отправиться? Древний Рим? Новая Зеландия? Египет? Выбирайте, Бейли.
- Это - ваше представление.
- Хорошо, идемте наружу. Идемте! - Он кивнул на двери. Бейли с опаской открыл ее. Голубого неба, травы и солнца больше не было. Он обнаружил снаружи пепельно-серый простор, пыльные равнины и кратеры, перемежающиеся колючими горными грядами, никогда не видавшими дождя и ветра.
Он почувствовал, как подвело живот - точно в лифте, только что начавшем спуск. Солнце было необычайно ярким, оно ослепительно сияло с совершенного черного неба. Над самым горизонтом навис пестрый бело-голубой шар. Земля.
- Мы на луне, Бейли,- сказал подошедший Готтбаум.И, поскольку инфоморфам не нужно дышать, вам не нужен даже скафандр. Нравится вам низкая гравитация.
Он помчался вперед, высоко подпрыгивая кверху; последний прыжок вознес его футов на двадцать над землей. Приземлившись на выход пласта какой-то породы, он остановился, озаряя окрестности.
Бейли оглянулся назад. Купол исчез. Внезапность перехода не обеспокоила его; видно, эмоциональные реакции все еще оставались нейтрализованными. Он ради пробы напряг мышцы ног и почувствовал, что поднимается в воздух и снова ме-е-едленно - опускается. Нагнувшись, он зачерпнул пригоршню пыли и пустил ее струйками меж пальцев. Пылинки падали вниз плавно, словно погружались в воду.
- Я стар и помню еще "Аполлон-XI",- сказал Готтбаум, спрыгнувший со скалы, и мягко приземляясь подле Бейли.- Знаете, тогда принято было воображать, что к двадцать первому веку на Луне будет постоянная колония.
