— Куда мы попали?
— Не знаю, — бросил Хорас. — Спросить тут не у кого.
Сам-то он поставил бы первый вопрос иначе: не «куда», а «в какую эпоху». Кори себя — не кори, а такому опытному пилоту полагалось бы справиться с задачей получше. Конечно, ситуация сложилась кризисная, и все же он мог бы успеть проложить курс.
Допустим, на то, чтобы тщательно продумать все до мелочи, как он привык, времени действительно не оставалось. Но бросаться куда попало, лишь бы удрать от кровожадного страшилища, наседающего на пятки, нет, это все равно непростительно.
Не то чтоб я и впрямь перепугался, разъяснял он себе. Я всего лишь уступил здравому смыслу, требующему уносить ноги как можно скорее. Знаю, что обо мне говорят разное. Что я самодоволен, а подчас, может быть, и напыщен. Что я упрям, но в большинстве случаев упрямство — добродетель, а не порок. Что я консервативен, а вернее, осмотрителен и не расточителен. Одного обо мне никак нельзя сказать — что я трус.
В конце концов, продолжал он рассуждать сам с собой, все шло как по маслу до того злополучного дня, когда на сцене объявились эти двое из двадцатого столетия. Впрочем, более чем вероятно, что виновны тут не они, а Мартин. Мартину следовало бы знать, что происходит. А он, очевидно, не знал, даже не догадывался ни о чем до тех самых пор, пока Коркоран не предупредил его, что кто-то рыщет по Лондону, расспрашивая о поместье Гопкинс Акр. И как этот Мартин поступил тогда? Не придумал ничего лучшего, чем удрать вместе со Стеллой. Стало быть, это Мартин отпраздновал труса. Придя к такому выводу, Хорас вмиг почувствовал себя лучше. Он нашел, на кого возложить вину, а следовательно, он лично ни в чем не виноват.
Он спустился еще на два-три шага, но предпочел оставаться на трапе на случай вынужденного поспешного отступления.
Ковчег лежал на склоне холма близ самой вершины. Внизу виднелась долина, где раскинулось черным пятном приземистое одноэтажное сооружение со множеством несуразных угловатых пристроек, будто оно многократно переходило из рук в руки и каждый новый хозяин считал своим долгом присобачить к нему что-нибудь как заблагорассудится. Хорас довольно долго рассматривал нелепый многоугольник, прежде чем его осенило: это же один из монастырей, возведенных бесконечниками! В сущности, они не были монастырями в прямом смысле слова, но люди прозвали их так потому, что сами бесконечники внешне напоминали низкорослых и к тому же прихрамывающих монашков.
В долине ничто не шевелилось, там не было ни души. Отдельные пятна травы, убогие кустики, но ни единого деревца, хотя сохранившиеся трухлявые пни свидетельствовали, что некогда деревья здесь были. Солнце пряталось за тяжелыми тучами, но вот тучи на мгновение разошлись, и тогда по вершинам окрестных холмов и над ними в небе вспыхнули мириады искр, словно кто-то завесил весь небосвод сверкающей мишурой.
За спиной Хораса послышался голос Тимоти.
— Вот видишь, — произнес Тимоти тихо, почти обыденно, — что осталось от миллионов, составлявших человечество. Каждая из этих искорок — бестелесное существо. Каждой указано определенное место, где она и пребудет теперь во веки вечные…
— Откуда тебе это известно? — взъярился Хорас, ужасаясь жуткому зрелищу, но и любуясь им. — Разве ты видел хоть одно бестелесное существо?
— Я видел нашего братца Генри. Генри представляет собой рой таких искр, но ведь он не достиг полной бестелесности. Достигни он этой стадии, он тоже стал бы одной-единственной искрой, а не скопищем искр, как сейчас.
А Тимоти, наверное, прав, невольно подумал Хорас. Тимоти часто бывает прав, до отвращения часто…
— Если я правильно читаю показания приборов, — сказал Тимоти, — мы очутились в будущем, примерно через пятьдесят тысяч лет после времени, из которого бежали.
— Значит, бесконечники победили, — отозвался Хорас. — Таков уготованный нам конец. Мы, люди, не сумели остановить их.
Эмма, стоящая позади у шлюза, крикнула:
— Эй, вы двое, посторонитесь! Колючка хочет выйти. Трап слишком узок, вы с ним не разминетесь.
Хорас быстро обернулся через плечо. Колючка, удивительно похожий на запущенного волчком дикобраза, уже катился по трапу. Хорас поспешно спрыгнул на землю, Тимоти за ним. А Колючка весело понесся вниз по склону.
— Помяни мое слово, он прикатит куда не надо и затеет какую-нибудь канитель, — заявил Хорас. — От него всегда одни неприятности. Бесконечники из монастыря нас пока еще не заметили…
— Может, и заметили, — возразил Тимоти. — А может, бесконечников там уже и нет. Судя по зрелищу над холмами, они завершили свою миссию и отбыли восвояси. Это же, вероятно, лишь один отряд бестелесных, а по миру таких отрядов — великое множество.
— Мы слишком долго оттягивали отъезд, — посетовала Эмма, подходя к ним поближе. — Нам следовало бы улететь давным-давно. Тогда бы мы спокойно выбрали время и место назначения, а не стартовали наобум, не ведая, куда нас занесет.
— Лично я, — объявил Тимоти, — возвращаюсь назад при первой возможности. Я сделал ошибку, что улетел вместе с вами, оставив все свои книги и записи…
— Что-то ты не слишком мешкал при отъезде, — холодно заметил Хорас. — Бежал так, что чуть не сшиб меня с ног. Перепугался до полусмерти.
— Не перепугался, а разве что встревожился. Инстинктивная защитная реакция, не более того.
— Мы не успели похоронить Гэхена, — напомнила Эмма. — Просто стыд, но мы его так и бросили на носилках у открытой могилы.
Колючка скатился с холма и безбоязненно, не снижая скорости, устремился к стенам монастыря. На солнце набежали новые пушистые облака, и алмазная россыпь искр, венчающая холмы и взмывающая в небо, слегка потускнела. Тимоти произнес задумчиво:
— Песчинки разума. Философы размером с пылинку. Теоретики в миниатюре, погрязшие в мечтах о величии. И никаких тебе забот, никаких физических отправлений, лишь отточенная работа мысли…
— Да заткнись ты! — завопил Хорас.
На холме над ними что-то хрустнуло. Сверху сорвался, подпрыгивая, некрупный камешек. Все трое разом повернулись на шум, и что же? С холма спускался робот. Его металлический корпус тускло поблескивал в слабом солнечном свете. Одна рука у робота была занята — он нес на плече топор с длинной рукоятью, а другая поднялась в церемонном приветствии.
— Добро пожаловать, люди, — произнес робот глубоким басом. — Давненько мы не встречали никого из вас.
— Мы? — переспросил Хорас. — Ты здесь не один?
Робот спустился еще немного, с тем чтоб оказаться ниже людей, а тогда уже позволил себе встать к ним лицом и ответил:
