– Нет, не уйдешь! - Флеминг загородил ей дорогу. Андре отступила и, держа руки за спиной, попятилась к столу, на котором были остатки ужина. На мгновение казалось, что она собирается сдаться, но тут внезапно она замахнулась на него правой рукой - в ней был зажат нож для хлеба.
– Стерва! - Он схватил ее за кисть руки, вырвал нож и повалил Андромеду на пол. Лежа на полу, девушка ловила ртом воздух, корчилась от боли и, сжимая вывихнутую руку, смотрела на него не столько со злобой, сколько с отчаянием. Ни на секунду не опуская с нее глаз, Флеминг наклонился и подобрал нож.
– Хорошо, убейте меня. - Теперь в ее лице и голосе ему почудился страх. - Вам это не принесет никакой пользы.
– Не принесет? - Его голос дрожал; он тяжело дышал.
– Это несколько задержит дело, и только. - Она не отрываясь следила за тем, как он открыл ящик стола и бросил в него нож. По-видимому, это ее ободрило, и она села.
– Почему вы хотите убрать меня? - спросил Флеминг.
– Это было необходимо сделать. Я предупреждала вас.
– Премного обязан. - Он зашлепал по комнате, застегивая пижаму, засовывая ноги в комнатные туфли и постепенно успокаиваясь.
– Все, что вы делаете, можно предвидеть. - Она уже вновь овладела собой. - До чего бы вы ни додумались, все можно предупредить.
– И что же у вас теперь на очереди?
– Если вы уйдете, сейчас же уйдете и не будете мешать… Он перебил ее:
– Встаньте! Она взглянула на него с удивлением.
– Вставайте. - Он подождал, пока она встала на ноги, а затем указал ей на стул.
– Садитесь тут. Она опять с недоумением посмотрела на него и села. Он подошел и остановился перед ней.
– Почему вы делаете только то, чего хочет машина?
– Какие же вы все дети! - сказала она. - Вы думаете, что мы - раб и господин, машина и я. Но мы оба рабы. Мы - изготовленные вами вместилища того, что для вас непостижимо.
– А для вас? - спросил Флеминг.
– Я способна уловить разницу между нашим интеллектом и вашим. Я вижу, что наш берет верх, а ваш обречен на гибель. Вы думаете, что вы - вершина, венец всего, последнее слово? - Она умолкла и принялась массировать вывихнутую кисть.
– Я так не думаю, - сказал он. - Я повредил вам руку?
– Не очень. Вы умнее большинства, но этого недостаточно. Вы исчезнете, как динозавры. Когда-то Землей правили они.
– А вы? Она улыбнулась - это была первая улыбка, которую он видел на ее лице.
– Я - недостающее звено.
– А если мы уничтожим вас?
– Сделают другую.
– А если мы уничтожим машину?
– Это ничего не изменит.
– А если мы уничтожим вас обеих и запись послания, всю нашу работу над ним - так, чтобы ничего не осталось? Передача окончилась. Вам это известно? Девушка покачала головой. Теперь, когда она подтвердила худшие его опасения, Флеминга захлестнула волна страха - и в то же время он понял, что надо сделать.
– Ваши приятели там, наверху, устали говорить с нами. Вы теперь предоставлены самим себе, вы и машина. Допустим, что мы уничтожим вас обеих?
– Вам удастся лишь на некоторое время задержать приход на Землю высшего разума.
– Значит, именно это мы и должны сделать. Она не дрогнув посмотрела на него.
– Вам не удастся.
– Можем попробовать. Она снова покачала головой, медленно, точно с сожалением.
– Уходите. Живите той жизнью, какой вам хочется жить, пока есть возможность. Ничего другого вам не остается.
– Да - если вы… если ты не поможешь мне. - Он посмотрел ей в глаза, и она не сумела отвести взгляд, как тогда, раньше, около счетной машины. - Ты ведь не просто мыслящая машина - ты сделана по нашему образу и подобию.
– Нет!
– У тебя есть ощущения, есть чувства. Ты на три четверти человек, прикованный насильно к тому, что должно уничтожить нас. И чтобы спасти нас и освободить себя, ты должна только изменить конечное назначение машины. Он взял ее за плечи, как будто собираясь встряхнуть, но она высвободилась.
– Почему я должна сделать это?
– Потому что ты этого хочешь, те три четверти… Она встала и отошла.
– Три четверти моего существа - случайность. Неужели вы не понимаете, что я и так достаточно страдаю? Неужели вы не понимаете, что я буду наказана даже за то, что слушаю вас?
– Ты будешь наказана за то, что случилось сегодня ночью?
– Нет, если вы уедете. - Она нерешительно шагнула к двери, как будто ожидая, что Флеминг ее остановит, но он не шевельнулся. - Я была послана, чтобы убить вас.
Стоя в темном проеме двери, она казалась очень бледной и очень красивой, а в ее словах не было ни гнева, ни злорадства. Флеминг угрюмо взглянул на нее. - Ну что ж, карты раскрыты, - сказал он. Рядом с торнесской железнодорожной станцией было небольшое кафе; Джуди оставила Флеминга там, а сама отправилась встречать поезд из Абердина. Дело происходило на следующий день. Рейнхарт действовал быстро. Флеминг прошел в оставленную для них заднюю комнатку и стал ждать. Комнатка была унылая и неприглядная; почти всю ее занимал старый деревенский стол и стулья; стены, обшитые тесом, были плохо выкрашены; на них висели выцветшие рекламы кока-колы и минеральной воды. Флеминг подкрепился глотком из карманной фляжки. Он слышал, как снаружи стонал подымающийся ветер, а потом с юга донесся нарастающий шум поезда. Вскоре он остановился у станции. Через минуту-две раздался свисток, вскрик сирены и локомотив медленно отошел, оставив за собой тишину, из которой опять возник гул ветра и шаги на гравии перед входом в кафе. Джуди ввела в комнату Осборна и Рейнхарта, закутанных, в зимних пальто. Осборн нес большой чемодан.
– По-моему, начинается метель, - сказал он, ставя чемодан. Вид у него был очень несчастный и растерянный. - Тут можно говорить свободно?
– Нам никто не помешает, - сказала Джуди. - Я предупредила хозяина.
– А дежурный оператор? - спросил Рейнхарт.
– Я договорилась и с ним. Он знает, что делать, и будет ради нас держать язык за зубами. Рейнхарт повернулся к Флемингу.
– Как Мадлен Дауни?
– Выкарабкается. И мальчик тоже. Фермент действует как надо.
– Ну, слава богу! - Рейнхарт расстегнул пальто. Путешествие его не только не утомило, но, казалось, приободрило. Больше всех был удручен Осборн.
– Что вы намерены сделать со счетной машиной? - спросил он Флеминга.
– Попробую раскусить ее или…
– Или - что?
– Как раз это нам и нужно выяснить. Или машина сознательно творит зло, или в ней что-то напутано. Либо она именно так и запрограммирована, либо испорчена. Я думаю, что вернее первое. И с самого начала так считал.
– Но вам не удалось доказать этого.
– А болезнь Дауни?
– Нам нужно что-нибудь более осязаемое.
