— Да, конечно. Но я лично не хотел бы быть на его месте.
Арелет летел быстро. Прошло несколько минут, и под ними снова показался современный Ленинград.
— Где бы ты хотел остановиться? — спросила Мэри.
— В гостинице, — ответил Волгин на старом русском языке.
Мэри и Владилен удивленно переглянулись. По сходству слов они поняли, что сказал Волгин, но этот ответ был бессмысленным для них.
Они ничего больше не стали спрашивать, а заговорили между собой о посторонних вещах, давая Дмитрию время прийти в себя. Минуты через три Мэри повторила вопрос.
— Где угодно, — ответил Волгин, — Там, где хотите остановиться вы. Только… лучше бы без людей.
— Ты устал? — ласково спросила Мэри.
Волгин вздохнул.
— Да, я устал. Я очень устал. Нет, я не голоден, — сказал он, предвидя следующий ее вопрос. — Впрочем, вы можете накормить меня, если хотите. Мне… все равно.
Мэри и Владилен вторично переглянулись. «Что с ним?» — взглядом спросила Мэри. «Не знаю, но он явно не такой, как всегда?», — так же молча ответил ей Владилен.
Волгин понял их немой разговор.
«Если бы здесь со мной были Ио, Люций или Мунций, они бы поняли бы меня, — подумал он. — А эти двое… они слишком молоды».
Он чувствовал себя сейчас дряхлым стариком. Словно все тысяча девятьсот лет, промчавшиеся по Земле со дня его первой смерти, вдруг легли на плечи тяжелым грузом.
Мэри снова поговорила с кем-то по карманному телеофу.
— Дом номер тысяча девятьсот четырнадцать по улице Волгина свободен, — сказала она.
— Как ты сказала? — спросил Волгин. — Улица Волгина? Кто он был, мой однофамилец?
— Почему однофамилец? — улыбнулась Мэри. — Это ты сам. Все прежние герои Советского Союза имеют улицы своего имени в тех городах, где они родились. Есть улица…
— Улицы, — перебил Владилен, поняв, что хочет сказать Мэри, — носящие имена ученых, писателей, художников твоего времени.
— Мы не забываем людей, если они этого заслуживают, — добавила Мэри, чтобы исправить промах.
Но Волгин хорошо понял, что хотела сказать девушка. Здесь, в Ленинграде, была не только улица Волгина, но и Волгиной. Ведь и Ирина была Героем Советского Союза. И она также была уроженкой города Ленина.
Он улыбнулся грустной и смущенной улыбкой:
— Значит, Волгин поселится на улице Волгина. Любопытно. Но тут еще одно странное совпадение. Номер дома точно такой же, как год моего рождения.
— Тысяча девятьсот четырнадцать, — сказала Мэри.
Она знала это и раньше. Но, когда он, просто и естественно, вот так, сидя перед ней, в современном костюме, такой обычный, совсем как все, сказал это, она вздрогнула.
1914!
Не Новой, а христианской эры!
Это был год рождения этого человека, которого она запросто называла по имени… ее брата!
Кровь хлынула ей в лицо, и, охваченная сильным волнением она отвернулась.
— Тем более это должно быть тебе приятно, — сказал Владилен.
— Да, конечно, приятная случайность, — с оттенком иронии ответил Волгин.
Разумеется, тут не было ни совпадения, ни случайности. В городе знали, что рано или поздно Волгин будет здесь. Вероятно, этот дом давно свободен или его освободили сейчас, когда Волгин действительно прилетел сюда.
Подобных совпадений не бывает.
Но эти люди были правы. Ему было приятно их утонченное внимание. Только было бы еще приятнее поселиться на другой улице, носящей имя Ирины.
«Этого они не могли знать», — подумал Волгин.
— Не хочешь сейчас встречаться с людьми? — спросила Мэри.
— Если можно, отложим на завтра.
— Конечно, можно.
Арелет опустился в саду, позади небольшого одноэтажного дома. Волгин заметил, что на улице много людей. Его вышли встречать.
Что-то вроде угрызений совести кольнуло Волгина.
Его ждут! Его хотят видеть! Хорошо ли обмануть ожидания этих людей?
Но он был просто не в состоянии сейчас встретиться с людьми, говорить с ними.
— Выйди к ним, — попросил он Владилена, — и объясни.
— Не беспокойся, они все поймут.
По тому, как уверенно Владилен привел арелет именно к этому дому, Волгин окончательно убедился, что был прав. Дом давно ждет его, предназначен именно для него, а не случайно оказался свободным. И Владилен хорошо знал, где находится нужный дом.
«Если бы это была улица Ирины», — еще раз подумал Волгин, выходя из машины.
Здание выглядело очень своеобразно — не было видно ни одного окна. Огромную веранду, так же как в доме Мунция, обвивала зелень дикого винограда. Крыша была плоской.
— В доме искусственное освещение? — спросил Волгин.
— Нет, почему же? — удивленно ответила Мэри. — Обычное.
— Стеклянная крыша? — догадался Волгин.
— Нет. Крыша тоже обычная. Это самый простой, обыкновенный дом. Такой, каких сотни тысяч.
Волгин замолчал. Новая загадка! Но через полминуты она должна была разъясниться, не стоило расспрашивать.
Дом был больше, чем дом Мунция, — вероятно, здесь было комнат десять или двенадцать.
В первой — обширной гостиной, дверь которой выходила на веранду, — их ожидал молодой человек лет тридцати. Его лицо показалось знакомым Волгину. Вглядевшись, он узнал Сергея, одного из помощников Ио и Люция, которого он часто видел в круглом павильоне на острове Кипр.
Комната оказалась залитой солнечным светом, свободно проходящим сквозь совершенно прозрачные потолок и наружную стену.
Но ведь только что Волгин видел эту самую стену из сада, и она не была прозрачной…
Ему захотелось выйти на веранду и посмотреть еще раз снаружи, но он удержался. Было ясно, что Мэри сказала правду, и крыша, которая выглядела такой же прозрачной, как и стена, не стеклянная. Дом был выстроен из материала, пропускавшего наружный свет, но задерживавшего внутренний.
«Чересчур светло», — подумал Волгин.
Вслух он ничего не сказал. С уже хорошо усвоенной манерой внешнего равнодушия к непонятным ему явлениям, словно не видя здесь чего-либо загадочного, он обратился к Сергею:
— Здравствуйте! Я рад вас видеть.
— А я еще более, — ответил Сергей, обеими руками пожимая протянутую Волгиным руку. — Мне поручено встретить вас и познакомить с домом.
— А разве вы живете в Ленинграде? — лукаво спросил Волгин.
Молодой человек смутился.
— Я живу в Москве, — ответил он. — Но это так близко. Мы думали, что вам будет приятнее увидеть знакомого.
— И вы были правы, — серьезно сказал Волгин.
— Я покажу вам все и удалюсь.
