— А разве нельзя попросту объяснить все этим самым иерофантам? Промыть им глаза? Или мозги? — наивно удивился Нестор.
— Пробовали, — вздохнул Кир. — Что само по себе было не просто. Попробуй достучись! Мы даже потеряли при этом несколько сотен операторов. О, нет, нет! Это было очень давно, и тебе не грозит никакая опасность! — поспешил заверить Кир, заметив, как тревожно напрягся его подопечный.
Реализация интровертивной доктрины призвана сохранять status quo, при котором иерофанты будут продолжать выполнять капитанские функции, имея всего лишь боцманскую выучку. Но беда в том, что этот процесс поглощает неимоверное количество энергии Тамас. Взвесь чернеет и компенсаторные действия, предпринимаемые Раджасом, уже не способны нейтрализовать это почернение. Приближение печального финала становится неотвратимым.
При любой попытке донести информацию непосредственно в уже не человеческий разум иерофантов, операторы Раджаса натыкались на бронированную преграду. Психологи называют этот защитный механизм реакцией отрицания. Как только реципиент начинал осознавать, что его действия ведут мир к гибели, что его мировоззренческая доктрина, такая комфортная для него самого, губительна для мира в целом, он, будучи не в состоянии принять такое знание, включал отрицание и делал это с мощью, украденной у погибших богов.
— Так что помочь теперь могут только радикальные меры, — заключил Кир.
— И почему эти меры предпринимать должен именно я?
— Потому что ты Наг, мой юный падаван, — улыбнулся Наставник. — А значит, все Нагово тебе не чуждо.
— Но почему нам, Нагам, это все интересно? Почему происходящее во Взвеси не остается в этой самой Взвеси?
— Помните, мой друг, в одной книге — не скажу точно, в какой именно; кажется, у Филипа Дика, — было правильно замечено: «Каждая частица связана со всеми остальными — нельзя даже пукнуть, не изменив равновесия Вселенной»? Вы ж не думаете, что миры Трилоки никак не взаимосвязаны с этой вздорной, истеричной Взвесью? Мы все связаны, мы все зависимы друг от друга.
— Допустим. Но Вы говорили, не раз говорили, что Наги могут многое. А Драконы — так те вообще всемогущи. Что мешает перелепить тут все и сотворить добрый, чистый, хрустальный мир? Раз у нас такая плотная взаимосвязь?
— Теоретически любую систему несложно «перелепить», как Вы изволили выразиться, мой друг. Для этого стоит лишь обладать необходимым инструментарием — он у нас есть. Драконы — существа легендарные. Говорят, именно они вырастили Белый Ясень. Но о самом факте их существования не принято вот так прямо говорить ни в одном из миров Трилоки. Конечно, если бы Драконы существовали, они были бы в состоянии все «перелепить». Но, ко всему прочему, чтобы внести изменения в систему, необходимо находиться вне изменяемой системы. А вот это уже невозможно ни теоретически, ни практически.
Тут Нестор счастливо вспомнил первую беседу с Наставником о Драконах — в день первого перевоплощения:
— Но Вы говорили, что Драконы — демиурги демиургов и находятся по отношению к Взвеси в супрапозиции. — Нестор надеялся, что правильно понял значение термина «супрапозиция».
— Безусловно, — не стал спорить Кир. — Как же иначе? Но еще я говорил, что Драконы наделены некими внутренними критериями истины. Да что там! Драконы сами и являются этими внутренними критериями истины! И основной закон квантовой социологии — одна из таких нерушимых истин.
— Что за основной закон? — Нестор впервые слышал и об этом законе, и о квантовой социологии.
— Основной закон квантовой социологии, — Кир наделил свой голос менторским тембром, — гласит, что наблюдатель за социальной системой находится в супрапозиции по отношению к этой системе до тех пор, пока он не приступит к процессу наблюдения. Приступив к процессу наблюдения, наблюдатель теряет супрапозицию и автоматически становится частью этой системы.
— Уф! — не сдержался мало что понявший Нестор.
— Конечно же, даже являясь частью системы, Драконы могут многое в ней изменить, но, во-первых, эти изменения будут носить косметический характер, поскольку сущностные изменения системы координат возможны только извне, а во-вторых, Драконы не станут терять супрапозицию, лишь для того, чтобы произвести какие-то изменения в какой-то там Взвеси. Они парят — это их единственная забота. Иначе они перестали бы быть Драконами. А для косметики есть мы, Наги.
— И с каким макияжем предстоит иметь дело мне? — смирился Нестор.
— С винтажным, — усмехнулся Кир. — С макияжем тридцатых годов двадцатого века. Тебе предстоит попытаться исправить наши ошибки. Речь идет об известном тебе инструменте, предназначенном для манипуляций с массовым сознанием.
— В тридцать пятом был создан институт по изучению общественного мнения, — вспомнил Нестор один из прежних разговоров с Наставником.
— Совершенно верно, — подтвердил Кир. — И не без нашего участия.
— Но какую роль играет эта организация в процессе разложения нашей Взвеси?
— Не столько сама организация, сколько вырабатываемый ею продукт. Специалисты Седьмого дна специально для тебя подготовили — как это называют в школе? — наглядное пособие.
— Какое пособие?
— То, которое тебе любезно продемонстрировала наша Зоенька.
Нестор понял, что речь идет о жутком сне в воскресное утро.
— Кстати, почему именно Зоенька? — поинтересовался он.
— А кто же еще? — с готовностью отозвался Кир. — Между оператором и реципиентом до сеанса должна существовать некая связь. А кастелянша — единственный сотрудник Раджаса, — кроме меня, конечно, — с которым ты более-менее знаком.
— Скорее более, чем менее, — смутился Нестор.
— Это совершенно нормально, — успокоил Кир. — Поверь, у каждого Нага в Центральном управлении есть змейка, и часто — не одна. Змейки для того и нужны, чтобы их женское безмятежное начало уравновешивало наше агрессивное беспокойство. Кроме того, можешь потешить свое мужское самолюбие: Зоенька к тебе действительно неравнодушна. Она должна была только вывести тебя из галереи, но не удержалась и совершила традиционную ошибку начинающих операторов совести. Она перевоплотилась, выдала себя да еще и переспала с тобой в чистом поле! — Кир снова был весел, он расхохотался, шлепая себя по могучим бедрам. — Но давай лучше вернемся к содержанию демонстрационного материала.
— Почему черные жуки напали на нас, стоило мне только упомянуть о Взвесях?
— Именно потому, что ты про них упомянул. Растревожил.
