Светана! Кое-какое «прости господи»! Ему! Самому! Потрясателю Вселенной! Отказала! На порог не пустила! Ждёт к ужину, вишь ты, своего мужа! Какого-то… вестфальского поросёнка. Да это ж просто мусор! Какой-то вшивый германский масон в холопском ошейнике… Против потомка великих ябгу!
Но когда Чарджи начал… настаивать — чисто случайно подошёл Звяга со своими подмастерьями. А когда торк потянул из ножен свой столетний клинок — плотники тоже достали топоры. Понятно, настоящему степному хану покрошить пяток смердов-холопов, сиволапых, неумытых… Как два пальца… Но Ванька-ублюдок… опечалится.
Чарджи пошёл искать управу на сбреньдевшее хамьё и возомнившее быдло. Стремясь, как католическая инквизиция, «обойтись, по возможности, без пролития крови». Очень разумно. Но смешки холопов за спиной привели его в чрезвычайную ярость. Тут он меня нашёл. В этой самой… своей и чрезвычайной. А я ему сходу — лекцию. О направлении движения продукта… Бедненький…
А дальше будет ещё хуже: с наступлением холодов часть работников останется у меня на постоянно. Демография у меня… редкостная! Проще: есть свободные бабы. Поэтому мужики «мигрируют на огонёк».
Мда… Ну, назовём это — «огонёк». «Баба с огоньком» — русская народная характеристика половозрелой женщины. Интересно… а бывают бабы без «огонька»? С двумя-то «фонарями» — точно бывают. При наличии «горящей бересты в заду».
Я уже объяснял — на «Святой Руси» найти жену… хуже, чем в Советском Союзе после укрупнения животноводческих комплексов. Фермы и, соответственно — доярки, в одном селе, парни — они же трактористы — в другом. «И вместе им не сойтись».
Исконно-посконная проблема — «ба-бу-бы» — задушевно выражена в русской народной песне «Лучина»:
«Не житьё мне здесь без милой:
С кем теперь идти к венцу?
Знать судил мне рок с могилой
Обручиться молодцу.
Мне постыла жизнь такая,
Съела грусть меня, тоска…
Скоро ль, скоро ль, гробовая
Скроет грудь мою доска?».
Вот так, столетие за столетием, живёт Русь/Россия вплоть до мировых войн, разных революций и прочих катаклизмов. Но у меня, «здесь и сейчас», на песенный вопрос ответ отрицательный — не скоро.
Поэтому — будем жить. Жениться, трудиться, учиться, плодиться и размножаться… Прямо по партнёрскому соглашению ГБ с евреями.
Я — не ГБ. Но и местные… вроде бы… Короче: у меня — есть. Вот те самые, желанные, «обаятельные и привлекательные», «без архитектурных излишеств».
И всем — хорошо. Кроме торка — «поле ночной пахоты» для бедняги непрерывно сужается. По глазам его видно, а по выражениям слышно: «Мне постыла жизнь такая, съела грусть меня, тоска…».
Тоскующий торканутый инал… Не знаю как у кого, а у меня — вызывает чувство опасности.
«Среди долины ровныя,
На гладкой высоте
Цветет, растет высокий дуб
В могучей красоте.
Высокий дуб, развесистый,
Один у всех в глазах;
Один, один, бедняжечка,
Как рекрут на часах».
Что «дуб», в смысле — твёрдый, что «развесистый», в смысле… ну, вы поняли, — все согласны, признают, млеют и сочувствуют:
«Ах, скучно одинокому
И дереву расти!
Ах, горько, горько молодцу
Без милой жизнь вести!».
И тут дело не в физиологии, а в социологии: конкретный «дуб» односословной себе «дубины» — подобрать не может! Я ж ему предлагал:
– Выбирай любую девку в жёны.
– Я — инал! Мне даже и сестра твоя — не ровня.
– Ладно. Бери, холопку, которая глянется, в постоянные наложницы.
В ответ — торкские вариации русского народного: «важней казаку добрый конь, а баба — последнее дело». Он, явно, избегает сколько-нибудь серьёзных длительных отношений. Панически их боится. «Попрыгунчик».
Я его понимаю: я сам такой. Но я — попадун. У меня — особый случай. «Ванька-лысый — глаз урагана, эпицентр катастроф». А он-то… всего-навсего какой-то ябгённый инал. Или правильнее — ябгунный? Ябгуненный? Ябгунёвый?
С другой стороны, на тыщу вёрст он тоже единственный. Ни одной иналки в окружающем пространстве не наблюдается.
Но это ж не повод! Для на месте подпрыгивания и на меня наезжания.
Может, он попал в отрочестве в руки какой-нибудь… «наезднице»? Такие тяжёлые дамы бывают… Не по физике, а по…как матушка у Феодосия Печерского.
Есть проблема — будем лечить. Если у него с женщинами… не складывается, то… правильно! Подсунем ему мужчин. Точнее: молодого парня. Ещё точнее: много молодых парней. «Клин — клином». Или — клиньями?
Где тут этот наш… инал торканутый, невзнузданный, незахомутанный, одинокенький?
– Чарджи, у нас проблема.
– Хы-р-р, ды-р-р, фыр-р-р…
– И это тоже. Но опыт нашей стычки с «поротой Литвой» показал, что вотчина небоеспособна. Бойцы есть, а дружины нет. Будь любезен, возьми эту заботу на себя.
– Н-н-н… М-м-м… И?
– Нужно собрать из отроков, Артемием обученных, команду. Которая будет находиться в состоянии постоянной боевой готовности. Которая сможет быстро, по сигналу, сбегать на место происшествия, и ворогов правильно покрошить.
– Я — инал! Я, по вашему — степняк поганский! Мне по вашим лесам да болотам…!
– Я — не инал! Но мне — тоже. Болота… ненавижу. Хоть и не степняк. Остынь. И подумай. Я ж тебя не медведей по дебрям гонять зову. Ворогу просто ёлка в лесу не надобна. Ворог идёт к жилому. А жилые места — у реки, да на дорогах. По буреломам ломиться не надо. А вот конями быстренько проскочить… Или — лодейками. А на месте… как получиться — хоть с седла руби, хоть пешим.
– А я причём?!
– Факеншит! А притом! Отбери отроков. И трахай их как хочешь. Но чтобы в любой момент — как штык. В смысле — как рогатина.
Вот так, не с пехоты или конницы, но с драгун-морпехов, начали формироваться мои регулярные вооружённые силы.
Уточняю: основная причина — необходимость перенаправления избыточного либидо конкретного высокоблагородного персонажа, отягчённого сословно-сексуально-психологическими предрассудками, в безопасное русло. Конкретно — в групповую, боевую, строевую и политическую. Ну и, попутно, раз уж деваться некуда — повышение обороноспособности вотчины.
Чарджи, сам будучи универсалом, подбирал и ребят с такими же свойствами.
«Универсальный солдат» — это от бедности.
Когда в обществе есть хоть сколько-нибудь приличный уровень благосостояния — в армии начинается специализация. Это хорошо видно по вооруженным силам самой Руси. Если до «Погибели земли Русской» различаются, как и на Западе, тяжёлая и легкая конница, мечная, лучная, копейная пехота, то позднее, в Московский период, русский витязь становится подвижным складом: тяжёлое копьё дополняется дротиками, луком с тулом, саблей с булавой, топор, кистень, аркан, щит, шишак, доспехи… Всё это грузится на человека и на лошадь. Мономах мог написать: «А брони везли на телегах». Позднее… Надежды на обозы, на вспомогательные и специализированные подразделения нет — неоткуда взять. Не с чего прокормить особенно, вот под такую функцию, обученных и оснащённых людей.
