на Марс, — сказал будущий Барни. — Они придумали чудовищный план, как уничтожить Элдрича в судебном порядке, что связано с применением вызывающего эпилепсию препарата с Ио, КВ-семь. А может быть, ты этого не помнишь?
— Ведь это дело так и не попало в суд, — сказала Рони. — Элдрич с ними договорился. Они отозвали свою жалобу.
— Мы можем доставить тебя на Марс, — сказал Барни его двойник из будущего, — на корабле «Наборов П. П.». Однако это ничего не даст, поскольку Элдрич не только полетит следом и будет сопровождать тебя, но и встретит тебя по прибытии на место — это его любимое развлечение. Не забывай, что призрак может быть всюду, он не ограничен временем или пространством. Именно это делает его призраком, а также отсутствие метаболизма, по крайней мере в нашем понимании этого слова. Однако, как это ни странно, на него действует гравитация. В последнее время появилось много работ, касающихся этого явления, однако пока известно немногое. — И многозначительно закончил: — Особенно в отношении того, как избавиться от призрака, как заставить его вернуться в свое пространство и время.
— Вы хотите от меня как можно скорее избавиться? — похолодев, спросил Барни.
— Совершенно верно, — спокойно ответил его двойник из будущего. — Так же, как и ты хочешь как можно скорее вернуться, ты уже знаешь, что совершил ошибку, и… — Он бросил взгляд на Рони и сразу же замолчал. Он не собирался касаться темы Эмили в ее присутствии.
— Проводились какие-то эксперименты с электрошоком с использованием слабого тока и высокого напряжения, — сказала Рони. — И с магнитным полем. В Колумбийском университете…
— До сих пор, — перебил ее будущий Барни, — лучшие результаты были получены в Калифорнийском технологическом, на физическом факультете. Призрак облучают потоком бета-частиц, которые разрушают базовую структуру…
— Ладно, — отрезал Барни. — Я оставлю вас в покое. Я поеду туда и посмотрю, что удастся сделать.
Он чувствовал себя окончательно сломленным, его бросили в нужде все, даже он сам.
«Это уже предел всему, — думал он с бессильной слепой яростью. — Господи!»
— Странно, — сказала Рони.
— Что странно? — спросило его будущее «я», откидываясь на спинку кресла и глядя на Рони со сложенными на груди руками.
— То, что ты сказал о Калтехе, — ответила Рони. — Насколько я знаю, они там никогда не занимались призраками. Попроси, чтобы он показал тебе обе руки, — тихо сказала она Барни.
— Покажи руки, — сказал Барни. Однако он уже видел медленные перемены, происходившие в его собеседнике, особенно в форме его челюсти; он без труда узнал знакомую угловатость. — Перестань, — хрипло сказал Барни, у него кружилась голова.
Его будущее «я» насмешливо сказало:
— Бог помогает тому, кто сам себе помогает. Ты что, действительно думаешь, тебе что-то даст, если ты будешь здесь болтаться, пытаясь выдумать кого-нибудь, кто бы тебе посочувствовал? Черт побери, мне тебя жаль, я говорил тебе, чтобы ты не принимал вторую порцию. Я бы тебя вытащил, если бы знал как, а я знаю об этом наркотике больше, чем кто-либо из ныне живущих.
— Что с ним будет? — спросила Рони будущего Барни, который уже не был будущим Барни; метаморфоза закончилась, и в кресле, чуть покачиваясь, уже удобно сидел Палмер Элдрич, высокий и седой, как будто чьим-то великодушным жестом сформированный из некоей таинственной массы. — Боже милостивый, неужели он останется здесь навсегда?
— Хороший вопрос, — сказал Палмер Элдрич. — Я сам бы хотел это знать, как в его интересах, так и в своих. Помните, что я погружен во все это значительно глубже, чем он. — Обращаясь к Барни, он сказал: — Кажется, ты понял — не так ли? — что тебе вовсе не обязательно принимать свою обычную форму, ты можешь быть камнем или деревом, реактивным самолетом или куском термозащитной обшивки. Я был всем этим и многим другим. Если ты станешь чем-то неодушевленным — например, куском дерева, — ты не будешь осознавать течения времени. Это довольно интересный выход из положения для того, кто хочет избежать призрачного существования. Я этого не хочу, — тихо говорил он. — Поскольку для меня возвращение в мое время и пространство означает смерть от руки Лео. И поэтому я могу жить только в таком состоянии. Однако в твоем случае… — Он сделал неясный жест и слабо улыбнулся. — Стань камнем, Майерсон. Подожди, хоть я и не знаю, сколько это займет времени, пока действие наркотика пройдет. Десять лет, сто. Миллион лет. Или стань окаменевшей костью в музейной витрине.
Он доброжелательно смотрел на Барни.
Помолчав, Рони сказала:
— Может быть, он прав, Барни.
Барни подошел к столу, поднял стеклянное пресс-папье, потом положил его на место.
— Мы не можем до него дотронуться, — сказала Рони, — но он…
— Способность к манипулированию материальными предметами, — сказал Палмер Элдрич, — доказывает, что призраки присутствуют в данной реальности, что это не только иллюзия. Вспомните полтергейстов… Они могли швырять предметы по всему дому, хотя и были нематериальны…
На одной из стен кабинета блестела табличка: премия, которую Эмили получила три года назад — считая по его времени — на выставке керамики. Она висела здесь — он все еще хранил ее.
— Я хочу стать этой табличкой, — решил Барни.
Она была сделана из твердого дерева, вероятно махагониевого, и бронзы, она просуществует многие годы, а кроме того, он знал, что его будущее «я» никогда ее не выбросит. Он подошел к табличке, думая о том, как перестать быть человеком и стать предметом из бронзы и дерева, висящим на стене кабинета.
— Ты хочешь, чтобы я тебе помог, Майерсон? — спросил Палмер Элдрич.
— Да, — ответил он.
Какая-то сила подхватила его, он раскинул руки, чтобы сохранить равновесие, и вдруг оказалось, что он летит, падает в бездонный сужающийся туннель. Он чувствовал, как стены сжимаются вокруг него, и знал, что совершил ошибку. Палмер Элдрич еще раз перехитрил его, продемонстрировал власть, которая была у него над каждым, кто принимал чуинг-зет; он сделал нечто, и Барни даже не знал, что именно, но наверняка не то, о чем тот говорил и что обещал.
— Будь ты проклят, Элдрич, — сказал Барни, не слыша своего голоса, ничего не слыша; он падал и падал, полностью лишенный веса, не будучи уже даже призраком. Гравитация перестала на него действовать, видимо, тоже исчезла.
«Оставь мне что-нибудь, — подумал он. — Прошу тебя».
Он осознал, что это молитва, которой уже никто не выслушает. Палмер Элдрич уже давно сделал то, что хотел, и теперь было уже поздно, всегда было поздно.
«Значит, я должен довести дело
