— Боже мой! Ты сказал — гриппа?
— Расслабься. Это обычный грипп. Аспирин сбивает температуру без усиления потоотделения… и жар не возобновляется. Никаких черных пятен на шее. Но Дик не знает точно, какими надо пользоваться антибиотиками, если вообще надо, и теперь не спит по ночам, пытаясь вычитать где-нибудь про это. Еще он боится, что если грипп станет распространяться, то люди запаникуют.
— Кто заболел?
— Женщина по имени Рона Хьюэтт. Она пришла сюда из Ларами, штат Вайоминг, преодолев большую часть пути пешком, и Дик говорит, что у нее сильно ослаблен иммунитет.
Фрэн кивнула.
К счастью для нас, эта Лори Констабл, кажется, слегка втюрилась в Дика. И это несмотря на то, что он в два раза ее старше. Но я полагаю, что это нормально.
Как это благородно с твоей стороны, Стюарт, одарить их своим благословением.
Он улыбнулся.
— Как-никак Дику сорок восемь и у него слабое сердце. Словом, сейчас он чувствует, что работу в комитете просто не потянет… Господи, да он же практически учится на врача. — Стю грустно взглянул на Фрэн. — Я могу понять, почему эта Лори влюбилась в него. Если кого из всех нас в этом городке и можно назвать героем, так это именно его. Ведь он — обыкновенный сельский ветеринар и до смерти боится, что убьет кого-нибудь. И он понимает, что каждый день прибывает все больше людей и многие из них успели заработать какие-то болячки.
— Значит, нам в комитете нужен кто-то еще.
— Ага. Ральф Брентнер в восторге от этого нового парня, Ларри Андервуда, и, судя по твоим словам, он и тебе показался довольно смышленым.
— Да. По-моему, он подойдет. И я встретила сегодня его подругу. Ее зовут Люси Суонн. Она очень милая и без ума от Ларри.
— Похоже, все женщины от него без ума. Но, Фрэнни, если честно, мне не нравится, что он выложил все про свою жизнь первой встречной.
— Мне кажется, это оттого, что я с самого начала была с Гарольдом. По-моему, он так и не понял, почему я с тобой, а не с ним.
— Интересно, как ему показался Гарольд?
— Спроси и узнаешь.
— Наверное, так и сделаю.
— Так ты собираешься пригласить его в комитет?
— Скорее всего да. — Он встал. — Я бы хотел заполучить этого старика, которого называют Судьей. Но ему уже семьдесят. А это многовато.
— Ты пробовал поговорить с ним про Ларри?
— Нет, но Ник говорил. Ник Андрос — смышленый парень, Фрэн. Он кое-что поменял в наших с Гленом планах. Глен слегка разозлился по этому поводу, но даже он был вынужден признать, что у Ника неплохие идеи. Как бы там ни было, Судья сказал Нику, что Ларри — именно тот, кто нам нужен. Он сказал, Ларри как раз ищет, куда бы ему ткнуться, чтобы принести побольше пользы, и со временем он станет гораздо лучше.
— По-моему, это довольно весомая рекомендация.
— Да, — сказал Стю. — Но, прежде чем приглашу его в комитет, я все-таки выясню, что он думает о Гарольде.
— А что тебе Гарольд? — с нажимом спросила она.
— С тем же успехом я мог бы задать этот вопрос тебе, Фрэн. Ты все еще чувствуешь себя ответственной за него.
— Правда? Я не знаю. Но, когда думаю о нем, я чувствую себя немного виноватой… Да, это я точно могу сказать.
— Почему? Потому что я отбил тебя у него? Фрэн, ты когда-нибудь хотела его?
— Нет. Господи, нет, конечно. — Ее едва не передернуло.
— Я солгал ему однажды, — сказал Стю. — Ну… вообще-то это нельзя назвать ложью. В тот день, когда мы повстречались втроем. Четвертого июля. Думаю, он уже тогда мог почуять, что потом произойдет. Я сказал, что не хочу тебя. По как я тогда мог знать, захочу тебя или нет? Может, в книгах и бывает такая штуковина, как любовь с первого взгляда, но в жизни…
Он запнулся, и лицо его стало расплываться в широкой ухмылке.
— Что ты ухмыляешься, Стюарт Редман?
— Я просто подумал, — сказал он, — что в жизни у меня ушло на это по меньшей мере… — Он задумчиво потер подбородок. — Ну да, я бы сказал, четыре часа.
Она поцеловала его в щеку.
— Это очень мило.
— Это правда. Словом, я думаю, он все еще дуется на меня за это.
— Стю, он ни разу не сказал о тебе дурного слова… и вообще о ком бы то ни было.
— Не сказал, — согласился Стю. — Он улыбается. Вот это мне и не нравится.
— Ты думаешь, он… вынашивает планы мести… или еще что-нибудь в этом роде?
Стю улыбнулся и встал.
— Нет, только не Гарольд. Глен полагает, что вокруг Гарольда может в конце концов сплотиться оппозиционная партия. Это нормально. Только надеюсь, что он не попытается похерить все, что мы делаем сейчас.
— Помни только, что он напуган и одинок.
— И ревнив.
— Ревнив? — повторила она и отрицательно качнула головой. — Я так не думаю… Правда, не думаю. Я говорила с ним, и мне кажется, я бы знала, если бы… Правда, он может чувствовать себя обойденным. По-моему, он рассчитывал войти в организационный комитет…
— Это было одно из единоличных — так это называется? — решений Ника, с которым мы все согласились. Выяснилось, что ни один из нас не доверяет ему полностью.
— В Оганкуите, — задумчиво протянула она, — он был самым противным парнем, какого только можно себе представить. В основном причиной этого являлось его положение в семье… Его родным, наверное, казалось, что он вылупился из яйца кукушки или что-нибудь в этом роде… Но после гриппа он, похоже, изменился. По крайней мере в отношении меня. Казалось, он старался быть, ну… мужчиной. Потом он изменился снова. Как-то сразу. Начал все время улыбаться. С ним уже стало невозможно поговорить по-настоящему. Он ушел… весь в себя. Так бывает с людьми, когда они обращаются к религии или читают… — Она вдруг запнулась, и на мгновение в ее глазах промелькнуло что-то очень похожее на страх.
— Что читают? — спросил Стю.
— Что-нибудь, что переворачивает всю их жизнь, — сказала она. — „Капитал“. „Майн Кампф“. Или, быть может, перехваченные любовные письма.
— Что ты имеешь в виду?
— М-мм? — Она посмотрела на него так, словно только что проснулась, а потом улыбнулась. — Ничего. Разве ты не собирался повидаться с Ларри Андервудом?
— Конечно… если с тобой все нормально.
— Лучше, чем нормально — я чувствую себя превосходно. Валяй двигай. Собрание в семь. Если поторопишься, успеешь еще заскочить перед началом домой и поужинать.
— Ладно.
Он уже был у калитки, отделяющей задний дворик от центрального, когда она окликнула его:
— И не забудь спросить его, что он думает о Гарольде.
— Не волнуйся, — ответил Стю. — Не забуду.
