Значит, Ариадна Федоровна должна вполне сознательно отправиться с Костей в лес и помочь ему изловить своего поработителя. Господи, тоска-то какая! С Калерией и то было бы веселее! Или с Маринкой. Кстати, он сегодня еще не видел Маринку. Нехорошо. Если она думает, что к работе секретаря можно относиться более безответственно, нежели к работе подручного повара, то она глубоко заблуждается. И в Костиных силах указать ей на ее ошибку.
Так ничего и не решив по поводу Савской, Комаров дошел до отделения. В конце-концов, этим можно будет заняться и завтра. А сейчас не менее важно поймать того, кто пытался напасть на него ночью.
На лавочке возле палисадника уже сидела виноватая Маринка. И не одна. Рядом с ней сидел здоровый лохматый детина под два метра роста. Детина, не поднимая глаз, протянул руку Комарову:
– Александр, – буркнул он.
– Константин Дмитриевич, – Костя пожал протянутую руку и вопросительно глянул на Маринку.
Что-то во всей этой картинке ему не нравилось. Что? Невербальные ощущения? Запахи? Аура? Так как и Маринка, и ее кавалер молчали, Костя смог спокойно сконцентрироваться и подключить к работе все свои органы чувств: зрение, слух, осязание, обоняние.
Он абстрагировался от настоящего и взглянул на всю эту ситуацию как бы со стороны. Почти одновременно он выхватил из контекста картинки фигуру Сашки. Рост. Плечи. Лохматость. Из нагрудного кармана выглядывает краешек сигаретной пачки. «Pall Mall». Ну и что? как выяснил Костя, эти сигареты курит шесть человек в деревне. Не значился же в списках на «Сигару» этот самый Сашка! Стоп! В этих списках значилась Маринка. Могла же она подарить одеколон своему возлюбленному?
– В чем дело, молодые люди? – как можно стороже спросил Комаров.
Он знал, что если преступник пришел сам, просто необходимо было подтолкнуть его к совершению признания.
– Чего молчишь-то? – звонко крикнула Маринка.
– Это, – смог сказать Сашка и замолчал навеки.
Маринка, видя, что ее такой речистый на вечерней скамейке возлюбленный совсем сник, взяла дело в свои руки.
– Мой-то чего удумал, – громко, с интонациями замучившейся со своим некудышным мужем супруги начала она, – я только сейчас и узнала. Этот тип вздумал ревновать вас ко мне и вчера вечером ходил с вами разбираться. Я бы и не узнала, да мне брат его младший проболтался. Мы с ним в одном классе учимся. Вот. Привела его извиняться. Вы не очень пострадали, Константин Дмитриевич? А то Санька сначала кулаками машет, а потом думает!
Маринка подпрыгнула, как мячик, и дала своему нареченному небольшой профилактический тумак в лоб.
– Так это вы? – проигнорировал Костя сообщение о якобы состоявшейся драке. – Так это вы вчера ночью бродили у меня под окнами?
– Ну, – горестно вздохнул Сашка, – а чего вы ее то в лес, то на работу таскаете. Меня мужики засмеяли.
– И вы верите в подобную глупость? – грустно вздохнул Костя.
Вопреки здравому смыслу, он расстроился. Жаль, что ночное нападение окончилось столь банально. Куда красивее было бы, если бы напасть на него пытался не ревнивый жених секретарши, а дрессировщик йети, как и предполагал Костя.
– Почему глупость? – взвилась теперь уже Маринка, – я что, уже и понравиться не могу? Или вы нас, девчонок но-пасаранских, уже и за девушек не считаете? Вам студенток подавай? Так я тоже скоро студенткой буду. Только будет уже поздно!
– Да уж, – раскочегарился и Сашка, – чем наши девчонки хуже городских?
– Это вы говорите, что хуже, а я вообще молчу, – против своей воли стал оправдываться Костя, – а Маринка очень даже ничего девчонка, особенно после откорма в «Геркулесе».
Что поделать! Костя уже начал осваивать науку расследования преступлений, но еще не научился делать комплименты и вести себя с ревнивыми женихами. И Сашка, и Маринка взвились одновременно.
– А что, я до «Геркулеса» совсем дурнушкой была? – кричала оскорбленная Маринка.
– В каком это смысле «ничего девчонка»? – в унисон ей басил Сашка, – она говорила, что между вами ничего не было!
Костя в отчаянии зажал уши, собрался и рявкнул командирским голосом, которому его тоже научил любимый учитель:
– Молчать! Смирно!
Как ни странно, но эта нелепая для гражданских жителей команда подействовала безотказно. Влюбленные одновременно закрыли рты и вытянулись в струнку.
– Ногу давай!
Костя достал из портфеля слепок, как заправский кузнец, зашел Сашке со спины и сверил отпечаток его ботинка со слепком. Слепок сходился один-в-один. Совпадала даже маленькая трещинка в подошве.
– За нападение на участкового при исполнении я вас привлекать не буду, – щедрой рукой даровал он свободу Сашке, – но это в последний раз. С этого момента вы находитесь под моим пристальным и неустанным вниманием. А с вами, Марина Алексеевна, разговор будет особый. Я жду вас в кабинете.
После этих слов Костя круто развернулся на каблуках и поднялся на крыльцо. Как все-таки много трудностей и непредсказуемых поворотов таит в себе работа в провинции!
Комаров давно искал повод избавиться от Маринки. Кое-какую пользу она, конечно, принесла, но на доктора Ватсона, которого Костя постоянно рисовал в своем воображении, не походила ничуть. Впрочем, Маринку не особенно расстроила отставка. Летняя отработка подходила к концу, так что она так и так ушла бы с чистой совестью догуливать летние каникулы.
* * *
Костя без особого интереса наблюдал через окно за прощанием практически примирившихся возлюбленных и подводил в уме результаты расследования: как ни крути, а идти в лес за йети все-таки надо. Толик опять вне подозрений – ясно, что следил за ним ночью возлюбленный Маринки. Самое главное – не пороть горячку, не торопиться. Зверь силен, хитер и коварен. Без солидной, тщательной подготовки идти на него нельзя. Да и Савскую надо подстраховать от неожиданностей. Ну, привяжет он ее к дереву. Ну, вступит в схватку с йети. Силы-то неравны! Костя не хочет убивать Снежного Человека, а тот явно церемониться не будет. Что, если случится самое страшное? Что станет тогда с привязанной к дереву Савской? Поистине страшна будет судьба ее. Значит, необходим сообщник, то есть помощник. Калерия? Эта победит десятки йети. Но Костя на нее обиделся. Ведерко? Как не хочется брать на такое опасное дело вечно жующего сало начальника!
Воспоминания о сале просто затопили рот Комарова слюной.
Он вспомнил, что еще не обедал. Вспомнил он так же, что с раннего детства работа мозга его напрямую зависела от наполнености желудка. Это только в книжках голодные гении совершают открытия и творят шедевры. А в жизни невозможно думать ни о чем великом, когда желудок поет громкую тоскливую песню.
