И все же этот факт, примечательный сам по себе, только на мгновение приковал его внимание. Взгляд его продвинулся дальше по вскопанной земле до того места, где стояла Бобби, засунув руки в карманы и глядя в яму перед собой.
- Ваши мысли по этому поводу, Гард?
У него не было никаких мыслей по этому поводу, и он остался нем как рыба.
Яма была удивительно глубокой: 30 или 40 футов, как он прикинул. Если бы лучи солнца не падали прямо, Джим даже не разглядел бы ее дна. Между стеной котлована и гладкой поверхностью корабля был зазор фута в 3. И корпус тарелки был абсолютно гладким. Ни цифр, ни символов, ни рисунков или иероглифов.
На дне ямы предмет по-прежнему уходил под землю. Гарденер покачал головой, открыл было рот, но не смог издать ни звука.
То место корабля, о которое Бобби споткнулась в самом начале и вокруг которого стала расковыривать землю, приняв это за банку из-под консервов, оставшуюся после корчевщиков, находилось в 3 футах от Джима. Он уставился на него так же, как две недели назад это сделала Бобби.., с одной лишь разницей: когда та впервые заметила краешек металлической обшивки корабля, она стояла на коленях. Гарденер стоял на ногах. Он лишь краем глаза отметил ущерб, нанесенный склону - деревья были срублены и оттащены в стороны, пни торчали как остатки гнилых зубов - он не думал об этом до сего момента. Джим пригляделся бы повнимательней, если бы Андерсон пояснила ему, какой объем склона ей пришлось попросту снести... Само существование холма затрудняло извлечение корабля из земли.., поэтому она просто удалила половину для облегчения своей работы.
"Летающая тарелка, - слабо шевельнулась мысль, а потом: Я уже умер. Все это иллюзии смерти. Каждую секунду я могу очнуться и обнаружу, что умею дышать в соленой воде. Каждую секунду. Каждую невероятно долгую секунду".
За исключением того, что такое никогда не случится, потому что все, располагающееся перед глазами, было вполне реально. Действительно летающая тарелка.
И в какой-то мере этот факт был хуже всего. Не космический корабль, не инопланетный грузовой корабль, а именно летающая тарелка. Они были развенчаны представителями Воздушных сил, мудрыми учеными, психологами. Ни один уважающий себя писатель-фантаст не поместит героев своего произведения внутри нее, а если даже он это сделает, то ни один уважающий себя редактор не поставит на полях рукописи жирный знак одобрения. Летающие тарелки вышли из моды одновременно с Эдгаром Р. Бэрроузом и Отисом А. Клайном. Популярность темы дышала на ладан. Летающие тарелки уже ушли в историю; идея как таковая воспринималась не более чем шутка, всерьез воспринимаемая лишь чокнутыми, религиозными фанатиками и, конечно же, постоянно массировавшаяся бульварными газетенками, публиковавшими каждую неделю историю о летающих тарелках типа "Шестилетняя девочка изнасилована инопланетянином, о чем в слезах сообщает ее мать".
Большинство подобных происшествий, по чертовски странному стечению обстоятельств, происходило либо в Бразилии, либо в Нью-Хэмпшире.
А здесь перед ними лежала эта штуковина - лежала с давних пор, и века проносились над ней, как минуты. Неожиданно на ум пришла строчка из Книги Бытия, заставившая Гарда вздрогнуть как от порыва холодного ветра: и в те дни на земле жили титаны.
С вопрошающим взглядом он повернулся к Андерсон.
- Она действительно существует? - он смог лишь прошептать.
- Вполне. Дотронься до нее. - Женщина постучала по тарелке костяшками пальцев, извлекая тот же звук красного дерева. Гарденер потянулся вперед.., затем отдернул руку за спину.
Тень раздражения и досады пробежала по лицу Андерсон.
- Я же говорю. Гард, что она не кусается.
- И она не сделает со мной ничего такого, что я не захочу.
- Совершенно верно.
Гарденер задумался, насколько это возможно в состоянии все возрастающего смятения - однажды он уже поверил ей в том памятном эпизоде с выпивкой. Стоит крепко подумать обо всем, ведь он встречался с людьми - большинство из них его студенты колледжа начала 70-х, которые говорили те же слова о наркотиках. Многие из них закончили свой путь в клиниках или приютах для наркоманов с тяжелыми последствиями от употребления кокаина.
Бобби, скажи мне, неужели ты действительно хотела работать до изнеможения? Неужели ты хотела так похудеть и стать похожей на скелет? По-моему, я хочу знать только одно - ты была свободна в своем решении или тобой управляли? И солгала ли ты мне о Питере? И почему не слышно пения птиц в лесу?
- Ну давай же, - проговорила женщина теряя терпение. - Нам еще предстоит о многом поговорить и принять непростые решения. И мне не хочется, чтобы ты прерывал меня на середине своими заявлениями о том, что все увиденное здесь галлюцинации после лишней бутылочки.
- Я буду последним дерьмом, если скажу это.
- Но именно это обычно и говорят люди. Ты же был хроническим алкоголиком. Мы оба это знаем.
Да, но прежняя Бобби никогда бы не стала говорить об этом.., по крайней мере такими словами.
- Только дотронься, и ты сразу поверишь. Это все, о чем я прошу.
- Ты говоришь так, как будто это очень важно для тебя. Андерсон нетерпеливо переступила с ноги на ногу.
- Ну, хорошо, - ответил Гарденер. - Ну, хорошо, Бобби, Он приблизился и крепко ухватился за поверхность корабля, точно как Андерсон в самый первый день. Он совершенно точно видел, что выражение неприкрытой долгожданной радости разлилось по лицу Роберты. Как у человека, ожидавшего взрыва хлопушки.
Одновременно произошло несколько вещей.
Первая - ощущение вибрации под пальцами, как будто дотрагиваешься рукой до столба с высоковольтными проводами. На секунду показалось, что она ввергла его плоть в оцепенение, с невообразимо высокой скоростью растекавшееся по телу. Затем это ощущение прошло. В тот же момент в голове Гарда грянула музыка. По сравнению с ней все, что он слышал прошлой ночью, показалось шепотом - сейчас он как будто находился внутри стереоприемника, включенного на полную мощь.
День выключил меня, и, возможно,
С девяти до пяти я жду,
Когда все будет кончено,
И я домой пой...
Он открыл было рот, чтобы закричать, как все в одно мгновение смолкло. Гарденер узнал песенку, популярную в те времена, когда он ходил в начальную школу; и впоследствии он не раз напевал этот услышанный отрывок, поглядывая на часы. Последовательность событий была такова: секунда-две вибрации, примерно секунд 12 оглушающей уши музыки, затем кровотечение из носа.
Все верно, кроме того, что музыка оглушала. Мелодия раскалывала на части голову. Она совсем не проходила через уши. Она вонзалась в голову прямо из этого чертова куска стали во лбу.
