Бобби пошевелилась в кресле и уронила правую руку. Тот же жест Гарденер видел сотни раз прежде, и сердце готово было вырваться у него из груди, когда он заметил выражение горького сожаления на лице женщины. Она положила руку обратно на колено.
- Но, знаешь ли, я не уверена, что на этом все закончится. Есть такой роман Питера Страуба "Парящий Дракон", ты читал его? Гарденер покачал головой.
Ну, в нем говорится о чем-то похожем на твоих Агента Оранж и Паракват.
Гарденер улыбнулся.
- В романе происходит утечка экспериментального химиката в атмосферу; потом он выпал над частью сверхурбанизированного Коннектикута. Осадок действительно был отравляющим - что-то вроде сводящего с ума газа. Люди без причины вступали в драки, некоторые решали разрисовать дома - включая и окна в ярко-розовый цвет, одна женщина прыгала, пока не умерла от коронарной недостаточности, и тому подобное.
Есть другой роман - этот называется "Мозговая волна" и написал его... Андерсон нахмурилась, пытаясь вспомнить. Ее рука незаметно упала с подлокотника кресла опять, затем вернулась на место. - Мой однофамилец. Андерсон. Пол Андерсон. В ней Земля проходит через хвост кометы, и какие-то содержащиеся в ней компоненты делают животных умнее. Книга начинается с воспоминаний кролика, описывающего как он освободился из западни.
- Уже приятнее, - вторил ей Джим.
- Верно. Если твой ИК до прохождения кометы был 120, то после он поднимется до 180. Понял?
- Умные во всех отношениях интеллигенты?
- Да.
- Но вначале ты обозвала их учеными идиотами. И это прямо противоположно тому, что ты сейчас говоришь, не так ли? Это как... способность.
Андерсон отмела его рассуждения.
- Неважно.
И сейчас, лежа в кровати и погружаясь в сон, Гарденер желал это знать.
13
Ночью ему приснился сон. Довольно простой. Он стоял в темноте у сарая между домом и садом. Слева вырисовывался "Томкэт". Он думал о том же, что и сегодня вечером, - что он подойдет и заглянет в окно. И что же там увидит? Конечно же, Томминокеров. Но он не испугался. Вместо страха он чувствовал приятную умиротворяющую радость. Потому что Томминокеры не были монстрами или людоедами; они были похожи на эльфов из старой сказки о добром башмачнике. Джим заглянет в грязное окошко, как восторженный малыш глядит из окна спальни на картинке из "Ночи перед рождеством" (а кем был старый добрый Санта-Клаус, как не большим добрым Томминокером в красной шубе?), и увидит их, сидящих за столом, смеющихся и болтающих, собирающих всем скопом силовой генератор и левитирующие скейтборды и телевизоры, показывающие вместо обычных программ кино для интеллектуалов.
Он направился к сарайчику, и неожиданно тот осветился тем же ослепительно ярким светом, что исходил от переделанной пишущей машинки Бобби - как будто сарайчик превратился в сверхъестественный хэллоуиновский фонарь, только свет этот был не теплым и желтым, а ужасным, пронзительно зеленым. Он изливался между досками; он проходил через щели и падал на землю лучами цвета злых кошачьих глаз, он переполнял и окна. И теперь Джим испугался, потому что ни одно дружественное маленькое создание из космоса не может сделать такой свет; если бы у смертельной болезни - рака - был цвет, он был бы похож именно на этот свет, изливающийся из каждой дырочки, щелочки и трещинки и бьющий из окна сарая Бобби Андерсон.
Но тем не менее он продвинулся еще ближе к сараю, потому что во сне вы не всегда можете помочь себе. Он подвинулся ближе, более не желая ничего видеть, как и ребенок не хочет выглядывать из окошка в канун Рождества и видеть Санта-Клауса, съезжающего по заледенелой крыше дома с несколькими отрезанными головами, из обрубков шей которых хлещет кровь, замерзая на морозе.
Пожалуйста, нет, пожалуйста, нет...
Но он подошел еще ближе, и с приближением к этой зеленой мгле оглушающая музыка заполнила его голову парализующим и подчиняющим волю потоком. Музыка Джорджа Торогуда и "Дестройерз", и Джим понял, что когда тот начнет свое соло на гитаре, его череп сначала задрожит, а затем просто лопнет подобно стакану с водой, как в тот раз, о чем он однажды рассказывал Бобби.
Ничего из ожидаемого не произошло. Страх испарился, все было кончено - он больше не боялся Томминокеров в сарайчике. Гард осязал их, мог чуть ли не почувствовать их дух, насыщенный и тяжелый, как у озона или крови.
И.., зловещий звук чмокающий жидкости. Его Джим расслышал даже сквозь грохот музыки в ушах. Как старая посудомоечная машина, только это был не звук воды. Он был не правильным, не правильным, не правильным.
Когда Гарденер поднялся на цыпочки, чтобы заглянуть в окошко, с лицом таким же зеленым, как и тело, вынутое из зыбучих песков, Джордж Торогуд заиграл наконец соло, и Гарденер закричал от боли. В это время голова его разлетелась на кусочки, и он проснулся, сидя прямо на старенькой двуспальной кровати в комнате для гостей, весь в холодном поту и с трясущимися руками.
Он снова лег, повторяя: Боже! Если тебе хочется кошмаров, ознакомься с этим. Не стесняйся.
Джим ожидал, что вслед за первым последуют новые кошмары; он лег с твердой уверенностью в этом. Но снов ему больше не снилось.
В ту ночь.
На следующее утро он присоединился к раскопкам Бобби.
