— Да, весьма привлекательная, — ответил я, и профессор, вздохнув с облегчением опять лег спать.
Мы надеялись, что преследующим нас обезьянам не известно о нашем новом убежище в густых зарослях. Вскоре, однако, нам пришлось убедиться в своей ошибке. В джунглях стояла тишина. Никаких звуков, кроме легкого шелеста листвы и утреннего щебетания птиц. Но по приобретенному горькому опыту мы уже знали до чего хитро и коварно могут действовать эти твари, часами и даже днями терпеливо выжидая подходящего для атаки момента. Не знаю, как сложится моя дальнейшая судьба, но твердо убежден, что за всю прежнюю жизнь я никогда не был так близок к гибели, как в это утро. Впрочем, позвольте — все по порядку.
После страшных потрясений вчерашнего дня, усиленных долгим голоданием мы проснулись утром не вполне окрепшими. Саммерли все еще оставался настолько слаб, что с трудом держался на ногах, но, будучи гордым человеком, старался это скрыть.
На совете было решено: в течение двух оставаться на месте, организовать хороший завтрак, в котором все сейчас очень нуждались, а затем продолжить путь в направлении к центральному озеру, обойти его по берегу и приблизится к пещерам на противоположной части плато, где по моим наблюдениям обитали индейцы. Так как мы являлись спасителями нескольких человек из их племени, то надеялись, если и не на радушный (кто их знает, этих туземцев), то уж, по крайней мере, не на враждебный прием. Знакомство с представителями человеческой расы было твердо решено считать последним этапом в изучении нашей экспедицией земли Мейпла Уайта, после чего мы намеревались все усилия сосредоточить на поиске способа покинуть плато. Даже Челленджер на этот раз не возражал. Теперь, держась одной группой с туземными индейцами, мы имели возможность хорошо их рассмотреть вблизи. Это были маленькие, поджарые, мускулистые, очень подвижные, гармонично сложенные мужчины. Их длинные блестящие черные волосы скреплялись на затылке в пучок при помощи кожаных ремешков. Вся одежда состояла из кожаных же повязок на бедрах. Безволосые миловидные лица светились добротой. Разорванные мочки ушей кровоточили. Наверное там недавно висели украшения, но варвары обезьяны ободрали их вместе с ушами. Индейцы оживленно беседовали на приятно певучем, гортанном наречии. Не понимая ни слова, мы со временем усвоили, что себя они называют «аккала». Потом, потрясая кулаками в сторону джунглей с лицами исказившимися страхом, смешанным с ненавистью, они несколько раз прокричали: «дода», «дода». Ясно, что так у них звались заклятые враги обезьянолюди.
— Ну, что можете о них сказать, Челленджер? — спросил лорд Джон. — Кажется, этот юноша. С гладко выбритым теменем — их вождь.
Действительно он держался чуть в стороне от остальных, и те, обращаясь к нему, неизменно проявляли признаки уважения. Из всей группы он был самым юным, но в то же время исполнен исключительным достоинством. Когда Челленджер положил на голову молодого индейца свою огромную пятерню, тот вздрогнул всем телом, как пришпоренная лошадь и, сверкнув негодующим взглядом, быстро отошел от профессора на несколько шагов. Потом, он, не теряя гордого выражения, улыбнулся и приложив ладонь к груди, несколько раз произнес слово «Маретас».
Нисколько не смутившись Челленджер тут же заграбастал другого первого попавшегося туземца и, поворачивая его из стороны в сторону, как наглядное пособие, принялся читать нам лекцию.
— Классифицируя общее развитие представителей данной расы, — загремел он своим зычным голосом, — если брать в расчет объем черепной коробки, угол подъема лобовых костей по отношению к линии надбровных дуг и ряд других признаков, необходимо признать его высокий уровень. Он значительно выше, чем у многих известных южноамериканских племен. Поэтому никак невозможно допустить, что стоящие перед нами индейцы возникли в их нынешнем виде путем естественной эволюции. Мало того. Даже населяющие здешние джунгли многочисленные обезьяны на много порядков превосходят допотопных ящеров, обитающих тут же. Таким образом, было бы, мягко выражаясь, некорректно предполагать, что высшие приматы, с которыми мы столкнулись на плато, могли в течение сколь угодно большого отрезка времени развиться из простейших форм.
— Откуда они тогда, черт возьми, взялись? Заползли с амазонских берегов, или с неба свалились? — спросил лорд Джон.
— Это как раз и есть главный вопрос, решая который, будет сломано не одно копье в ученом мире Европы и Америки, — ответил профессор. — Лично моя версия, верна она, или нет, — произнеся эти слова, Челленджер, казалось, еще больше раздался вширь. В его глазах зажглись заговорщические огоньки, — состоит в следующем. В данном геофизическом ареале эволюция биологических видов с самого начала вплоть до наших дней протекает в особых условиях, нигде в мире не имеющих аналогов природных условиях, при которых стало возможно сосуществование старых форм с новыми. Поэтому мы тут встречаем таких животных как вполне современного тапира (этот вид обладает почтенной родословной), гигантского оленя и, скажем, муравьеда с рептилиями юрского периода. До этого момента, как будто, все ясно. Но как же быть с обезьянолюдьми и индейцами. Как объяснить их присутствие на плато с позиции науки. Я полагаю, ответ может состоять лишь в том, что они попали сюда откуда-то извне. Вполне вероятно, что некогда существовавшие на территории Южной Америки человекообразные обезьяны каким-то образом сюда проникли и с течением времени превратились в тех существ, с которыми нам пришлось пообщаться и из которых отдельные особи обладают столь привлекательной внешностью, — тут Челленджер многозначительно посмотрел мне в глаза, — что, будь они наделены интеллектом, могли бы собой украсить любую из человеческих рас. Аналогично обстоит дело и с индейцами. В более поздние времена, спасаясь от голода или врагов, они отыскали путь на плато и, встретившись здесь со свирепыми хищниками, которых раньше никогда не видели, укрылись в пещерах, о которых говорит наш юный друг. Однако, чтобы выжить им приходилось и приходится вести постоянную войну с различными врагами и в первую очередь с обезьянолюдьми, не пожелавшими смирится с вторжением на их территорию человека. Превосходя умственным развитием всех других животных, используя хитрость и коварство, как мы убедились по собственному опыту, обезьянолюди ведут с индейцами непрекращающуюся войну. Именно этим объясняется немногочисленность человеческого племени, обитающего на плато. Ну как, джентльмены; удалось мне вас убедить, или в моих объяснениях есть что-либо вызывающее у вас сомнения?
