— Знают ли они о существовании корабля?
— Не думаю. — Болезненно морщась, он добавил: — По крайней мере, я на это надеюсь.
— Вы можете продержаться хотя бы до тех пор, пока они не будут в безопасности? Это то, что…
Вдруг она с тревогой прервала себя.
Снаружи доносился шум работающих реакторов. Со скрежетом некоего металлического насекомого на крышу приземлился корабль. Затем послышался глухой стук, голоса. Люк в крыше был открыт. Рита видела, как на лице ее дяди отразились ужас и мимолетное сознание того, что может дальше произойти. Но их сразу сменило обычное выражение мягкости, печали и усталости. Он неуверенно улыбнулся ей.
— Они прибыли, сказал он едва слышно.
Тяжелые военные сапоги гулко простучали по коридору. В зал вошли гвардейцы Директории и стали полукругом. С ними вошел чиновник с бесстрастным лицом, держа в руках портфель.
— Вы Леон Картрайт? — спросил он. — Покажите, пожалуйста, ваши документы. Они при вас?
Картрайт достал из внутреннего кармана пластиковую трубку, вынул из нее пробку и один за другим развернул на столе тонкие металлические листки.
— Свидетельство о рождении. Школьный аттестат. Психоаналитическая характеристика. Сведения о судимости. Нравы согласно уставу. Список бывших мест службы. Последнее место службы и прочее. Держите.
Картрайт снял куртку и засучил рукав рубашки. Служащий быстро пробежал глазами документы и сравнил опознавательное клеймо с глубоко выеденным клеймом на его коже.
— Теперь мы должны проверить ваши отпечатки пальцев и ваш мозговой стандарт. На самом деле, это лишнее. Я знаю, что вы Леон Картрайт. — Он вернул документы. — Меня зовут Шеффер, майор группы ТП Директории. Другие члены ТП здесь. Сегодня утром, в девять с минутами, произошла смена власти.
— Я вижу, — сказал Картрайт, вновь надевая куртку.
Майор потрогал гладкий край листка с правами, согласно уставу.
— Вы не классифицирование не так ли?
— Так.
— Я полагаю, что ваша правовая карточка находится в покровительствующем вам Холме. Так обычно делают?
— Действительно, обычно так делают, — сказал Картрайт, — но я просто не состою на службе ни в одном из Холмов. Как вы могли убедиться, я остался без работы в начале этого года.
Шеффер пожал плечами.
— В таком случае, я думаю, вы продали ее на черном рынке. — Он с сухим щелчком захлопнул свой портфель. — В результате множества скачков избранными оказываются неклассифицированные. Это происходит лишь потому, что их всегда значительно больше, чем классифицированных. Но последние всегда умудряются завладеть правовыми карточками.
Картрайт положил карточку на стол.
— Вот моя.
— Невероятно! — Шеффер был ошеломлен. Он быстро прозондировал мозг Картрайта, затем произнес со смешанным выражением изумления и недоверия: — Вы знали это заранее? Вы знали, что так и будет?
— Да.
— Невозможно. Ведь это только что произошло. Мы прибыли тотчас же. Даже Веррик еще не в курсе. Вы первый, кто узнал это, не считая группы. — Он подошел к Картрайту. — Здесь что — то не так. Как вы узнали это?
— Теленок с двумя головами, — туманно пояснил Картрайт.
Служащий ТП тихо и сосредоточенно продолжал исследовать мозг Картрайта.
Внезапно он бросил это занятие.
— Впрочем, неважно. Я думаю, что вы располагаете каким — нибудь источником информации. Я мог бы узнать о нем, тщательно прозондировав ваш мозг до самых глубин. — Он протянул Картрайту руку. — Примите мои поздравления. Если вы не против, мы расположимся вокруг здания. Веррика информируют отсюда через несколько минут. Мы хотим быть готовы. — Он вложил ему в руку карточку. — Не теряйте ее. Это единственное свидетельство вашего нового положения.
— Я думаю, — сказал Картрайт, — что могу на вас рассчитывать. — Он облегченно вздохнул и спрятал карточку в карман.
— Полагаю, можете. Наверное, это покажется странным… Теперь вы наш глава, а Веррик ничто. Без сомнения, нам потребуется время для психологической перестройки. Некоторые члены группы, из самых молодых, не помнят никакого другого Ведущего Игру. — Майор вновь пожал плечами. — Предлагаю довериться нам на время. Мы не можем оставаться здесь. И есть некоторые люди, состоящие на службе лично у Веррика, а не у занимаемого им поста. Мы должны проверить всех этих людей и постепенно устранить их. — Веррик с их помощью осуществлял контроль над Холмами.
— Это меня не удивляет.
— Веррик хитер. — Шеффер смерил Картрайта взглядом. — На него часто покушались. Всегда получалось просачивание. Это заставило нас здорово поработать, но, в конце концов, мы для этого и существуем.
— Я рад, что вы приехали, — признался Картрайт. — Услышав шаги, я подумал, что это… Веррик.
— Это мог бы быть он, если бы мы его предупредили. — Глаза майора засветились недоброй веселостью. — Если бы не старейшие ТП, мы, без сомнения, известили бы его и упустили бы время приезда сюда. Питер Вейкман поставил все на свои места, напомнив нам о нашем долге и нашей ответственности. Видите, какая выучка.
Картрайт мысленно взял на заметку это имя. Может быть, когда — нибудь Питер Вейкман будет ему нужен.
— Приближаясь, — медленно продолжал Шеффер, — мы проникли в мысли довольно значительной группы людей, шедших, по — видимому, отсюда. У каждого в голове было ваше имя и это место.
Картрайт быстро взглянул на гвардейцев.
— Что?
— Они удалялись, и мы не смогли узнать многого. Было что — то о корабле, о долгом путешествии.
— Вы говорите, как государственный оракул.
— Их окружало плотное облако чрезмерного возбуждения и страха.
— Я не могу вам ничего сказать, — ответил Картрайт. — Мне ничего об этом неизвестно. — Затем он добавил с иронией: — Без сомнения, какие — нибудь кредиторы.
Во дворе Рита О Нейл ходила взад — вперед по маленькому пятачку, не в состоянии заняться чем — либо. Великий момент настал, затем он пропал. Теперь все это стало историей.
Прислоненный к стене здания Общества, стоял простой, без украшений маленький склеп, в котором покоились останки Джона Престона.
Она могла рассмотреть его мрачное деформированное тело, подвешенное в пожелтевшем пластикубе, засиженном мухами.
Маленькие, скрюченные ревматизмом руки были скрещены на груди. За стеклами теперь уже ненужных очков — закрытые глаза. Маленький горбатый близорукий человек. Склеп был пыльный. Никто к нему никогда не приходил. Это был одинокий, забытый людьми памятник, скрытый за мрачным футляром, беспомощный, брошенный.
