Тела не было. Противник видел Бранвена, а он себя не видел и не чувствовал. Коренастый сделал рукой недвусмысленный жест «пошел отсюда!». Санто кайса разозлился еще сильнее и изобразил ответный неприличный жест. Парень напротив удивленно приподнял брови и с интересом уставился на Бранвена.
Где-то вдали ритмично бил гонг.
Теперь казалось, что они стоят на борцовском татами, уже близко друг к другу. За спиной у Бранвена была его база, за спиной у парня — вольнинский транспортник. Противник наступал, стремясь вышвырнуть Белла с ковра. Его окружал плотный поток воздуха. Соперников разделял еще добрый метр, а Бранвен уже чувствовал, что давление воздуха сбивает с ног.
— Убирайся вон, — рыкнул Бранвен. — Катись к себе!
Парень рассмеялся, слегка наклонил голову. Упрямое выражение лица, полные, небрежно выбритые щеки с темной щетиной, светлые глаза — словно зеркало или стекло, — и прозрачные, и отражающие весь окружающий мир. Опасный соперник, встреться они на поединке в спортивном зале. Такого упорного и уверенного в своей силе запросто не возьмешь.
— Сам уходи, новичок, — ответил мужчина напротив.
Бранвена не удивило, что он понимает язык Вольны. Ведь понимал же его темноволосый, и никакие переводчики поединщикам не были нужны.
Внутренний голос подсказывал Беллу, что все происходящее — галлюцинация. Люди не парят в тумане, не разговаривают без переводчика с офицерами противника, не ощущают себя щитом, прикрывающим огромную орбитальную базу от нападения. Что-то вроде сна или температурного бреда. Бранвен однажды в детстве болел ангиной и помнил, как ему мерещилась всякая небывальщина.
Бред? Сон? Великолепно! Во сне можно действовать, как в голову придет, здесь нет законов физики, сковывающих по рукам и ногам.
— Уходи, новичок, — повторил стриженый. — Ты сожжешь себя и умрешь, а я все равно пройду.
— Разбежался до сугроба, — с издевательской улыбкой ответил Бранвен. — Давай, иди…
Соперник двинулся вперед, пытаясь столкнуть Бранвена с места, но, приблизившись вплотную, по-глупому нарвался на прямой удар в челюсть. Он не упал и не отшатнулся, просто оказался на расстоянии пары метров и вскинул руки ладонями наружу, сцепив пальцы в замок. Порывом ветра Белла ударило по лицу, глаза защипало, словно в них попала горсть мелкого колючего снега. Он не зажмурился, хотя слезы потекли по щекам, только чуть наклонил голову.
— Упрямый. Тебе жить надоело? — спросил стриженый.
— Как раз наоборот, очень хочется. Ты не пройдешь!
Бранвену захотелось, чтобы между ним и противником выстроилась стена тумана. Клочья покорно подтянулись и начали подниматься вверх. Через пару ударов сердца — Бранвен понял, удары какого гонга ритмично разносятся над туманным полем, — стена уже выросла до груди, изогнулась дугой, прикрывая и Белла, и темную громаду базы за спиной.
Противник в замешательстве смотрел на строительные игры Бранвена, потом резко выдохнул сквозь зубы и бросил одно короткое слово. Стенка начала таять.
Гонг на мгновение сбился, туман окрасился багровым и алым.
— Пшел вон, — ответил Бранвен, вновь укрепляя стену.
Во второй раз все оказалось намного тяжелее, но отступать санто кайса Белл не собирался. Лучше уж сдохнуть здесь, в сумасшедшем сне, похожем на бред, но в бою с противником, чем вонзить себе под ключицу собственный кортик.
С рук стриженого сорвался ворох разноцветных искр. Они пронзали стену, но не гасли. Бранвен принял все их на грудь. Боли не было. Смена красок вокруг — оранжевое, алое, багровое, фиолетовое. Черное. Тьма…
Очнулся Бранвен в госпитале, и это его нисколько не удивило. Еще не открывая глаз, он вспомнил, как лежал на койке и растирал щеки, а в ушах шумело. Кислородное отравление, классика жанра. Попался, как последний новобранец, даже стыдно.
Все, что последовало за обмороком, Бранвен начисто забыл. Вот он лежит на койке, а вот тоже на койке, но уже в госпитальном отсеке. Мышцы ноют так, словно он в одиночку разгрузил целый борт снарядов. Последствия конвульсий, объяснил врач. Ну да, какое ж кислородное отравление без конвульсий? Обычное дело и знакомое ощущение, однажды Бранвен уже отравился в скафандре с плохо отлаженным механизмом подачи воздушной смеси.
Во время атаки противника произошла поломка в вентиляционной системе, и по трубам устремился почти чистый кислород. Датчики не сработали, как не сработало множество других якобы автономных систем. Двадцать шесть человек получили кислородные отравления, но обошлось без смертельных случаев.
— А что атака? Опять нас отымели?
Врач побледнел, покраснел и изобразил лицом нечто неописуемое, глубоко непонятное Бранвену, потом сел на табурет рядом с койкой и принялся делиться подробностями. Через полчаса после отключения всех систем, пока вольнинцы только начинали отделение десантного модуля, произошло чудо, а точнее, ЧУДО. Все заработало. Правда, две соседние базы так и не смогли начать бой, а вот «Нинтай» доблестно отстрелялась, уничтожив модуль и нанеся транспортнику повреждения. Достаточно серьезные, чтобы тот спешно отошел. Должно быть, загадочное оружие вольнинцев дало сбой.
Бранвен, выслушав все новости, радостно улыбнулся. Действительно, чудо. Удивительное, прекрасное, замечательное чудо из чудес. Конечно, это не открытие адекватного вольнинскому оружия и не создание системы противодействия, а случайность. Однако ж, эта случайность спасла санто кайса Беллу карьеру и жизнь.
Все, что произошло, было глубоко правильным. Бранвен не мог бы внятно объяснить, почему так чувствует, но достаточно было самого ощущения. Он выбрал верную цель, и теперь судьба будет способствовать движению к ней. Если бы акция вольнинцев удалась, то Бранвен потерпел бы поражение. Но судьба играет на его стороне, на стороне того, кто прав. Все случившееся — доказательство, знак, знамение. Тот, кто прав, обязан победить.
Как только Белла выписали из госпиталя, ему пришлось участвовать в работе комиссии. Все предшествующие атаке события, все действия персонала во время атаки и после нее тщательно анализировались. Искали отличия от привычного уклада. В компьютеры было заложено все — от рациона солдат до колебаний активности солнечного излучения.
После долгих словопрений комиссия пришла к тому же выводу, что санто кайса Белл сделал еще в госпитале: сбой произошел у нападающих. Отказало их оружие. Рассчитывать на подобное везение в дальнейшем никаких оснований нет.
Одной из самых дурных, на вкус Арьи, привычек Анджея была манера никогда не выключать оба коммуникатора. На первый звонили со службы и охрана, и эту стратегическую необходимость еще удавалось принять; вторым номером пользовались члены семьи. В очередное понедельничное свидание коммуникатор разразился трелью в настолько неподходящий момент, что Арья понадеялась: вот хоть сейчас он на звонок отвечать не будет?
