– Спасибо, хотя… – Я пожал плечами. – Давайте о вашем открытии, профессор.
Нет, ненавижу иногда свою профессию!
– Одну минутку, если позволите. – Вишневский снял с телефона трубку и быстро набрал номер.
– Витя? – говорил он в трубку через несколько секунд. – Из старшей группы ребятки уже начали подходить? Хорошо… И кто есть? … Вот хорошо, вот замечательно! Будь добр, попроси Леночку зайти. … в кабинет, в кабинет. … Нет, одну, без папы. Ну, спасибо.
– Сергей Борисович, – обратился он ко мне, положив трубку. – Окажите мне любезность, пожалуйста.
– Да, Станислав Янович?
– Включите все приборы, которые у вас есть.
Надо говорить, что я был ошарашен, или сами догадаетесь?
– Какие приборы? – выдавил я из себя наконец.
– А все, Сергей Борисович, все. И индикатор магнитного поля тоже, разумеется, – профессор улыбнулся и подмигнул мне!
Сидеть с открытым ртом – занятие глупое. А я и так уже чувствовал себя исключительно глупо. Поэтому безропотно полез в портфель и включил приборы. Их всего-то там три было…
Вошла девочка лет пяти или даже меньше. Интересно, что же это за старшая группа? – мельком подумал я. Чем она старше младшей? Обычная девочка, светлые волосы синей резиночкой стянуты. Улыбается застенчиво. Но не боится.
– Здравствуйте! – она посмотрела на нас обоих.
«Р» она, по всей видимости, научилась говорить совсем недавно и выговаривала с преувеличенной раскатистостью и явным удовольствием.
– Здравствуй, Леночка, – Вишневский улыбнулся ей, как родной внучке. – Это – дядя Сережа.
– Здравствуйте, дядя Сережа! – не поленилась девочка поздороваться со мной еще раз.
– У меня к тебе просьба, Леночка. Поможешь мне?
– Конечно, дядя Стас! – обрадовалась Леночка.
Боже мой, «дядя Стас»! Ужасно. А ведь по-другому никак, наверное? Дядя Стася еще хуже…
– Плафон у меня совсем грязный, – сокрушенно покачал головой «дядя Стас». Показал рукой на вполне, в общем-то, чистый плафон под потолком. – Поможешь снять?
– Сейчас, дядя Стас!
– Там защелочка, видишь?
– Знаю. Я ведь уже снимала…
Девочка легко поднялась в воздух. Я не знал, куда смотреть, на нее, сосредоточенно возящуюся с «защелочкой», или на приборы. Которые не показывали совершенно ничего. Никакого магнитного поля, так явно заметного в классной комнате…
Леночка вполне комфортно расположилась под потолком – выглядело это просто безумно, сняла плафон и поставила его перед профессором, лихо спланировав к столу. После чего спокойно опустилась на ноги.
– Спасибо, моя хорошая! – Вишневский буквально светился. – Иди, не опоздай на занятия.
Бросив на меня еще один любопытный взгляд, девчушка выбежала за дверь.
– А почему старшая группа? – задал я вдруг далеко не самый важный вопрос.
Профессор развел руками.
– Дело тут не в возрасте, все наши ученики не старше семи лет. Позже уже поздно, уж простите за каламбур. Старшая группа занимается уже почти три месяца, а младшая – только вторую неделю.
Если честно, я растерялся. Я не знал, какие вопросы задавать, верить ли своим глазам и что думать. Вишневский пришел мне на выручку.
– Знаете, Сергей Борисович… Если пожелаете, я разрешу вас разобрать пол в моем кабинете. И потолок тоже. Поверьте, там нет никаких электромагнитов. В отличие от учебной комнаты. – Короткий смешок.
– Значит, вы не спорите, что там магниты есть? – задал я не самый умный вопрос.
– Что ж тут отрицать, – профессор засмеялся. – Я сам бы вам все рассказал, да показания приборов в вашем портфельчике все сказали за меня. В учебной комнате магниты необходимы.
– Но зачем? – едва ли не вскричал я. – Если и без них…
– Электромагниты нужны для учителей. Под одеждой у них магнитные же комбинезоны.
– А у детей? – спросил я, как будто не мог догадаться об ответе сам.
– Дети летают сами. Взрослым, увы, это не дано.
– Но почему? – взмолился я. – И зачем все это?
– Зачем? – Станислав Янович помолчал. – Я немного подкорректирую свои последние слова. Взрослые вполне могут летать. Они не могут этому научиться. Леночка будет летать и через десять, и через двадцать, и через пятьдесят лет. А мне и вам это, к несчастью, не дано. Я потратил долгое десятилетие, пытаясь овладеть теми принципами, которые сам же и составил. Но, – грустная улыбка, – не продвинулся ни на йоту. На какое-то время я отчаялся. Проверял и перепроверял свои выкладки, выискивая в них ошибку. Ошибки не было, молодой человек. Ее нет! Люди могут летать. Но взрослый человек не верит в эту способность. Даже я, я! – не смог поверить где-то в глубине души.
– А дети? – невольно спросил я.
– Дети верят, – Вишневский кивнул. – Им надо только показать, что это возможно. До этого я тоже дошел не сразу. Но когда понял, все пошло удивительно легко.
– И что, у всех получается?
– Пока негативного опыта нет, – осторожно ответил профессор. – В старшей группе девять ребят, все они по крайней мере могут оторваться от земли. Конечно, не все они чувствуют себя в воздухе так же свободно, как Леночка, – она наша лучшая ученица – но со временем все придет.
– Детей-то откуда берете? – угрюмо спросил я. Что-то мне не нравилось, хотя я сам толком не понимал, что.
– Старшая группа – наши дети и внуки, – с готовностью пояснил Вишневский. – Наши – я имею в виду своих коллег, поверивших мне и не отвернувшихся за двенадцать лет. Младшая группа – уже более дальние родственники. Пока мы не можем позволить себе объявить открытый набор, сами понимаете, Сергей Борисович. Пока не можем.
– Понимаю, – вздохнул я. – Жаль…
– Что, простите? – профессор склонил голову набок.
Но я не стал объяснять, чего именно мне жаль.
Второй раз за сегодняшний день я находился в кабинете Главного редактора. Явный перебор, на мой взгляд. Тем не менее, сейчас я был здесь по своей собственной инициативе.
– Рассказывай, Сергей, – поторопила меня Светлана Семеновна. – Насколько я понимаю, ты пришел не с пустыми руками.
– Можно и так сказать, – пробурчал я.
Большая часть решимости покинула меня, и пока от нее хоть что-то осталось, я поспешил заявить:
– Я пришел сказать, что не буду писать эту статью.
– Так…
Главная посмотрела на меня очень внимательно. Видимо, она рассчитывала, что я не выдержу этого взгляда… И чуть было не оказалась права. Пришлось еще раз напомнить себе, что Дворжаков совсем недавно пытался переманить меня в свой журнал.
– Вижу, угрожать тебе увольнением бессмысленно?
– Да! – быстро ответил я, стараясь сам в это поверить.
Повисло тяжелое молчание. Затем Светлана Семеновна неожиданно встала и направилась к выходу из кабинета. Уже в дверях обернулась.
